Ханс-Отто Майснер - Дело Зорге

• Название: Дело Зорге
• Автор: Ханс-Отто Майснер
• Издательство: ДЭМ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: ББК 84. 34 (4Ф) М14

Книга западногерманского автора посвящена жизни и деятельности выдающегося советского разведчика Рихарда Зорге. Х.-О. Майснер служил в германском посольстве в Японии в одно время с Зорге, хорошо знал его. Со страниц романа встает живой образ советского разведчика, со всеми человеческими достоинствами и недостатками.

---

Равенсбургу показалось, что Кийоми нет здесь, что она превратилась в неодушевленный предмет, в безжизненную, холодную принадлежность этого домика. Он долго сидел, беспомощно сложив руки на коленях, и боялся нарушить глубокое молчание.

Только спустя довольно продолжительное время он сообразил, что это, собственно, его долг — вывести Кийоми из неестественного оцепенения. Он понимал, что, если дотронется до нее или заговорит с ней, ничего хорошего из этого не выйдет. Ее стыд был настолько глубок, что любое доброе слово, любой нежный жест лишь еще больше ранят ее. Если он сейчас оставит ее и уйдет — это будет окончательным разрывом между ними. Она исчезнет из Токио, и он никогда не найдет ее.

Его начало знобить. Угли в очаге подернулись пеплом. Он хотел раздуть их, и тут его взгляд упал на маленький треножник и принадлежности для приготовления чая.

Кийоми забыла о своих обязанностях хозяйки дома и о госте! Даже простая женщина усмотрела бы в этом нарушение самых элементарных правил японского гостеприимства. А о знатных японках и говорить нечего. Забыть о госте — самый страшный грех.

— С каких это пор в доме Номуры, — с упреком произнес Равенсбург, — перед гостем тушат очаг и ни одна женщина не предлагает ему чашку чая?

Фигура, распростертая на полу, вздрогнула. Как могла она, Кийоми, забыть о своих обязанностях хозяйки дома? Все остальное на мгновение отступило перед этой мыслью. Если она нарушит законы гостеприимства, то позор падет не только на нее, но и на всю семью.

Угловато и неловко, словно кукла, Кийоми поднялась с пола и механически стала готовить чай. Повернувшись к Ривенсбургу спиной, она подбросила в очаг углей и повесила чайник на железный треножник. Пока не закипела вода, она неподвижно смотрела на маленькие искры, вырывавшиеся из очага. Кийоми высыпала из чайницы горсть сухих зеленых листьев в ступку, растерла их и осторожно бросила порошок в чайник.

Наконец чай был готов, и девушке пришлось повернуться лицом к гостю, чтобы подать ему чашку, как предписывалось правилами хорошего тона, обеими руками.

— Достопочтенный гость переступил порог моего скромного дома, — обратилась она с традиционным приветствием. — Добро пожаловать.

Взяв чашку, Равенсбург осторожно погладил ее руки.

— Пусть боги охраняют дом уважаемых друзей, — ответил он, как полагалось, выпил горьковатый напиток и протянул чашку обратно.

Но Кийоми не успела взять чашку. Равенсбург обнял девушку и притянул ее, безвольно поникшую, к себе. Он поцеловал Кийоми, и обильные слезы хлынули из ее глаз. Наконец поток слез иссяк. Он вытер платком ее мокрое лицо.

— Мне очень горько, любимая, что ты считаешь меня таким недалеким человеком и что ты, оказывается, совсем не знаешь, как я тебя люблю, — спокойным тоном начал Равенсбург. — Мне очень больно, Кийоми… Ведь я всегда… всегда верил в твою любовь. И поэтому твое обязательство перед Одзаки никогда не разъединит нас. Ты сделала лишь то, что должна была сделать. Я поступил бы точно так, если б мне приказали. Я знаю, дорогая, что ты не имела права мне говорить об этом. Представляю, каково было у тебя на душе. Но сейчас не надо стыдиться и горевать. Сейчас надо радоваться: ведь тебе теперь не придется таиться от меня.

Она хотела взглянуть на него, что-то сказать, но снова закрыла глаза. Только ее пальцы отыскали его руки и сжали их.

— Теперь все в порядке, любимая. Ты не нарушила своего слова. Никто не сможет упрекнуть тебя в этом. Я сам узнал обо всем. Теперь все плохое позади. Взгляни, пожалуйста, на меня и скажи хоть одно слово. — Он взял ее за подбородок и поднял опущенную голову. — Прошу тебя, открой глаза и скажи мне что-нибудь.

Она повиновалась и взглянула на него так, словно перед ней был незнакомый человек.

— Я думала, что люблю тебя, Герберт, люблю так, как только может любить женщина. Но все это, оказывается, чепуха. Лишь теперь я впервые узнала, что такое настоящая любовь…

Равенсбург так крепко прижал девушку к себе, что почувствовал, как стучит ее сердце.

— Раз мы так любим друг друга, Кийоми, тогда не так уж страшно, что меня сейчас не отпустят со службы и мы не сможем пожениться. Пока война не окончится, я не волен распоряжаться собой. Нам придется подождать, дорогая.

И он рассказал о своем разговоре с Траттом.

— Все это не имеет значения, любимый. Давай больше не будем говорить об этом. Прошу тебя, Герберт.

Она совсем успокоилась, освободилась из его объятий и начала приводить в порядок прическу.

— Я, должно быть, отвратительно выгляжу, любимый, после такой сцены. Извини, пожалуйста…

— Ты никогда не была такой красивой, Кийоми, и такой желанной.

Она перебила его, улыбнувшись:

— Подожди, милый, скоро я буду совсем твоей. — И вдруг, посерьезнев, добавила:

— Знаешь, я должна еще что-то сообщить тебе.

— Тогда, пожалуйста, быстрее. Я должен уходить.

— Речь идет о Зорге, Герберт. Его подозревают в том, что он предатель. Одзаки твердо убежден в этом, но не имеет еще доказательств. В тебе же никто не сомневается. И лишь потому, что ты друг Зорге, я должна была… я должна…

— Я знаю, что ты должна была делать, любимая. Но поверь мне, господин Одзаки ошибается. Его направили по ложному следу. Вас хотят сбить с правильного пути.

Она затрясла головой.

— Не будь таким слепым, Герберт. Поверь мне наконец! Ты оказываешь доверие дьяволу. Ты считаешь Зорге порядочным человеком. Но Одзаки не женщина, которую можно упрекнуть в том, что она руководствуется чувством, а не разумом. Он мужчина, мужчина с холодным умом и большим жизненным опытом. У него есть основания…

— Есть ли у него доказательства, Кийоми? Она опустила глаза.

— Ты прав, доказательств у него нет, хотя он лихорадочно ищет их. За Зорге непрерывно наблюдают. Но он очень хитер и, видимо, понял, что находится под наблюдением.

Кийоми, я не могу этому поверить. Я знаю Зорге.

Она положила руку на его плечо.

— И все же будь осторожнее, Герберт. Обещай мне ничего больше не доверять ему.

— Чтобы ты не волновалась, я сделаю так, как ты рекомендуешь. Но это лишь ради тебя, любимая.

— Я еще раз повторяю: это дьявол в образе человека.

— Во всяком случае, дьявол в образе привлекательного мужчины, — заметил, улыбаясь, Равенсбург. — И неужели, кроме как о Зорге, у нас нет другой темы для разговора?

Кийоми тоже улыбнулась.

— Конечно, есть. Налить тебе еще чаю, Герберт?

***

Было уже довольно поздно, когда в дверь квартиры Бранковича трижды громко постучали. Вера в первый момент испугалась, но взяла себя в руки и быстро открыла дверь. Она облегченно вздохнула: в квартиру вошел Козловский.

— Случилось что-нибудь? — спросила она. — Ведь уже поздно.

— Пока нет, — мрачно ответил поляк. — Муж дома? Вера кивнула.

— В фотолаборатории. Позвать?

— Позовите его, Вера. Мне нужно поговорить с ним. Однако Бранкович не торопился выйти к гостю. Вера тоже исчезла куда-то. Козловский сидел в одиночестве за обеденным столом и нервно барабанил пальцами.

Наконец появился хозяин дома. Вместо приветствия он повертел перед глазами радиста маленькой металлической коробочкой.

— Здесь внутри спрятана вся Квантунская армия, — с гордостью сказал Бранкович. — На микрофильме. Нелегко было сделать как следует. Наш японский друг недодержал все кадры. Хотя, конечно, можно представить, в каком состоянии он был, когда добрался до этих вещей.

Козловский взвесил алюминиевую коробочку на ладони.

— Ничем вы меня так не успокоили бы, Бранко, как если б сказали, что эта штука — наша последняя работа здесь.

Бледное лицо серба побледнело еще больше.

— Ты считаешь, что нам пора удирать?

— Да, Бранко, да. Тучи сгущаются. Ямагути утверждает, что за нашим катером следят. Вчера в бухте Сиросима рядом с нами стояла рыбачья лодка. Японцы все время наблюдали за нами. Когда стемнело, мы снялись с якоря и добрались до Осимы. И что ж вы думаете? Едва рассвело, как я снова увидел около нас ту же самую лодку.

— Может быть, это — простое совпадение? — попытался успокоить сам себя Бранкович. — В районе Осимы сейчас разгар рыбной ловли.

— Что ж, может быть, и совпадение. Но я не думаю, Бранко. У меня неприятно сосет под ложечкой. Мне кажется, нам нужно удирать. Удирать как можно скорее!

Вера оставила дверь кухни неприкрытой и слышала все. С тарелкой и кухонным полотенцем в руке она снова вошла в столовую.

— Я всегда думала, что вы разумный человек, Козловский. Мой муж давно уже опасается худшего, только не хочет признаться в этом…

Бранкович не вытерпел.

— Нет, я хочу признаться! Но это не поможет. Пока начальник не прикажет кончать.

— Если мы будем ждать, то не выскочим живыми из этой мышеловки, — раздраженно сказала Вера.