Яна Завацкая - Белый Всадник

• Название: Белый Всадник
• Автор: Яна Завацкая
• Жанр: Научная Фантастика

Свет и Тьма... привычные городские улицы позднесоветских времен и таинственная запредельная страна, грань, на которой воины Света ведут смертельную борьбу с некими... пока неясно, какими именно, но явно темными созданиями.

---

. Я посетила, конечно, знаменитый дом на Мойке. А на следующий день Виктор составил мне компанию - на электричке мы отправились в Пушкин, и весь день провели в Лицее и гуляли по заснеженному прекрасному парку. Дан просидел все три дня в библиотеке, а Кашка провел их у родственников, как и собирался.

Нам достались две комнаты, по две кровати в каждой. Мальчишки перетащили одну кровать к себе, и таким образом мне досталась целая комната. Обычно меня будили в полседьмого стуком в дверь. В воскресенье я проснулась, когда за окном было совершенно светло, и неяркое зимнее солнце пробивалось сквозь морозные узоры на стекле. Часы показали половину девятого. Кошмар! Я вскочила, оделась и побежала в умывальник. Умывшись, я побежала к себе - и наткнулась на Виктора.

- Доброе утро! - сказал он, - я как раз иду тебя будить. Завтрак на столе.

К чаю были горбулки с маслом и сыром. Дан по обыкновению взял тонкий ломтик, накрыл его полупрозрачным обрезком сыра и медленно жевал все это в течение всего завтрака, пока я, к примеру, умяла целых три бутерброда. Баярд получил также хлеб и сыр и грыз все это под столом.

- Что касается меня, - сказал Дан, - то я сижу в библиотеке. Я ведь рассказывал вчера, уникальные данные о старообрядцах... А ты, Вик?

- Я иду в Эрмитаж, - сказал он, - Быть в Ленинграде и не побывать в Эрмитаже, мне этого не понять. Как ты думаешь, Таня?

Я задумалась. Последнюю четверть часа я решала проблему, сходить ли снова на Мойку или поехать в Петергоф, но для поездки было, пожалуй, слишком морозно. Предложение Виктора было как раз кстати.

- Только к девяти чтоб все были по местам, - предупредил Дан, - самолет в одиннадцать.

... Виктор снял с меня пальто, и мы направились в залы. Здесь очередное открытие ожидало меня: нам не понадобился экскурсовод. Виктор рассказывал о картинах и скульптурах с непринужденностью искусствоведа. Впрочем, я мало что запомнила из его рассказов, Эрмитаж поразил меня. Высокие залы, золоченые узоры стен, восхитительная роспись потолков, а мебель за красной ленточкой, а картины... все было внове для меня, и я могла бы в каждом зале бродить часами, и лишь жалела, что мы вынуждены осмотреть все наскоком. А Виктор, видимо, отлично здесь ориентировался, он вел меня из зала в зал, он останавливался перед картинами и говорил мне: смотри, и я начинала видеть. Он рассказывал о художниках, создавших все это, о царях, живших здесь, словно они были его личными знакомыми. Казалось, это был его дом, его родной дом, который он показывал мне.

Так мы бродили по обеда, перекусили в буфете, потом продолжили нашу прогулку. Уже темнело, когда мы вышли из Эрмитажа. Дворцовая площадь в сумерках, покрытая грязноватым хлюпающим под ногами снегом, встретила нас пронизывающим ветром. Впрочем, было не так уж холодно, но на Неву мы не пошли. Высоченная арка, та самая, часто виденная мною в фильмах про революцию, равнодушно пропустила нас, и улица вывела прямо на озаренный огнями Невский.

Этот день казался мне волшебной сказкой. Как много я видела чудесного, и как много еще впереди! Как прекрасен этот город... Почему же, почему люди не строят таких зданий повсюду? Мне кажется, если жить в такой красоте, никогда уже не будешь страдать из-за пустяков, никогда не станешь злым или жадным... Я сказала об этом Виктору.

- Это не так, - сказал он, - это зависит от человека. Ты любишь и Зеркальск, хотя он уродлив. А в Питере огромные массы людей просто не замечают всей этой красоты. Вспомни Достоевского, что, его герои счастливы? Прекрасной или ужасной делаем жизнь мы сами, своим внутренним состоянием.

- Наверное, ты прав, - согласилась я, - Во всем можно найти красоту, если захотеть.

- Если у тебя внутри есть красота, - подтвердил Виктор, - Знаешь, я раньше играл в филармонии, в оркестре. Чудесная музыка, Моцарт, Вивальди, Глюк.. Но я часто видел озабоченные хмурые лица в партере. Люди не могут сосредоточиться на музыке, они не могут лететь со мной... мелочные заботы смущают их. А человек внутренне счастливый не нуждается непременно в Моцарте или Рембрандте. Можно радоваться солнцу, небу, звездам, чему угодно. Вот ты сейчас идешь по темной улице, ты вдыхаешь запах города, и счастлива этим, верно?А разве ты благополучный человек с житейской точки зрения? В институт не поступила...

- Знаешь, - сказала я, - я сейчас с ужасом думаю, что было бы, если бы я поступила в институт. Не встретилась бы с вами...

Виктор засмеялся.

- Случайностей нет, - сказал он, - все случилось так, как должно было быть.

- И все-таки я счастлива, что встретила вас. Вы - такие необыкновенные, как будто из будущего. Я даже не понимаю, почему вы взяли меня к себе. Ведь таких, как я, много...

Мы вышли уже на Аничков мост, и всадники взметнулись над нашими головами.

- Таких, как ты, не очень много, - сказал Виктор, - Тех, кто мог бы удержать каррос. Вот и метро. Или, может, пройдемся до следующей станции?

- Пошли. А почему ты думаешь, что таких мало?

- Потому что, видишь ли... Есть люди красивые, умные, талантливые. Но для чего им это нужно? Способны ли они служить хоть чему-то, кроме себя? Предложи таким людям войну в Ладиорти - ты думаешь, они пойдут, как ты, с радостью? Ведь кроме смертельной опасности эта война ничего не даст, ни славы, ни власти...

- Даст, - вырвалось у меня. Виктор внимательно посмотрел мне в лицо.

- Королева, - сказала я. Виктор кивнул.

- Кто способен понять это в наше время?

Голос его стал жестким и каким-то горьким.

- Когда таким людям предлагают Идею, они всесторонне обсуждают ее, а потом идут заниматься своими житейскими делами, нисколько не изменив своих привычек. А когда им предлагают Любовь... они с удовольствием посвящают ей свободные часы, а остальное время живут так, как будто никакой любви у них нет. Они никогда и ничем не жертвуют... Ты думаешь, многие хотели бы быть на твоем месте? О, нет!

До меня почти не дошел смысл слов Виктора, другое поразило меня, его голос, его тон. Я вдруг подумала, что почти ничего не знаю о нем, что за всегда спокойной, довольной внешностью его может быть - трагедия, может быть, грех, отчаяние, разбитая жизнь... Но если он не хочет раскрывать это и вспоминать? Он работал в Филармонии, и, наверное, успешно, ведь он профессионал в музыке, он кончил консерваторию... Теперь он играет в ресторане. Почему? Ну, об этом еще можно догадаться. Горечь, адресованная таким людям - что за ней? Он любил уже кого-то, подумала я, и вдруг острая, почти невыносимая жалость к нему захватила меня... Да. Он прав. Я могла бы любить так, как он хотел бы, я и живу так. Но я и люблю так! Почему же, боже мой, нельзя любить и его, ведь он несчастен? Ведь я могла бы сделать его счастливым, так просто... И он никогда не узнает о... о Белом Всаднике. Я закусила губу. Нет, я не смогу его забыть, я не могу не любить его. Смятение охватило меня...

- Успокойся, пожалуйста, - голос Виктора был самым обычным, ровным, и это мигом остудило мое разбушевавшееся сердце. И однако лицо - я посмотрела ему в лицо - было бледным, почти белым, да и в голосе звучали мертвенные нотки.

- Успокойся, а то я уже целую минуту чувствую такую бурю рядом с собой, что скоро не выдержу, - сказал он, - Знаешь, я думал о тебе. Может, я зря это говорю... Только знаешь, Дан не такой, как мы. Я все ломаю голову и не могу его понять. Он выше нас, он больше умеет и знает. Только он... людей он не любит. Я не знаю, плохо это или хорошо. Но с ним очень трудно. Я имею в виду... в общем, любить его трудно. Он железный какой-то, не живой. Он все положит, и жизнь, и душу, за мечту, за призрак, может, за идею какую-нибудь. А живого человека он любить не может. Просто любить, как все любят.

- Я знаю это, - сказала я почти шепотом.

- Я, наверное, гадость делаю, что так говорю, - сказал Виктор грустно, Только... Знаешь, иллюзии строить - тоже плохо.

- Я не строю иллюзий, - фраза далась мне с трудом.

- Королеву, - сказал он, - Королеву любить легко. Это фантазия. Королеву не обнимешь никогда, это не просто женщина... не в человеческом смысле, понимаешь? За нее можно умереть, для нее можно жить, но с ней жить - нельзя. Но вообще-то такие люди, как Дан... Не нам его судить. Он уже не совсем на физическом плане живет. А там, может, и любовь другая. Я не знаю.

- Я знаю все это, - сказала я, - только знаешь. Я думаю... Может, когда-нибудь ему будет плохо. И я смогу ему помочь? Хотя что я, ведь я самая обыкновенная.

- Ну, кто знает, - сказал Виктор. - Может, и сможешь.

Людей почему-то совсем не было вокруг, пошел редкий снег, и в светлом круге под фонарем бешено плясали снежинки. Мы остановились, не знаю, как и почему.

- Только знаешь, - Виктор говорил с трудом, - Если тебе когда-нибудь будет плохо, может, я смогу помочь тебе... Вот и все, чего мне хочется в этой жизни, эти слова он произнес шепотом.

Я смотрела на него, дыхание перехватило. Слезы были готовы брызнуть из глаз, и комок, подступивший к горлу, не давал говорить. Виктор схватил меня за руку.