Савелий Дудаков - Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России

• Название: Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России
• Автор: Савелий Дудаков
• Жанр: Публицистика
• Год: 2000

---

С удивительнейшей откровенностью один церковный автор пишет о присоединении к православию молокан. (Он путает молокан с субботниками; утверждает, что эти сектанты делают обрезание, празднуют субботу и еврейскую пасху, и их инквизиторы обзывают их "жидами".) Очевидцы рассказывали, что в селе Балыклейском, принадлежащем к приходу Христорождественской церкви, Царицынского уезда, Саратовской губернии, лет 70 тому назад (в 10-х годах XIX в.) появился "главный корень жидовства" Кирьян (Кирьяк) Фаддеев Колебошин, который нашел "modus vivendi" с местным священником, давая отцу благочинному взятки натурой – возами пшеницы, гусями, утками. Были ли сектанты обрезаны, соседи не знали, но видели их празднующими субботу. Спустя какое-то время среди них появился какой-то "природный жид", который якобы начал производить обряд обрезания. Боясь огласки, еврей через некоторое время исчез из села, вероятно, научив кого-то своему ремеслу.

При этом рассказчик утверждает, что благосостояние жителей села непрерывно росло.

Из малолюдного хутора оно превратилось в большое торговое село. Вероятно, все же произошла "огласка": в 1836 г. в селе появилось начальство во главе с миссионером иеромонахом Палладием. После многих усилий, при содействии исправника, волостного головы и писаря Кондратьева, сектантов удалось вернуть в православие. Удивляет другое: приняв – притворно – господствующую религию, многие сектантки вышли замуж за "природных" православных, и им удалось их "совратить" в "жидовство". Как же происходило возвращение в православие? Очевидцы рассказывали, что целый месяц местный причт, включающий священника о. Луку Кинарейкина, дьякона Я. Венусова, царицынского исправника Балясникова, волостного голову Дмитриева и писаря Кондратьева, ежедневно по 4 часа утром и вечером "увещали". Увы, сектанты упорствовали в "заблуждении". Наконец, наскучив бесцельным времяпрепровождением, писарь Кондратьев, человек состоятельный, обратился к отцу Палладию: "Ваше преподобие, позвольте-ка нам увещать жидов, мы скорее Вашего с ними справимся". Тот позволил. Наутро приступили к "действу".

Писарь Кондратьев с исправником вызывали поочередно упорствующих и вопрошали о желании крещения. Ответ был один: "Нет!" "Кладите его" – их избивали, судя по пропускам в рассказе,немилосердно. "Мучимые болью", они, наконец, соглашались вернуться в лоно православия. Понятно, прочность в вере "новокрещеных" была сомнительной, и они почти все вернулись в иудейство. Часть их была выслана или добровольно переехала в Закавказье, но большинство осталось на прежнем месте104.

Однако при любой возможности сектанты стремились открыто идентифицировать себя с избранным народом. Они признавались: "…людей мы обманем, а Бога не обманем; мы хотя и ходили в церковь, и делали все ваше, а все-таки мы как держались прежде, так и теперь, держимся своей веры"105. Не следует забывать, что это был конец 1872 г., царствование Александра Освободителя, время, когда сектанты один за другим обращались к министру внутренних дел с просьбой отделиться от православия, к которому принадлежали притворно. Любопытно, что обращение переписывалось с одного образца – прошения жителя села Озерки Бобровского уезда Воронежской губернии. Одновременно поступили просьбы об отведении для умерших иудействующих отдельных участков. Ни одно из прошений не получало разрешения правительства, хотя люди на местах открыто исповедовали свою веру.

С точки зрения Святейшего Синода, все остальные сектантские течения, включая изуверские, на фоне этой, вреднейшей, секты бледнеют. И здесь Синод остался верен себе, заняв крайне юдофобскую позицию. Н.В. Варадинов в цитируемом труде приходит к выводу: "Нет сомненья, что жидовская ересь зарождалась от Евреев, которые часто совращали Православных в Жидовство". И далее: "…чтобы секта эта была совершенно самостоятельна без влияния жидовства, допустить этого по источникам нашим нельзя"106. И поэтому даже сибирским евреям разрешалось жениться на инородках, но ни в коем случае не на субботницах! Так, судя по архивным данным, Нерченское начальство запретило брак поселенки субботницы Худеяровой с евреем Юсиновичем107. Кстати, тот же источник сообщает, что инородки, вышедшие замуж за евреев и перешедшие в иудаизм, становились необыкновенно набожными, учились молитвам, строго исполняли обряды, не уступая "настоящим" еврейкам.

Имеется один в высшей степени интересный документ, касающийся связи евреев с субботниками-герами. (Гер: на иврите – перешедший в иудаизм.) Это воспоминание бывшего николаевского "пойманника" – кантониста М. Меримзона, 25 лет прослужившего в русской армии. Кстати, Меримзону, человеку, вне сомнения, большой внутренней культуры, несмотря на недостаток образования, принадлежит точнейшее и страшное определение кантонистов – "лилипутная армия".

В 1862 г. он попал на пасху в Нижний Новгород с таким же, как и он, горемычным приятелем. Случилось так, что, вспомнив о своих родителях, о милом праздничном доме, "лилипуты" заплакали (дело было на улице). Неожиданно в роли Ильи-пророка выступил какой-то русский пожилой купец, в поддевке темно-синего сукна, подпоясанный красным кушаком, с подстриженными в скобку волосами и окладистой рыжеватой бородой, как будто сошедший со страниц Островского или с полотен Кустодиева. Он остановил солдат-евреев и стал их подробно расспрашивать.

Уверившись, что они в армии не крестились, он пригласил их в свой дом на пасхальную неделю, дав взятку военному начальству, чтобы их отпустили на праздники. М. Меримзон подробно описывает дом купца и детали празднования пейсаха "гейрим": «Лишь только он отворил дверь квартиры, нам показалось, что он открыл перед нами светлый рай. Большой зал; посредине потолка висит большая бронзовая люстра, покрытая синей тюлью; вдоль стен кресла, покрытые темно-коричневым бархатом; по стенам висят большие картины в золоченых рамах, зеркала; пол паркетный. Посредине зала стоит большой стол, покрытый разноцветной скатертью.

Возле стола сидит еврей средних лет, в чистом длинном сюртуке, и вторит с двумя русскими мальчиками "гагаду". Еврей поднялся и подал нам руку – "шолем алейхем", а мы ему: "Алейхем шолем". Он наскоро расспросил нас: откуда и куда? Мальчики смотрели на нас с большим любопытством. Я тихо спросил у еврея: "Будьте добры, скажите: куда мы попали? какой тут народ? не то русский, не то евреи"… Ребе улыбнулся и сказал: "Это – Гейрим". Тут есть порядочно и субботников, которые тоже с любовью соблюдают нашу веру; так как правительство их строго преследует, то они нашли удобное место у моего хозяина и здесь исполняют религиозные обряды.

Я исполняю три должности – шохета (резника), кантора и меламеда, и за все эти должности я бываю награжден, что не смею обижаться. Вот вы сегодня увидите. Ко мне соберутся и будут мне "хомец" продавать, а вечером соберутся Богу молиться»108.

Дальше идет описание седера, который ведется строго по закону, включая чтение молитвы "кадиш". Единственное исключение было тогда, когда руководивший церемонией шойхет залез на кафедру, произнес проповедь по-русски, чтобы все присутствующие поняли. В конце все произносили ритуальную фразу: "На будущий год в Иерусалиме". Кстати, у хозяев дома были типичные имена "геров" – Абрам Моисеевич и Сарра. Надо сказать, что этот рассказ о русском купце, исповедующем иудаизм, производит сильнейшее впечатление. Не только неукоснительным соблюдением традиции, но и щедростью в пользу несчастных солдатиков. Это для них "мицва", доброе дело. Последним напутствием было: "Смотрите, ребята, держитесь за нашу святую веру; не льститесь, если вам кто-либо будет сулить богатство; не льститесь на чины, не верьте кумирам, а продолжайте верить в Бога Авраама, Исаака и Якова"109.

Обратим внимание на некоторое разделение между "герами" и "субботниками", делаемое рассказчиком, хотя понять разницу из текста затруднительно – "это гейрем", а это "субботники, которые тоже с любовью нашу веру…" Но не только крестьяне принимали иудаизм. Среди высших сословий также происходили духовные драмы, кончавшиеся зачастую трагически. В одной из киевских молелен Оскар (Израиль) Осипович Грузенберг познакомился с интересным человеком.

Было это в начале 80-х годов прошлого века: «За время хождения три раза в день в молельню я познакомился с гвардейским офицером, перешедшим в иудейство. Между нами установилась близость, насколько она возможна между подростком и пожилым, лет пятидесяти, человеком. Жил он в молитвенном доме, ел, что дадут; спал на узкой скамейке без подстилки. Целые дни проводил в молитве и в чтении духовных книг на древнееврейском языке. Знатоки говорили, что знал он этот трудный язык в совершенстве.

Евреи чтили его за святость, но тяготились им: того гляди, пришьют тебе совращение в "жидовскую ересь".

Раз как-то он задержал меня после вечерней молитвы и предложил пройтись по двору.