Рауль Ванейгем - Трактат об умении жить для молодых поколений (Революция повседневной жизни)

• Название: Трактат об умении жить для молодых поколений (Революция повседневной жизни)
• Автор: Рауль Ванейгем
• Издательство: Соцжизнь
• Жанр: Политика
• Год: 2007
• ISBN: 5-87987-034-0, 978-5-87987-034-3

Мир должен быть преобразован; все специалисты по его благоустройству вместе взятые не помешают этому. Поскольку я не хочу понимать их, меня устраивает то, что я не понят ими….

У ситуационистов есть две «священные книги». Первая — это «Общество спектакля» (или, в другом переводе, «Общество зрелища») Ги Эрнеста Дебора, вторая — «Трактат об умении жить для молодых поколений». Поскольку английский перевод книги Рауля Ванейгема вышел под названием «Революция повседневной жизни», а английский язык — язык победителя, язык мирового культурного империализма, в мире книга Ванейгема известна в основном как раз под вторым, английским, названием. Традиция серии «Час „Ч“» — издание книг с обязательным подзаголовком — дала редкую возможность соединить оба названия этой Библии ситуационистов.

---

В группе, объединившейся вокруг страсти к игре, тяжкий труд и утомительное удовлетворение нужд могут быть наказанием, например, за промах или поражение в игре. Или, проще говоря, они заполнят мёртвое время, в котором страстный отдых, по контрасту, обретёт вдохновляющую ценность и сделает более пикантными моменты будущего. Ситуации в построении обязательно будут основываться на диалектике отсутствия и присутствия, богатства и бедности, удовольствия и страдания, интенсивности одного тона, подчёркивающей интенсивность другого.

Вдобавок, техника, используемая в атмосфере жертвенности и ограничения, сильно теряет в эффективности. Её инструментальная ценность фактически дублируется репрессивной функцией; и угнетённое творчество уменьшает производительность репрессивных машин. Только игровая привлекательность гарантирует неотчуждающую, продуктивную работу.

Роль в игре невозможна без игры с ролью. Зрелищная роль требует верности сценарию; игровая роль, напротив, требует дистанции, с которой можно обозревать самого себя, свободного в игре, по типу профессиональных актёров, обменивающихся шутками между драматическими тирадами. Зрелищная организация не может сопротивляться этому типу поведения. Братья Маркс показали, чем становится роль, когда в ней присутствует игровой элемент, и это единственный пример, также в определённой степени интегрированный кино. Что произойдёт, если игра с ролями обретёт свой эпицентр в реальной жизни?

Если кто—то начнёт играть постоянную, серьёзную роль, он или потеряется в ней, или испортит игру. Таков случай с провокатором. Провокатор — это специалист по коллективной игре. У него есть её техника, но нет её диалектики. Может быть, он смог бы перевести чаяния группы в наступление — провокатор всегда подталкивает к атаке — если бы, к своему несчастью, он, всё время защищая свою роль, свою миссию, не был бы неспособен представлять себе защитные интересы группы. Эта непоследовательность между наступлением и защитой рано или поздно выдаёт провокатора и становится причиной его грустного конца. А кто самый лучший провокатор? Лидер игры, ставший начальником.

Только страсть к игре по своей природе способна основать сообщество интересов отождествляющихся с интересами индивида. В отличие от провокатора, предатель появляется в революционной группе спонтанно. Он появляется каждый раз, когда страсть к игре исчезает и, в тот же момент, фальсифицируется проект участия. Предатель — это человек, который не может реализовать себя в подлинной манере в соответствии с предложенным ему способом участия и решает «играть» против такого участия, не для того, чтобы исправить, а для того, чтобы уничтожить. Предатель является старческой болезнью революционных групп. Отход от игрового элемента является предательством, авторизующим всех.

Наконец, неся в себе сознательность радикальной субъективности, проект участия увеличивает прозрачность в человеческих отношениях. Повстанческая игра неотделима от общения.

2

Тактика. — Тактика — это полемическая стадия игры. Тактика гарантирует необходимую продолжительность между поэзией в зарождающемся состоянии (игра) и организацией спонтанности (поэзия). Будучи, в сущности, техникой, она не даёт спонтанности рассеяться, потеряться в хаосе. Известно также, как легкомысленно относится историк к спонтанным революциям. Не существует ни серьёзной работы, ни методичного анализа, ничего, что более или менее напоминало бы книгу Клаузевица о войне. Революционеры настолько же игнорировали битвы Махно, насколько тщательно генералы изучали Наполеона.

Несколько замечаний, за отсутствием более тщательного анализа.

Хорошо организованная армия может удачно вести войну, но не революцию; недисциплинированная орда не одержит победы ни в войне, ни в революции. Суть состоит в организованности без иерархии, иными словами в том, чтобы ведущий игрок не становился начальником. Игровое отношение является наилучшей гарантией против авторитарного склероза. Ничто не может сопротивляться вооружённой творческой энергии. Войска Вильи и Махно одерживали победы над самыми искушёнными армиями времени. Напротив, когда игра становится поддельной, битва проиграна. Революция терпит поражение, чтобы стал безошибочным её лидер. Почему Вилья потерпел поражение при Селайе? Потому что он не обновлял свою стратегию и тактику. На техническом плане Вильей слишком владели воспоминания о Сьюдад Хуаресе, где его люди крадучись по стенам, от дома к дому, напали на врага с тыла и разбили его, Вилья игнорировал военные новшества войны 1914–18, пулемётные дзоты, артиллерию, траншеи. На политическом плане, определённая отсталость взглядов не дала ему объединиться с промышленным пролетариатом. Значителен тот факт, что армия Обрегона, уничтожившая «дорадос» Вильи, состояла из рабочих милиций и немецких военных советников.

Творческая энергия является силой революционных армий. Часто повстанческие армии одерживали головокружительные победы вначале, потому что нарушали правила игры, соблюдаемые противником; потому что изобретали новые игры; потому что каждый боец участвовал в разработке игры. Но если творческая энергия не обновляется, если она становится повторяющейся, если революционная армия приобретает вид регулярной армии, мало помалу можно увидеть как энтузиазм и истерия тщетно пытаются компенсировать боевую слабость, а воспоминания о прошлых победах готовят ужасные поражения. Магия Дела и руководителя заменяет собой сознательное единство воли к жизни и воли к завоеваниям. Отражавшие атаки князей в течение двух лет, 40 000 крестьян, чей религиозный фанатизм занял место тактики, были разбиты наголову Франкенхауссеном в 1525–м; причём феодальная армия потеряла лишь троих человек. В 1964–м, сотни мулелистов в Стэнливилле, убеждённые в своей непобедимости, дали уничтожить себя, бросившись на мост, охраняемый двумя пулемётами. Это были те же люди, что ранее захватывали грузовики полные оружия от A.N.C. расставляя ловушки на слонов на дорогах.

Иерархическая организация и её противоположность, недисциплинированность и непоследовательность, одинаково неэффективны. В классической войне, неэффективность одного лагеря одерживает верх над неэффективностью другого, благодаря технической инфляции последнего; в революционной войне, поэзия повстанцев отнимает у врага оружие и время для его использования, лишая его возможных преимуществ. Если действия герильеро становятся повторяющимися, враг учится играть по правилам революционной борьбы; и тогда можно ожидать того, что контр—герилья если не уничтожит, то, по крайней мере, нанесёт серьёзный урон уже приторможенному народному творчеству.

*

Как поддерживать необходимую боевую дисциплину в войсках, отказывающихся подчиниться руководителю? Как избежать недостатка сплочённости? Большую часть времени революционные армии уходят от Харибды подчинения Делу и попадают к Сцилле несвоевременного поиска удовольствий.

Призыв к отречению и самопожертвованию, во имя свободы, закладывает основы грядущего рабства. Напротив, за преждевременными празднествами и поиском фрагментарных удовольствий всегда следуют репрессии и кровавые недели правопорядка. Принцип удовольствия должен придавать сплочённость и дисциплинированность игре. Поиск самого большого удовольствия включает в себя риск страдания: в этом секрет его силы. Откуда получали свою силу служители Старого Режима, осаждавшие город, отбитые десять раз и десять раз возобновлявшие атаки? Из страстного ожидания праздника — в данном случае, мародёрства и изнасилований, удовольствий, тем более сильных, чем дольше их дожидались. Наилучшая тактика умеет производить гедонистические расчёты. Воля к жизни, брутальная, разнузданная, является самым убийственным тайным оружием бойца. Такое оружие обращается против тех, кто ставит его в опасность: для того, чтобы защитить свою шкуру, солдат обладает всеми причинами стрелять в спину своим офицерам; по тем же причинам, революционные армии много выиграют, если каждый человек в них станет умелым тактиком и собственным хозяином; человеком, последовательно выстраивающим своё удовольствие.

В будущих битвах, воля к жизни заменит собой старую мотивацию грабежей. Тактика смешивается с наукой удовольствия, поскольку поиск удовольствия уже является удовольствием сам по себе. Эта тактика изучается каждый день. Игра с оружием, по сути, не отличается от свободы игры, той, которую люди более или менее сознательно ведут в каждый момент своей повседневной жизни. Если кто—то способен изучать в своей обыденной повседневности то, что убивает его и что усиливает его, как свободного индивида, он постепенно заработает себе нашивки тактика.