Адам Холл - В жерле вулкана

• Название: В жерле вулкана
• Автор: Адам Холл
• Жанр: Детектив

Роман  «В жерле вулкана» («Вулканы Сан Доминго») посвящен таинственной авиационной катастрофе недалеко от берега Сан Доминго. Когда становиться известно, что один из «погибших» членов команды был замечен живым, служащего авиакомпании Пола Рейнера посылают выяснить, что же все-таки произошло, что приводит к целому каскаду волнующих событий.

---

– Вся беседа будет вестись по-испански. Вся беседа! – Он был коротышкой и старался держаться очень прямо. Британскому консулу он не понравился бы.

Рейнер сказал, тщательно выговаривая испанские слова:

– Полковник, вся беседа будет вестись на английском или французском, как пожелаете. И тот и другой – языки цивилизованных наций. Простите мою невежливость. Я понимаю, мы находимся на земле Агуадора, но эта леди – француженка и в данный момент является вашей гостьей. Кстати, пользуюсь возможностью, чтобы довести до вашего сведения, полковник: если вы еще раз пустите по моему следу этого черноглазого соглядатая, я лично кастрирую его, но только если буду в хорошем настроении. В противном случае я просто сломаю ему шею, а не запястье.

Ибарра посмотрел на Пуйо, и тот пробормотал:

– Эль лавантино…

– Они мне не подчиняются, но это не значит, что я не могу вас расстрелять. Будьте добры ответить на несколько вопросов. Во-первых, знаете ли вы место, где затонул самолет?

Рейнер спросил капитана Линдстрома:

– Вы говорите по-испански?

– Немного.

– Знаете, почему я в Агуадоре?

– Думаю, чтобы выяснить, что случилось.

– Эти парни – ваши друзья?

– Луи спас мне жизнь.

– Луис Пуйо?

– Да. Он…

– Отвечайте на мои вопросы! – потребовал Ибарра.

– Как вы спасли ему жизнь? – спросил Рейнер однорукого.

– Слишком громко сказано…

– Вы знаете, где находится затонувший самолет? – нетерпеливо спросил Ибарра.

Рейнер посмотрел на него и медленно заговорил по-английски, давая Пуйо время для перевода. Он хотел, чтобы эти слова услышал Линдстром, испанский которого наверняка оставлял желать лучшего.

– Да, я знаю точные координаты этого места и уже телеграфировал своей компании, чтобы она немедленно прислала команду спасателей. Судно находится в Панаме, меньше чем в сорока восьми часах отсюда, и моя компания понимает необходимость торопиться, поскольку есть силы, которые будут препятствовать подъему самолета.

Когда Пуйо закончил переводить, Ибарра отвернулся, встал, посмотрел на стол, взял шариковую ручку и начал постукивать ей по крышке, подражая звуку неторопливо работающего пулемета. Равнодушные карие глаза Пуйо не смотрели ни на кого в отдельности, но на его лбу проступил пот. Линдстром подошел к окну, и Рейнер не видел выражения его лица.

На включенном вентиляторе продолжали трепетать ленточки.

Затем Ибарра выпалил длинную тираду, и Пуйо возразил ему:

– Время не терпит.

– Им понадобится получить разрешение, а на это уйдут недели…

– Им достаточно только попросить разрешения, чтобы прислать сюда военные корабли!

– И показать свое подлинное лицо? Они на это не пойдут…

– Объявят здесь учения и…

– Одновременно пошлют запрос на право проведения спасательных работ в лондонский Форин оффис?[33] И ты думаешь, что это его остановит?

– Решать вам, – уже более спокойно ответил Пуйо. – Вы знаете, что можете рассчитывать на меня. Но спешка может погубить все.

– Сейчас не время говорить об этом.

Пуйо сказал человеку, который вошел с ними:

– Сообщи, что нам нужно поговорить. – Мужчина вышел.

Рейнеру не давал покоя один вопрос: что же было на борту «Глэмис кастла»?

– Вас разыскивает полиция, – сказал ему Ибарра.

– Верно.

– Нам было бы проще всего передать вас в их руки.

– Нет смысла. Мы с вами по одну сторону баррикад. Вы тоже хотите подъема самолета. Просто считаете, что еще не время.

– Откуда вы знаете?

– Из того, что вы только что сказали Пуйо. Ибарра, я дал вам срок в сорок восемь часов не потому что пытаюсь тянуть время, а потому что хочу увидеть подъем самолета, потерпевшего крушение. Ради этого я и прибыл. А в один прекрасный день вы захотите вступить в переговоры с моей компанией, потому что эти останки нужны и вам. У вас уже есть пилот; теперь вам нужен самолет.

Ибарра снова отвернулся, ссутулился и задумался. Рейнер понял, что несколько выстрелов, сделанных им наудачу, не слишком отклонилось от цели.

– Как поживает ваш сын? – спросил он Пуйо по-английски.

– Нормально. – Карие глаза мрачно изучали лицо собеседника.

– Что вы сказали? – требовательно спросил Ибарра.

– Сеньор проявил любезность.

Ибарра снова посмотрел на Рейнера.

– Вы знаете, почему самолет потерпел катастрофу?

– Нет.

– И вам не терпится выяснить причину?

– Не слишком. Через сорок восемь часов я увижу это собственными глазами.

– Вы опросили всех. Всех! В доме у доктора вы спрашивали меня, что случилось с…

– Это было до того, как я обнаружил место катастрофы. Я пробыл здесь пять недель и могу подождать еще два дня. – Он решил не упоминать о том, что Уиллис летит в Лондон с законченным делом.

Ибарра посмотрел на Луиса Пуйо и ничего не сказал. Затем он подошел к столу.

– Где мы могли бы связаться с вами, сеньор Рейнер? – Пол понял, что он имеет в виду компанию Т.О.А., а не ее представителя. Эти слова означали, что его отпустят отсюда подобру-поздорову. Вместе с Жизелью.

– На борту спасательного судна, как только оно прибудет.

– Какой пост вы занимаете в Т.О.А.?

– Суперинтендант лондонского аэропорта.

– Есть ли у вас бюро в этом городе?

– Нет. Только в аэропорту Сан-Доминго.

– Если мы вам понадобимся, позвоните доктору ван Кеерлсу.

– Он не доверяет мне.

– Мы сообщим ему, – он оторвал глаза и посмотрел в лицо Рейнеру, – что наши отношения предполагают невмешательство в дела друг друга.

Солнце золотило песок и поверхность моря. Вытащенные на берег лодки лежали на боку, напоминая мокрых кашалотов. С них свешивались имбирно-коричневые сети. Люди лежали в тени и спали, потому что проработали всю ночь.

Гайавата Мозес сидел скрестив ноги и с высоты своего гигантского роста наблюдал за крабом величиной с ноготь. Изумрудно-зеленый краб снова зарылся в мягкий золотистый песок, но Гайамо выковырял его обратно и повторил фокус. Песок напоминал жидкое золото, а краб – тонущий в нем изумруд. Только что он был здесь и вдруг исчез; смотри хоть сто лет, все равно не увидишь, как это произошло. Был – и нету. Он снова зачерпнул песок.

От домов с черепичными крышами к берегу шел человек. Походка его была уверенной несмотря на адскую жару. Он направлялся к лачуге Эль Анджело.

Рыбаки спали в тени своих лодок.

Ладонь зачерпнула изумруд из золота и снова дала ему упасть.

В стене лачуги Эль Анджело была дыра, служившая окном. Ее прикрывал деревянный ставень, висевший на одной петле и имевший две подпорки. Это позволяло использовать его как для тени, так и для пропуска воздуха. Хибара была выстроена из обесцвеченного дерева, но тень отбрасывала черную. Однако цветового однообразия не чувствовалось: светлое серебро сменялось темным, и вдруг вспыхивало что-то красное и шафрановое, напоминавшее огонь. Но бояться было нечего; просто Эль Анджело постелил на подоконник индейский коврик.

Гайамо больше нигде не видел такого коврика. Коврик был прекрасен и заливал огнем стенку лачуги; мальчик глядел на него как зачарованный, пока от солнца не заболели глаза. Затем он снова зачерпнул песок, но изумруд навсегда исчез в золоте.

Человек вышел из хибары и снова пошел к белым городским домам с черепичными крышами.

Накатила волна, оставила на песке пену медового цвета и с шумом отхлынула назад.

Человек, сидевший в тени лодки, вынул из жестянки табачный лист, свернул сигару, оперся спиной о киль, прищурился и начал следить за Гайаватой Мозесом, игравшим в песок. Затем он зажег сигару, закопал спичку, положил руки на поднятые колени и стал рассматривать мир, оставленный им на время сна. Мир не изменился, если не считать цветастого коврика, озарявшего окно лачуги Эль Анджело.

– Hombre… – сказал он человеку, лежавшему рядом. – Rafael! – толкнул он соседа ногой.

– Que hay?

– Mire… mire, hombre! La manta…[34]

Сосед потер лицо ладонями, чтобы прогнать сон, и застонал от жары. Приятель продолжал толкать его и не давал покоя, пока Рафаэль не посмотрел на берег и не полюбовался «la manta», лежавшим на подоконнике лачуги.

– Ay-ii… ay-ii… Hombre! – Окончательно проснувшись, они заговорили страстным шепотом, словно украдкой любовались молодой женщиной.

Рафаэль выпросил у приятеля табачный лист, прикурил у него, встал и пошел по раскаленному песку к следующей лодке.

– Diego… Chico… Mire la manta!

Ласковый прибой украшал кружевами берег, по которому шли люди, пробиравшиеся от лодки к лодке.

– Juanito! Mire… Mire! Tonio… Martin… Lopez… Rosario… mire, hombre!

Спавшие в тени открывали глаза, откашливались и начинали шепотом окликать остальных. Слово тихо шелестело по берегу, как будто его раз за разом произносил сам прибой: la manta…