Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

• Название: Письмо с которого все началось
• Автор: Ковалевская Елена
• Жанр: Книги

---

– Сер Персиваль Брюн сегодня не принимают! Приходите завтра!

И уже собирался, было, захлопнуть ставни как я на всю площадь выдала:

– Если Сер Персиваль Брюн не примет нас немедленно, то мы заявимся сюда всей боевой четверкой, и начнем разносить этот дом по камушку, пока он не соизволит оторвать свою задницу от кресла и не выйдет к нам!

Вот тут я не блефовала, не про четверку естественно. Если мы втроем заявимся сюда и начнем рубить его двери, нам никто даже слова против сказать не посмеет. Мы боевые церковники, а значит городская стража нам не указ, духовенство тоже, а другой бейлифатской ветви здесь что-то не наблюдается. Вдобавок, если мы только не будем пытаться прорваться за ворота, против нас стражники даже пальцем не шевельнут, ведь уличенный в нанесении оскорбления словом или действием любому священнослужителю подлежит наказанию в виде отрезания языка – если словом, или повешением – если делом. Нет, естественно нас костерили в лицо, и это сходило с рук; мы ж простые люди, а вот если бы кто-нибудь принародно оскорбил Папу, то все – хана, языком не отделаешься. Тут молись, чтобы смерть была не слишком мучительная. Нельзя было так же ругать кардиналов, командоров, даже епископов весьма нежелательно, могло в ответ прилететь серьезно; но вот вступить в схватку прилюдно даже с рядовыми бойцами, то смертный приговор. Тут Церковь карала строго. А с 'неприлюдно', я думаю, мы сами разберемся.

Не меняя интонации, старик произнес:

– Я так и передам, – и исчез внутри дома.

Мы снова вынуждены были стоять и ждать, когда еще кто-нибудь выглянет к нам.

– Слушай, может, поторопим их, – предложила я старшей сестре.

– Да запросто!

Герта шагнула, встала чуть сбоку от двери, перевернула секиру лезвием вверх, замахнулась и со всей мочи саданула обухом. Железко ушло в дерево пальца на три. Блин! Я думала, она просто постучит. Сестра тем временем чуть качнула застрявший крюк, выдернула и еще раз с размаху долбанула.

– Хорош! – замахала я рукой. – Достаточно.

Мне пришлось сделать вид, что все так и задумывалось. На этот раз Герте потребовалось большее усилие, чтобы извлечь секиру из дверного полотна. Н-да! Дури ж до хрена, вот и пользуемся. Однако ее действия возымели успех, в окошко вновь высунулся старик и немного нервно произнес:

– Сер Персиваль Брюн примет вас немедленно! – и весьма поспешно скрылся.

Почти тут же дверь немного приоткрылась, и на улицу выглянул тот самый затрапезный мужичонка, которого первым заставляли выглядывать из окна, бросил боязливый взгляд на повреждения и почтительно поклонился нам.

– Прошу, – все так же оставаясь склоненным, он шире распахнул дверь и, пятясь задом, отступил в сторону. Х-м! Однако?! В такой позе двери мне еще никогда не открывали!

Я сделала важное лицо и первой двинулась вовнутрь, Гертруда топала за мной, дыша в спину.

Нас провели на второй этаж, где в комнате с опущенными шторами, которые видимо должны были скрыть затворенные окна, сидел баронет. Антураж, конечно, они создали соответствующий: полумрак, едва разгоняемый десятком маленьких свечей, темные стены и обивка мебели, вуаль, накинутая на большое напольное зеркало. Интересно, где ж они его в такой глуши откапали и сколько оно стоит? А посреди этого мрачного интерьера, в кресле смахивающим на тронное, облокотившись на стол и рукой прикрывая глаза, сидел Сер Персиваль Брюн. Весь его вид выражал мировую скорбь и вселенскую трагедию. Ну что ж, мы знавали и более лучших комедиантов! Нас на мякине не проведешь! Уж слишком показательно, слишком наигранно вел себя барон. Мне ж видно: под этой нарочитой наигранностью скрывается обычный страх. Не ожидал баронет, совсем не ожидал, что в его городе вместе со всеми окажутся запертыми и боевые церковники.

Мы вошли, грохоча сапогами по голому полу – а ковры-то постелить жаба задавила; и остановились посреди комнаты. Стульев для нас предусмотрено не было. Ага! Знаем мы и этот приемчик. Окинув помещение взглядом, Гертруда сразу же отошла обратно к двери и со скучающим видом, прислонилась к косяку, а я принялась разгуливать по комнате. Боронет молчал и продолжал сидеть неизменной позе. Подойдя к зеркалу, я сдернула с него тончайшую ткань и кинула на пол. Так вот в чем финт ушами! А зеркало составное, то есть собранное из небольших прямоугольных стеклянных пластин, закрепленных малюсенькими шпеньками в общей раме. Я внимательно принялась его разглядывать, провела пальцами по поверхности. Баронет положения не поменял. Ну что ж пойдем дальше. Подошла к окну, отдернула занавесь – точно закрыты. Короче, я принялась разгуливать по комнате с совершенно невозмутимым видом и рассматривать все, что мне попадалось на глаза: поковыряла узоры пальцем на мебели, простучала стены, вытворяла все, что мне вздумается. Баронет, так и сидевший неподвижно с трагической миной на лице, при всех моих действиях, выглядел по-идиотски.

Тут Гертруда откашлялась, и хрипло спросила:

– Ну? Долго здесь еще драма века разыгрываться будет?

Сер Персиваль Брюн словно ждал этого момента. Он отнял руку от лица, тяжело и прерывисто вздохнул и поднял глаза на нас.

– У меня сын болен, можно даже сказать умирает, – с трагедией в голосе выдал он. Н-да, переигрывает.

– Угу, угу, – рассеяно покивала я, старательно пытаясь отковырять кусочек штукатурки от стены. – А зеркальце вон то, – я указала большим пальцем себе за спину. – Где брали?

– Вы что не понимаете?! – вот тут баронета перекосило. Неужели он думал, что его глупый спектакль меня обманет? – У меня сын умирает, а вы про какое-то зеркало спрашиваете!

– А что? – я повернулась и пристально посмотрела на Брюна. – По-моему мой вопрос гораздо важнее и интереснее, чем мнимая холера вашего чада.

– Почему мнимая?! – баронет вскочил из кресла. Эк его! Значит точно, болячка не настоящая, иначе он бы так не суетился. Если б его дитё болело на самом деле, он бы злился, а не возмущался, что я де посмела усомниться в его словах. – Вы… Как вы можете так говорить?!

– Сидеть! – рявкнула я, резко поменяв манеру общения.

– Что вы себе позволяете?! – взвизгнул он.

– Сидеть! – я добавила в голос еще больше металла. – Когда твой выродок народ по лесам гонял, он был здоров как лось! А сейчас почему-то решил заболеть?!

Я принялась давить на него. Мне просто необходимо было выбить почву у Брюна из-под ног, поскольку по закону он пока прав: раз есть подозрение на холеру – ворота должны быть на запоре. И точка!

А баронет тем временем с недовольным видом плюхнулся обратно в кресло, от чего, оно отчаянно заскрипело. Ничего себе ряшку отъел! И принялся теребить руками подола жупона, ерзать в кресле, выдавая тем самым, что нервничает.

– Разожрались тут невмеру без нормальной власти, распоясались! Страх потеряли! – я вновь принялась расхаживать по комнате, демонстративно положив руку на висящий у пояса фальшион.

Однако простые мои угрозы на него не подействовали, помнит скотина – кто в доме хозяин. Приняв надменную позу, баронет попытался насколько возможно грозно мне возражать:

– Как вы смеете необоснованно меня оскорблять?! В городе заразная болезнь, эпидемия холеры, от которой вдобавок пострадал мой родной сын. Я, несмотря на это, неукоснительно выполнил все требования и предписания Церковных властей. А вы?!

Задолбал уже, ей Богу, со своей патетикой! Думает, что если так будет себя вести, то я куплюсь на его байки? А быть может не смогу его дожать? Наивный. Засиделся ты в своей глуши, баронет ох засиделся! Забыл: что грозный вид и громкие окрики на таких как мы не действуют.

– А как насчет гонца? – продолжила гнуть я свою заранее спланированную линию разговора.

– А что гонец? Причем здесь гонец? – чего он так засуетился? Вопрос-то прост дальше некуда.

– Как причем?! – произнесла с самым грозным видом. – Отсюда должен был поехать гонец. И я вас спрашиваю про гонца, того самого гонца! – ой, как бредово звучит!

Чего ж он так взволновался, казалось бы, из-за простого факта? Отправь послание, что в городе холера, подержи пару недель ворота на запоре и все, больше ничего не нужно. Все равно глушь…

Однако Сер Брюн спал с лица, и даже щека у него дернулась от нервного тика.

– Ну?

– Ну…А… Он поехал дальше… – промямлил тот.

На мгновение я впала в ступор, не понимая, что же такое выдал мне сейчас баронет. Но разговор все же следовало продолжать, чтобы он не успел перехватить инициативу в свои руки.

– Правда? – с издевкой поинтересовалась я; надо же мне было хоть что-то сказать. Однако меня тут же осенило: и я продолжила разговор уже в прежней манере, то есть холодно и жестко: – А может быть, он никуда и не поехал?

Похоже, Сер Брюн не соблюл все правила. Уже хоть что-то! Похоже я на правильном пути. Однако у баронета задрожали руки, и чтобы не выдать себя он сцепил их в замок. Странная реакция, по идее он не должен так сильно дергаться. Я бы на его месте тут же сказала, что гонец отправляется сей миг, а не пыталась справиться с дрожащими пальцами.