Святослав Рыбас - Сталин

• Название: Сталин
• Автор: Святослав Рыбас
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03281-1

Сталина называют диктатором, что совершенно точно отражает природу его тотальной власти, но не объясняет масштаба личности и закономерностей его появления в российской истории. В данной биографии создателя СССР писатель-историк Святослав Рыбас освещает эти проблемы, исходя из утверждаемого им принципа органической взаимосвязи разных периодов отечественного исторического процесса. Показаны повседневная практика государственного управления, борьба за лидерство в советской верхушке, природа побед и поражений СССР, влияние международного соперничества на внутреннюю политику, личная жизнь Сталина.

На фоне борьбы великих держав за мировые ресурсы и лидерство также даны историко-политические портреты Николая II, С. Ю. Витте, П. А. Столыпина, В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого, Ф. Рузвельта, У. Черчилля, Мао Цзэдуна. И. Броз-Тито, А. Гитлера, а также участников соперничавших групп из окружения Сталина.

---

Поэтому накопление проблемных фактов в отношении Сталина шло в течение всего 1922 года, включая «грузинское дело» и вопрос о монополии внешней торговли. В этом вопросе Ленин обратился за поддержкой к Троцкому, так как Сталин не видел большого резона передавать все полномочия Внешторгу из-за бесхозяйственности последнего.

Крупская лишь добавила эмоций. Вот ее письмо, которое раскрывает картину со стороны «семьи».

«Н. К. Крупская — Л. Б. Каменеву

23/ХII

Лев Борисыч, по поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку Влад. Ильича с разрешения врачей, Сталин позволил себе вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем можно и о чем нельзя говорить с Ильичом, я знаю лучше всякого врача, т. к. знаю, что его волнует, что нет, и, во всяком случае, лучше Сталина. Я обращаюсь к Вам и к Григорию (т. е. Зиновьеву. — Н. К.), как более близким товарищам В. И., и прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз. В единогласном решении Контрольной комиссии, которой позволяет себе грозить Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет ни сил, ни времени, которые я могла бы тратить на эту глупую склоку. Я тоже живая и нервы напряжены у меня до крайности. Н. Крупская»113.

Непосредственной причиной конфликта явилось письмо Ленина Троцкому о монополии внешней торговли, надиктованное Крупской. То, что она нарушила запрет врачей и предписание ЦК, было очевидно.

Мог ли Сталин смолчать и признать, что бессилен исполнить возложенную на него ответственность оберегать покой больного? Тем более письмо было адресовано Троцкому.

Наверное, мог. Вернее, мог поговорить с Крупской как-то уважительнее, миролюбивее. Однако, по свидетельству М. И. Ульяновой, он вызвал ее к телефону и жестко указал, чтобы она, согласно указанию врачей, не разговаривала с Лениным о политике, в противном случае ее вызовут в Центральную контрольную комиссию.

Крупская была потрясена. Видимо, действительно ее нервы были напряжены до крайности: она разрыдалась, повалилась на пол и стала кататься, потеряв над собой контроль.

На следующий день Сталин снова позвонил ей и постарался загладить свою резкость. К тому времени Крупская уже успокоилась, и между ними был установлен внешний мир. Ленину она ничего не рассказала. (Расскажет в марте.) Но ее чувства наверняка дошли до больного.

Поэтому вполне объяснимо, что на следующий день Ленин продиктовал секретарю М. Володичевой текст, который и можно считать политическим завещанием. Письмо Крупской Каменеву и начало диктовки «Письма к съезду» датированы 23 декабря.

Двадцать четвертого декабря перед новой диктовкой Ленин предупредил Володичеву, что все им диктуемое является абсолютно секретным, но было уже поздно: о письме Ленина уже знали Сталин, Троцкий, Каменев, Бухарин и Орджоникидзе.

Перепуганная возможным скандалом Фотиева обратилась к Каменеву, чтобы предотвратить распространение секретной информации. Тот сразу же сообщил обо всем Сталину.

Впрочем, это уже не имело особого значения, так как главные лица, которым Ленин в своем письме дал отрицательные оценки, уже все знали. Они поняли, что Ленин начинает какую-то новую интригу, возможно, подобную той, когда он отстранил в 1906 году от реального руководства партией Красина и Богданова. Зная властолюбие, интеллект и волю Ильича, фигуранты «Письма…» должны были сильно задуматься.

Что же написал Ленин в адрес высшего партийного органа, предстоящего XII съезда партии? А вот что.

«Я советовал бы очень предпринять на этом съезде ряд перемен в нашем политическом строе», — писал Ленин.

Для укрепления партии он рекомендовал увеличить состав ЦК на несколько десятков или даже на сотню новых членов и принять меры против раскола. Иначе говоря, Ленин предлагал уменьшить власть нынешней элиты.

Более того, он перешел к характеристике действующего руководства и особенно Сталина и Троцкого: «Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек.

Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.

Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно»114.

Отметив таким образом «выдающихся вождей», Ленин никого из них не предлагал в преемники.

По поводу выражения «сделавшись генсеком» возникает вопрос: а разве не сам Ленин выдвинул Сталина на этот пост? Приведем колоритные воспоминания Молотова о том, как это было.

«Неожиданно для себя в 1921 году я стал Секретарем ЦК. Из трех секретарей был секретариат: Молотов, Ярославский, Михаилов, как было опубликовано, Молотов — ответственный секретарь. Не было тогда еще первого, генерального, был ответственный. Приемные дни были опубликованы. Я встретился с Лениным. Мы с ним побеседовали по ряду вопросов, потом гуляли по Кремлю. Он говорит: „Только я вам советую: вы должны как Секретарь ЦК заниматься политической работой, всю техническую работу — на замов и помощников. Вот был у нас до сих пор Секретарем ЦК Крестинский, так он был управделами, а не Секретарь ЦК! Всякой ерундой занимался, а не политикой!“

Это — после X съезда партии. А на XI съезде появился так называемый „список десятки“ — фамилии предполагаемых членов ЦК, сторонников Ленина. И против фамилии Сталина рукой Ленина было написано: „Генеральный секретарь“. Ленин организовал фракционное собрание „десятки“. Где-то возле Свердловского зала Кремля комнату нашел, уговорились: фракционное собрание, троцкистов — нельзя, рабочую оппозицию — нельзя, демократический централизм тоже не приглашать, только одни крепкие сторонники „десятки“, то есть ленинцы. Собрал, по-моему, человек двадцать от наиболее крупных организаций перед голосованием. Сталин даже упрекнул Ленина, дескать, у нас секретное или полусекретное совещание во время съезда, как-то фракционно получается, а Ленин говорит: „Товарищ Сталин, вы-то старый, опытный фракционер! Не сомневайтесь, нам сейчас нельзя иначе. Я хочу, чтобы все были хорошо подготовлены к голосованию, надо предупредить товарищей, чтобы твердо голосовали за этот список без поправок! Список 'десятки' надо провести целиком. Есть большая опасность, что станут голосовать по лицам, добавлять: вот этот хороший литератор, его надо, этот хороший оратор — и разжижат список, опять у нас не будет большинства. А как тогда руководить!“

А ведь на X съезде Ленин запретил фракции.

И голосовали с этим примечанием в скобках. Сталин стал Генеральным. Ленину это больших трудов стоило. Но он, конечно, вопрос достаточно глубоко продумал и дал понять, на кого равняться. Ленин, видимо, посчитал, что я недостаточный политик, но в секретарях и в Политбюро меня оставил, а Сталина сделал Генеральным. Он, конечно, готовился, чувствуя болезнь свою. Видел ли он в Сталине своего преемника? Думаю, что и это могло учитываться. А для чего нужен был Генеральный секретарь? Никогда не было. Но постепенно авторитет Сталина поднялся и вырос в гораздо большее, чем предполагал Ленин или чем он даже считал желательным. Но предвидеть все, конечно, было невозможно, а в условиях острой борьбы вокруг Сталина все более сколачивалась активная группа — Дзержинский, Куйбышев, Фрунзе и другие, очень разные люди»115.

Как следует из слов Молотова, для Ленина последущее возвышение Сталина было неожиданным. Это многое объясняет в принципе.

Других претендентов на высший пост Ленин тоже резко осаживает.

«Я не буду дальше характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не являлся случайностью, но что он также мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому.

Из молодых членов ЦК хочу сказать несколько слов о Бухарине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики).