Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

• Название: Письмо с которого все началось
• Автор: Ковалевская Елена
• Жанр: Книги

---

Я слонялась по двору чуть ли не полчаса. Мимо меня пробегали расторопные братья-прислужники, окидывали любопытными взглядами, но ни один из них так и не поинтересовался: что я здесь делаю и имею ли право тут находиться. Но, наконец, из двери ведущей, по-видимому, через внутреннюю оборонительную стену на хозяйственный двор ауберга, появились мои девочки, возглавляемые все тем же бодрым дедом-прислужником. Я поспешила к ним.

– Доложите, пожалуйста, его преосвященству епископу Бернару, что у меня для него срочное послание от настоятельницы монастыря ордена Святой Великомученицы Софии Костелийской, – тут же попросила я у прислужника.

– Вот прямо так и доложить? – ехидно переспросил он. Я глубоко вдохнула, стараясь унять гнев. У нас в монастыре подобного себе никогда не позволял. А тут, в самом центре союза, где сосредоточение всей церковной жизни какой-то старый пенек смеет надомной издеваться?

– Прямо так и доложите, – жестко сказала я. – Послание очень срочное и важное.

– У всех приезжающих сюда послания и спешные и важные, – недовольным тоном принялся выговаривать мне дедок. – Ничего, обождете. Никуда не сбежит ваше послание. Лучше сначала в порядок себя приведите, а то конями от вас разит немилосердно.

– Слыш, дед, – не выдержав, вмешалась Гертруда в ядовитый монолог прислужника. – Мы не для того сюда через четыре страны перлись, сбивая задницы об седла, чтобы потом твои паршивые замечания выслушивать! Раз тебе сказано, что срочное, значит, твое дело доложить, а не выкобениваться перед нами!

Старый прислужник окинул старшую сестру злым взглядом.

– Ишь громадина, вымахала, а ума не нажила. Будет вам первый достойный доверия каждую девку, пожелавшую ему свою писульку принести, по первому требованию выслушивать! Доложат ему, доложат, не беспокойся. И если он пожелает, то тогда может и примет, а если нет, то сдадите письмо в канцелярию, его потом в положенный срок рассмотрят.

Ума не приложу, как после этих слов я не сорвалась, и не схватилась за оружие. С трудом задавив в себе гнев и ярость, я крепко сжала кулаки, аж костяшки пальцев побелели и, стараясь членораздельно выговаривать каждое слово, произнесла:

– Его преосвященство епископ Бернар сейчас в ауберге?

– Нету его, – мстительно выдал дед, с явным злорадством сообщая мне это известие.

– Тогда сообщи ему о послании тотчас, как только он появится, без промедления с твоей стороны.

– Иначе?

– Иначе вся вина за несвоевременно полученные сведения целиком ляжет на твои плечи, – пообещала я мрачно.

– Своевременные, своевременные, – заворчал он, явно сдаваясь, но напоследок проворчал: – Захочу я, и не будет вообще ни каких сведений…

– Ах ты сморчок старый! – вскинулась Гертруда, но я, ухватив ее за плечо, заставила остановиться.

– Рекомендую поступить, так, как я сказала! – ледяным тоном выдала я. – И не шути со мной. Ясно? – произнесла я, стараясь, чтобы последнее слово выделялось особо.

Старик зыркнул на меня зло, однако смолчал, и, пожевав губу, направился к двери, из которой привел сестер. Мы остались на месте. Не доходя до внутренней оборонительной стены несколько шагов, он обернулся и бросил:

– Ну что встали как в копаные?! Пойдемте в келью.

Келья что нам выделили, была маленькой, но богато обставленной. Несмотря на двух-ярусные топчаны как в общих комнатах для послушниц, прочие атрибуты быта были добротными и даже очаровывали изящностью исполнения. Взять, к примеру, таз для умывания: довольно тонкий из белой глины, изнутри по краю он был расписан милейшими синими цветочками. А кувшин? Ведь глаз оторвать сложно. Бронзовый крест на стене и заботливо вышитый стих из псалма под ним… Ну разве не прелесть? Интересно кто его вышивал? Не братья же. Наверное, какая-нибудь мирянка из верующих со всей тщательностью и заботой не один вечер просидела над ним, а затем преподнесла в дар ордену. Красивые и уютные гостевые кельи в ауберге, ох красивые же. Даже наши монастырские со всем старанием обустраиваемые нами, теперь показались мне не столь уютными как прежде.

Едва мы остались одни, как Гертруда, разозленная прислужником, начала мне выговаривать:

– Ну, и где этот образец благочестия и добродетели, что ты нам обещала? Где тот пример кротости и исполнительности, которым ты нам все уши прожужжала? Вот этот плешивый сморчок? – я молчала. – Сестры, ведите себя смиренно, достойно… Не ты ли нам этим всю плешь проела?

Тут я не выдержала:

– Герта, ну что ты хочешь?! Чтобы я начала биться головой об стены, если вещи, сказанные мной, не соответствуют действительности? То, что я говорила вам о добродетели и всем прочем – есть истина…

– Нет, ты меня поражаешь! – перебила меня старшая сестра, вытаскивая из сумки походную рясу. – Дожить до стольких лет, выбраться живой из многих заварушек, и при этом продолжать считать, что в мире все устроено идеально! Ладно сама – правильная законченная идеалистка, так еще и нас пытаешься такими сделать!

Я бросила вынутый покров на стул и развернулась к сестре.

– Может ты хочешь сказать, что я законченная идиотка?!

– По-моему, вы обе идиотки, – ни к кому не обращаясь, бросила Юозапа. – Завелись на пустом месте: одна сперепугу, другая из-за приступа острой ответственности.

– Кто это сперепугу? – вскинулась Гертруда.

– Ты это сперепугу, – передразнила ее сестра. – Ты думаешь, я твоих глаз не видела, когда помост вверх поднимать стали? Руками в перила вцепилась, чуть щепки из-под пальцев не брызнули.

– А если бы вся эта конструкция вниз рухнула? Что тогда? – Герта повернулась к Юозапе и гневным взглядом уставилась на нее.

– Никто бы никуда не рухнул, – фыркнула та. – Там брусья с мою ляжку толщиной, и лебедка груженый обоз выдержит. А ты рухнет, рухнет…

– Вот откуда ты знаешь, что выдержит? – требовательно спросила старшая сестра, в гневе раздувая ноздри. Из-за сломанного носа, когда она учащенно начинала дышать, это получалось весьма выразительно.

И тут в разговор вмешалась Агнесс, сказав тихо, практически себе под нос:

– А еще меня обвиняли, что я веду себя как ребенок.

Замечание подействовало на нас как ушат ледяной воды, спор, разгоревшийся на пустом месте, мгновенно затих. Мы были весьма смущены, получив справедливое замечание от девочки, которую на протяжении всего путешествия заставляли вести себя как взрослую, а теперь сами устроили детские споры из-за пустяка.

Спустя какое-то время, когда мы привели себя в вид положенный по уставу сестре, находящейся в пути, и сидели на топчанах, мучаясь ожиданием, Юозапа спросила:

– А что мы будем делать, когда отдадим письмо епископу Бернару?

– Для начала нам надо его отдать, – угрюмо заметила я. Письмо, наконец-то извлеченное из-за пазухи, и освобожденное от промасленной кожи, мятым четырехугольником лежало на столе. Ленты от моего пота, и дождя промочившего вещи до камизы, пошли разводами, печати немного обкрошились по краю.

– Отдадим, куда оно денется, – отмахнулась Юза. – Дальше они нас никуда уже послать не могут, потому что некуда.

– Ну почему? – я подняла на нее усталый взгляд. – Есть куда – например на…

– Не смей! – рявкнула сестра, не давая мне произнести слово до конца. – Сама заставляешь говорить нас пристойно, и тут же начинаешь материться как последний сапожник!

Я вздохнула.

– Ничего я не начинаю.

– Вот и не начинай. А лучше скажи, что собираешься делать после.

– Не знаю, – мне хотелось, чтобы сестры оставили меня в покое.

Юозапа тем временем встала, прошлась по келье от двери, до окошка, расположенного практически под потолком, а после предложила:

– Давайте сходим, город посмотрим.

– С нами Агнесс, – напомнила я.

– И что? – вскинула брови Юза. – Здесь нынче столпотворение, кто ее разглядывать будет? А тут такой шанс. Ведь подумайте, может это единственная возможность в жизни – посмотреть Sanctus Urbs. Вдруг, что потом больше не удастся.

– Нет, – предложение мне не нравилось, и я решила сопротивляться.

– Чего ты уперлась как баран? – вклинилась Гертруда. – Юозапа дело говорит: нам обязательно надо посмотреть город. Что мы потом сестрам в обители рассказывать будем? Как все время в келье просидели?

– Делайте что хотите, – неожиданно весь мой внутренний протест сошел на нет, и я решила покориться неизбежному. Я уже давно знала: если девочки что-то решили и уперлись, то все, с места их не сдвинуть. Проще уж согласиться, чем потом терпеть их нытье по дороге к сподвижникам.

Постучали, и, не дожидаясь разрешения, дверь распахнулась, на дороге появился все тот же дедок.

– Сидите? – едко осведомился он. – А вас ждут. Поторапливайтесь.

Я, не обращая внимания, на выкрутасы старого пенька, поспешно поднялась с топчана, схватила письмо со стола и поспешила на выход.

– Мне с тобой? – бросила мне вслед Герта.