Кир Булычев - Последняя война (с иллюстрациями)

• Название: Последняя война (с иллюстрациями)
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 1970

Эта книга об обычном космическом рейсе 2070 года, который привел героев к необычным приключениям. В ней рассказывается о моряках космоса — внуках тех, кто сегодня спускается на берег в Мурманске или Ливерпуле, кто стоит вахту в Атлантике или в море Лаптевых.

А так как автор сознательно подчеркивает сходство труда сегодняшних моряков, и завтрашних космонавтов, возможны совпадения названий и имен героев с именами живущих ныне. Поэтому следует указать, что такие совпадения — чистая случайность, ибо роман — фантастический.

Итак, космическому кораблю «Сегежа» приходится прервать обычный полет, потому что случилось Необычайное…

---

Роботы задраивали крышки ванн. Движения их были спокойны и неспешны. В конце концов, для них ровным счетом не играло роли: людей они запаковывают или посуду.

Антипин, вахтенный механик, который войдет в ванну последним, когда убедится, что остальные заснули и корабль готов к прыжку, проверял герметичность ванн и креплений, улыбался запеленатым, будто мумии, товарищам, переходил к следующей ванне.

… В эти минуты люди начинают думать быстрее, чем обычно. Баков поймал себя на мыслях о Черном море, о теплой гальке пляжа, о пене, взлетающей над набережной Алушты, о солнечных бликах на волнах. Отогнал настойчивое видение, представил, что идет по кораблю: нет ли забытых, неукрепленных, брошенных вещей? У Павлыша в медкабинете? В буфетной? Запаковала ли Эмилия Кареновна голубой сервиз? Баков из чужих рассказов знал, что при выходе из большого прыжка обязательно обнаруживается недостача различных вещей: на большом корабле всего не учтешь, каким бы старательным старпомом ты ни был. Уж очень силен толчок. Но, даже зная это, Баков всем существом противился подобной необходимости. Такое могло случиться на любом корабле, но «Сегежа» не должна подвести…

Снежина представила себе разрушенную мертвую планету. Ветер, дующий между остовами домов. То ли старый кинофильм, то ли прочитанная и давно забытая страшная книга придала видению конкретность вплоть до деталей: повисшего на остатках перил балкона, остановившихся круглых часов на столбе, детской куклы, брошенной посреди мостовой…

Корона Вас думал о том, что после прыжка опять будет болеть голова, вернутся короткие обмороки, неожиданные и унизительные. Потом почему-то подумал, что эволюция обделила людей, дав им только два глаза, сильно ограничив им поле видимости. Сам же он отлично видел и голубой потолок отсека, и дно ванны, блестящее и мягкое, охватившее тело снизу…

Агнесса Колли, сильно приукрашенная воображением Малыша, заглядывала ему в глаза и шептала о том, что обязательно дождется. Последняя радиограмма, подписанная ею, пришла перед самым прыжком. Земля-14 давала «добро». Ближайшие несколько недель, а то и месяцев разделят радистов так надежно, что, захоти Агнесса наконец сказать Малышу «да», новость эта затеряется где-то на полпути к «Сегеже», пропадет, иссякнет.

Антипин убедился, что все в порядке. Включил газ. Он стоял на мостике один, смотрел, как стрелка тянется к красной черте. Он знал, что сейчас мысли пассажиров и космонавтов путаются, превращаются в сны, пропадают. Голубой газ медленно заполняет ванны, охлаждая тела, закутывая их надежно и плотно.

— Что ж, пора и нам, — сказал себе Антипин. Включил сирену «готовность — ноль».

Роботы послушно бросились к амортизаторам. Лишь последний, которому предстоит задраить ванну механика Антипина, шел сзади, пришлепывая ступнями по упругому пластику.

Корабль был мертв. Спал, заколдованный. И Антипин, словно принц, разыскивающий спящую красавицу, медленно шел по его дремучему лесу. Спешить некуда. До прыжка еще девятнадцать минут.

… За тридцать секунд до прыжка «Сегежа» проверила себя: все ли механизмы готовы, все ли живые существа надежно спрятаны, все ли роботы догадались закрепиться. Приборы на пультах у мозга доложили: все в норме.

Корабль содрогнулся — никто из людей уже не почувствовал этого — и, растворившись в космосе, субматериальной волной, проламывая пространство, ринулся к точке, отстоявшей на девяноста три световых года от Земли и на два миллиона километров от Синей планеты.

Глава вторая. Здравствуй, Адам!

1

Хуже всех перенес прыжок корона Аро. Павлыш приказал роботам перенести его в госпиталь. Аро терял сознание и в бреду старался сорвать коробочку лингвиста. Вас приплелся в госпиталь чуть только пришел в себя и долго рассказывал Павлышу о действии коронских стимуляторов. У Вас оказался с собой целый ящик лекарств. Диагномашина не смогла разобраться в болезни Аро: пришлось Павлышу отключить ее и полностью довериться медицинским познаниям Вас.

С мостика позвонил капитан. Спросил у короны Вас, как может отразиться на здоровье Аро торможение. Вас не знал. Договорились отложить торможение на десять часов. «Сегежа» на крейсерской скорости пошла по большой дуге вокруг Синей планеты.

Быков, расчесав казацкий чуб, обходил корабль. Настроение было плохое: «Сегежа» подвела. Роботы занимались ремонтом приборов, пострадавших при толчке. Тетя Миля спрятала разбившуюся чашку, уже третью, в шкаф. Потом попросит Кирочку склеить — у нее золотые руки.

Вынужденная пауза нарушила размеренное течение жизни «Сегежи». Свободные от вахт собрались в кают-компании, в десятый раз читали отчет разведдиска, разглядывали фотографии. Малыш пытался убедить Кудараускаса в том, что жители Синей планеты — потомки атлантов. А то почему бы они столь похожи на людей? Кудараускас, человек трезвый и сухой, обстоятельно доказал Малышу невозможность подобного допущения, чем еще более укрепил Малыша в решимости разрабатывать далее эту гипотезу, благо его функции как радиста подошли к концу и он вместе с практикантами стал «палубной командой».

На мостике Загребин с Бауэром рассчитывали траекторию выхода на ближнюю орбиту. Синяя планета яркой искрой горела на экране локатора. Орбитные данные, предложенные Мозгом, почему-то показались капитану слишком сложными, а раз уж получилась задержка, не мешает заняться умственной физкультурой. Иногда Загребин включал внутреннюю связь. Заглянул к механикам, спросил Кирочку, не утомилась ли. Кирочка покраснела, обиделась; капитан ухмыльнулся и переключился на госпиталь. Аро спал, а Павлыш с Вас спорили о чем-то, рисуя в блокноте схемы молекул, стараясь совместить терминологию двух планет.

Поднялся на мостик Баков со списком повреждений и убытков, нанесенных большим прыжком. Вид у него был виноватый и кончики усов обвисли. Капитан список читать отказался, спросил только, не попало ли в него что-нибудь незаменимое.

— Как вам сказать… — начал Баков. Капитан понял, хмыкнул задумчиво и сказал:

— Я ведь тоже старпомом летал. Недавно еще. Переживал. Мы как-то в метеоритную бурю попали… Не в поток — в самую настоящую бурю. Бьются метеориты о корпус, мебель гнется; куда ни поглядишь, летят осколки корабельного имущества. А надо вам сказать, Алексей Иванович, судно наше было каботажником: Луна, ближние планеты — и домой. Так капитан наш, Паплиян, — не слышали о таком? — он сейчас на Земле, во Втором управлении…

— Простите, Геннадий Сергеевич, — перебил Бауэр, который за сто вахт с мастером знал большинство баек наизусть и даже мог сказать заранее, где капитан сойдет с прямого пути правдивого повествования и углубится в фантастические дебри воображения. — Мозг прав, поглядите.

— Ну вот, на самом интересном месте, — сказал капитан. — Вы видите, Алексей Иванович, не расстраивайтесь. В прыжках обязательно хозяйство страдает.

Павлыш сказал по внутренней связи:

— Корона Аро хочет поговорить с вами, капитан.

— Слушаю, — обернулся к видеофону капитан.

Аро лежал на подвесной койке, до подбородка закрытый простыней. Веки его набрякли и почернели.

— Мне уже лучше, Геннадий Сергеевич, — сказал корона Аро. — Я хотел извиниться за задержку, вызванную моей слабостью.

Загребин постучал сигаретой о край пепельницы, улыбнулся и сказал:

— Надеюсь, вам скоро будет еще лучше.

— Мне уже лучше. Я думаю, можно начать маневр.

— Это мы сейчас узнаем, — сказал капитан. — Павлыш, как ваше мнение?

— Рано еще, Геннадий Сергеевич, — сказал Павлыш, приближая лицо к экрану видеофона. — И корона Вас со мной согласен. Я думаю, корона Аро несколько возбужден…

— Ясно, — сказал Загребин, — отдыхайте. Время у нас есть. Они ждали год, подождут еще несколько часов. — Он отключил видеофон и сказал Бауэру: — Прискорбная задержка. Я все отлично понимаю, а вот хочется сразу рвануться туда. И собственными глазами посмотреть.

— Да, странное чувство, — согласился Бауэр. — Как будто можем опоздать.

— И все-таки нам повезло, — сказал Загребин, — что мы шли на Титан. А если бы «Агра» оказалась на нашем месте?

Загребин отобрал у Бауэра таблицы расчетов, минут десять изучал их, напевал что-то, сам того не замечая. Потом отложил таблицы, согласился с Мозгом и продолжил прерванную мысль:

— Ничего не скажешь, повезло. Только за везение обычно приходится платить. Поверьте мне… — Он щелкнул кнопкой внутренней связи. — Старший штурман, поднимитесь к нам, пожалуйста, — сказал он.

И когда Баков пришел, Геннадий Сергеевич пригласил его сесть и завел длинный разговор о том, что делать на корабле после посадки:

— Уровень радиации смертелен. Работать будем в скафандрах высокой защиты. Подготовить дополнительные шлюзы на входах. Снабдить экипаж и роботов дозиметрами. В общем, будем жить в состоянии постоянного радиационного аврала. И объявим его сейчас, чтобы не терять даром времени. Наверняка найдем какие-нибудь изъяны в хозяйстве, не так ли?