Шарль Голль - Военные мемуары - Призыв 1940-1942

• Название: Военные мемуары - Призыв 1940-1942
• Автор: Шарль Голль
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

7 июня Бир-Хакейм полностью окружен. 90-я немецкая дивизия и итальянская дивизия "Триест", поддержанные двумя десятками батарей и сотнями танков, готовы к штурму. "Продержитесь еще шесть дней!" - приказало Кенигу союзническое командование вечером 1 июня. Эти шесть дней истекли. "Продержитесь еще сорок восемь часов", - просит генерал Ричи. Следует сказать, что сокрушительные удары противника, нанесшие такие потери 8-й армии и вызвавшие такое замешательство, таковы, что любая операция по замене или оказанию помощи теперь невозможна. Что касается Роммеля, то, стремясь быстрее достичь Египта, пользуясь смятением среди англичан, он очень раздражен этим сопротивлением французов, которое продолжается в его тылу и стесняет его коммуникации. Бир-Хакейм становится его основной заботой и его главной целью. Он уже неоднократно появлялся на позициях и сделает это еще не раз, чтобы ускорить действия штурмующих войск.

8 июня начинаются ожесточенные атаки. Пехота противника неоднократно, при поддержке крупных сил артиллерии и танков, настойчиво, но безуспешно пытается овладеть тем или иным участком наших позиций. Очень тяжелый день для наших войск и тяжелая ночь, в течение которой приводятся в порядок наши пострадавшие от обстрела позиции. 9 июня атаки возобновляются. Вражеская артиллерия усилилась орудиями крупного калибра, с которыми не могут вести борьбу 75-миллиметровые орудия полковника Лоран-Шампрозэ. Наши солдаты получают всего лишь около двух литров воды в сутки, что в здешнем местном климате является совершенно недостаточным. Однако необходимо еще держаться, потому что в связи со смятением, постепенно охватывающим различные подразделения английской армии, сопротивление Кенига приобретает теперь решающее значение. "Героическая оборона французов!" - "Блестящий подвиг"! "Немцы разбиты под Бир-Хакеймом!" - во весь голос трубят информационные агентства Лондона, Нью-Йорка, Монреаля, Каира, Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айреса. Мы приближаемся к цели, которую наметили, возложив на войска "Свободной Франции", столь незначительные по численности, большую роль в этих больших событиях. Пушки под Бир-Хакеймом возвестили всему миру о начале возрождения Франции.

Но отныне мне не дает покоя мысль о спасении защитников. Я понимаю, что они не смогут в течение продолжительного времени отражать атаки, поддержанные мощными средствами. Конечно, я убежден в том, что в любом случае дивизия не сдастся, что противник будет лишен удовольствия увидеть, как перед Роммелём пройдет длинная колонна французских пленных, и что если наши войска будут непоколебимо стоять на месте, то противнику, чтобы одолеть их, понадобится уничтожить их по частям. Но речь идет о том, чтобы спасти войска, а не о том, чтобы примириться с их героической гибелью. Мне совершенно необходимы для дальнейших операций эти сотни превосходных офицеров и унтер-офицеров, эти тысячи отличных солдат. Совершив один подвиг, они должны теперь совершить другой: прорваться сквозь кольцо вражеских войск, пройдя через минные поля, и присоединиться к основным силам союзников.

Хотя я воздерживаюсь от непосредственного вмешательства в руководство сражением, тем не менее в течение 8 и 9 июня я продолжаю с большой настойчивостью обращаться в английский имперский штаб, указывая, что чрезвычайно важно, чтобы Кениг, пока еще не поздно, получил приказ попытаться выйти из окружения. Я повторяю об этом 10 июня Черчиллю, с которым я обсуждал тогда вопрос о Мадагаскаре. Тем временем развязка приближается, и я телеграфирую командиру 1-й легкой мотомеханизированной дивизии: "Генерал Кениг! Знайте и передайте вашим войскам, что вся Франция смотрит на вас и гордится вами!" А в конце дня генерал сэр Алан Брук, начальник имперского штаба, объявляет мне, что с самого утра противник ведет ожесточенные атаки на Бир-Хакейм, но что Ричи дал указание Кенигу занять новую позицию, если это ему удастся сделать. Операция должна произойти ночью.

На следующее утро, 11 июня, - восторженно-мрачные комментарии радио и газет. Поскольку никто не знает, что французы пытаются выйти из окружения, все, очевидно, ждут с минуты на минуту, что их сопротивление будет сломлено. Но вот вечером Брук посылает мне следующее известие: "Генерал Кениг и большая часть его войск достигли Эль-Гоби и находятся вне досягаемости противника". Я благодарю вестника, отпускаю его, закрываю дверь. Я остаюсь наедине с самим собой. Сердце бьется от волнения. Меня охватывает чувство огромной гордости, льются слезы радости!

1-я легкая мотомеханизированная дивизия насчитывала до сражения под Бир-Хакеймом приблизительно 5500 человек, а после двухнедельных боев Кениг вывел оттуда около 4 тысяч пригодных к дальнейшей службе солдат. Некоторое количество раненых удалось вывезти в тыл вместе с частями. Наши войска оставили на поле боя 1109 офицеров и солдат, убитых, раненых или пропавших без вести. Среди убитых - три старших офицера: подполковник Брош, майоры Саве и Бриконь. Среди раненых, оставшихся на поле боя, - майоры Пюшуа и Бабонно. Пришлось оставить часть предварительно уничтоженной боевой техники. Но потери, которые мы нанесли противнику, в три раза превосходили наши потери.

12 июня немцы объявили, что накануне они "взяли штурмом" Бир-Хакейм. Затем берлинское радио опубликовало следующее коммюнике: "Так как французы, белые и цветные, захваченные в плен под Бир-Хакеймом, не принадлежат к регулярной армии, то будут расстреляны согласно военным законам". Час спустя я попросил передать по Би-Би-Си на всех языках следующее заявление: "Если германская армия обесчестит себя убийством французских солдат, взятых в плен, когда они сражались за свою родину, генерал де Голль должен сообщить, что, к своему глубокому сожалению, будет вынужден поступить также с немцами, захваченными в плен его войсками". К концу дня берлинское радио объявило: "Относительно французских военнослужащих, захваченных в плен во время боев за Бир-Хакейм, не может возникнуть никаких сомнений. С солдатами генерала де Голля будут обращаться как с солдатами". Так оно и было в действительности.

В то время как 1-я легкая мотомеханизированная дивизия перегруппировалась в Сиди-Баррани и Катру без промедления приступил к ее пополнению, наша авиагруппа "Эльзас" продолжала принимать участие в усилившихся действиях английской истребительной авиации, а наша авиагруппа "Лотарингия" учащала совместно с бомбардировщиками английских военно-воздушных сил свои налеты на коммуникации противника. В то же время наши парашютисты выполняли блестящие операции. Так, например, в ночь с 12 на 13 июня группы парашютистов уничтожили 12 самолетов на вражеских аэродромах в Ливии, а капитан Берже, сброшенный на парашюте с несколькими солдатами на остров Крит, сумел, до того как его схватили, поджечь 21 бомбардировщик, 15 грузовиков и склад горючего на аэродроме в Канди.

Однако 8-я армия, внезапно охваченная моральной усталостью, покинула Киренаику, оставив на месте значительное количество боевой техники. Генерал Окинлек надеялся сохранить по крайней мере Тобрук, сильно укрепленную крепость, снабжавшуюся с моря. Но 24 июня гарнизон, насчитывавший 33 тысячи человек, сдался немцам. Лишь с большим трудом англичанам удалось закрепиться на высотах Эль-Аламейна. Один участок позиции удерживала 2-я легкая мотомеханизированная дивизия под командованием генерала Казо, наконец введенная в дело. Среди резервов находилась танковая группа полковника Реми, срочно снабженная материальной частью. Положение было тяжелое. Весь Восток, охваченный тревогой, ожидал вступления немцев и итальянцев в Каир и Александрию.

Но этот упадок духа наших союзников, как показали события, носил лишь временный характер. Должен был наступить день, когда благодаря господству на море, новым подкреплениям, явному превосходству авиации и, наконец, военным способностям генерала Монтгомери они окончательно преодолеют эту временную слабость. Впрочем, войска Роммеля, боевые припасы которых находились на исходе, приостановили свое продвижение вперед. Однако сложившаяся обстановка особенно подчеркивала большое значение наших действий. Генерал Окинлек благородно признал это. 12 июня он опубликовал в честь 1-й легкой мотомеханизированной дивизии замечательное коммюнике: "Объединенные Нации, - заявил он, - должны быть преисполнены чувством восхищения и благодарности в связи с действиями этих французских войск и их доблестного генерала".

Шесть дней спустя в Лондоне 10 тысяч французов, военных и штатских, собираются на торжественное собрание, чтобы отметить вторую годовщину призыва 18 июня. Все четыре этажа Альберт-холла заполнены до отказа, насколько это позволяют инструкции по безопасности. Огромное трехцветное полотнище, украшенное Лотарингским крестом, протянуто за трибуной и привлекает к себе взоры всех присутствующих. Находя взволнованный отклик в сердцах, звучат "Марсельеза" и "Лотарингский марш". Занимая место, окруженный членами Национального комитета и совсем недавно прибывшими из Франции добровольцами, я слышу, как эта охваченная энтузиазмом толпа кричит мне о своих чаяниях. В этот день наряду с надеждой я испытываю ликование. Я выступаю с речью. Это необходимо. Герои совершают подвиги в борьбе. Но для того, чтобы воодушевить их на подвиг, нужны пламенные слова.