Газета День Литературы - Газета День Литературы # 69 (2002 5)

• Название: Газета День Литературы # 69 (2002 5)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Как-то мне привелось присутствовать в Таллине на конференции одной из ведущих "русскоязычных" партий Эстонии, упрямо отказывавшейся до последнего времени принять в самоназвание слово "русская" (в самом деле, назвать ее "Русскоязычная партия Эстонии" — вызывает улыбку). Рядом сидела молодая женщина. Кто-то из выступавших на трибуне сказал, мол, пора дополнить партийный логотип понятием "русская". Я спокойно заметил соседке, что наконец-то дело начинает двигаться в нормальном направлении. К моему изумлению, соседка ответила довольно твердо, что если такое случится, то многие русскоговорящие нерусские из партии уйдут. Пришлось привести контрдовод: вряд ли они это сделают в массовом порядке, а вместо тех немногих, кто покинет ряды своей политической организации, придет множество других, состоящих в слабеньких, фантомных партиях только потому, что они не боятся присутствия в официальном названии слова "русская". "Этнические партии уходят в прошлое, ибо характерны для политически незрелого общества", — прозвучал решительный ответ. "Но, позвольте, — возразил я даме, — например, Шведскую народную партию Финляндии к незрелым никак не отнесешь. Хотя в этой стране финские шведы составляют лишь 5,8% от всего населения, но шведский язык там — государственный. ШНПФ на протяжении последних 30 лет почти всегда имела в правительстве Финляндии (как правило, 11-15 министров) по два-три министерских портфеля. Причем, с государственной точки зрения, ключевых — финансов, обороны или иностранных дел. Невзирая на то, кто выигрывал выборы — социал-демократы или правые консерваторы. По программе — вполне классическая политическая партия, но, кроме всего прочего, имеющая свои специфические интересы, связанные с жизнеобеспечением шведского меньшинства. Кстати, в ней состоят и финны, которые не считают шведский язык и культуру для себя чужими. Обобщая, можно сделать вполне корректный вывод: пока есть значительное национальное меньшинство, тем более проблемы с защитой его прав, сохранятся и партии, содержащие этнический элемент". — "А все равно я не русская, поэтому против. Да и наш язык не обязательно должен быть русским", — продолжила возникшую мини-дискуссию собеседница. "Какой же вам подходит?" — спросил я. "Хоть английский. Я, кстати, английский филолог", — ответила она. "Где же вы его изучили?" — "А в Псковском университете". Так-так, образование получено в русском университете в древнем русском городе, а английский заменит русский в Эстонии? Несмотря на то что Великобритания и США далеко за морями-океанами, а Россия рядом останется всегда, как и сохранится неизменным влияние русской этнокультуры? Невзирая на то что русский — такой же язык фундаментальной науки, искусств и тем более литературы, как и любой другой всемирный язык, в отличие от эстонского? Я и обратился к ней на неплохом английском языке, начав с цитаты из шекспировского "Гамлета" (пригодилась большая языковая практика во время продолжительной работы журналистом-международником в странах Скандинавии). Женщина покраснела и предложила все же продолжить разговор на русском, присовокупив: "Но я все же не русская. Я — финка!" Пришлось перейти на финский. Благо, что я провел в Финляндии тоже не один год, и порой даже финны не могли различить во мне иностранца. "Нет-нет, я финским практически не владею!" — испугалась она. "А вы говорите на местном языке? — спросил я на чистейшем эстонском. Смысл дальнейшей тирады свелся к констатации очевидных фактов: вот видите, для вас русский язык — родной, читаете русские книги, образование получили в России, дома говорите по-русски, баллотироваться на выборах хотите от, по сути, русской народной партии, рассчитываете на голоса русских жителей вашего города (Нарва, откуда она приехала на конференцию, на 95% русскоязычный город), тем более что эстонцы поголовно никогда не голосуют за "русскую фамилию" (русские и русскоговорящие значительно меньше зависимы от различных социальных и национальных фобий, чем эстонское население). Так, на русских интересах и на русских голосах во власть въехать хотите, а интересы их не только не собираетесь защищать, но и само наличие прав на интересы признать не хотите? Это в стране-то, где русские составляют 35% электората, но вот уже десять лет лишены гражданства, права быть избранными и избирать в парламент, пользоваться русским языком даже в местах с преобладающим русским населением, в государстве, где ликвидировано русское высшее образование и принят закон о закрытии русских школ в 2007 году, где русофобия является нормой внешней и внутренней политики? Она молчала, опустив голову. Возразить было нечего. Позднее я узнал ее имя и фамилию. Более исконных русских имен и фамилий не бывает. Видать, то ли мать, то ли кто-то из бабушек или дедушек были финского, карельского или ингерманландского происхождения, а все туда же — я не русская и ни слова о русскости даже слышать не желаю. Не хочу никого обижать, но, в сущности, явление это можно вполне обоснованно считать паразитизмом.

Вот такая состоялась беседа с русскоговорящим жителем Эстонии. Не люмпеном, а человеком молодым, образованным, политически активным. Как же можно требовать к себе уважительного отношения, если русские сами себя перестали уважать? Если русские начинают отказываться от своего национального самоопределения на уровне личности? "Когда же русские перестанут утираться от плевков и унижений, когда же поймут, что главное для них — отстаивать и отстоять свое достоинство, и в первую очередь право быть русским, право на свою культуру и язык, право на полноценное участие в жизни общества?" — как-то с горечью спросил меня соратник по Эстонскому отделению Союза писателей России, известный эстонский поэт и прозаик (член СП СССР с 1953 года!) Уно Лахт, человек с развитым чувством собственного достоинства и уважающий это чувство в других людях. Все начинается с вопроса о состоянии собственной души. С разговора с самим собой без уловок и хитростей. Кто мы, где мы, куда мы идем и куда нас приведет нынешняя стезя соглашательства со слабыми, заблуждающимися или просто дураками, куда выведет нелегкая кривая умасливания недоброжелателей и умиротворения русофобов? Начинать нужно с уважения языка, на котором думаешь, говоришь, творишь, с достойного отношения к традициям родного языка, с понимания, что система знаков и символов, коими мы мыслим, затрагивает глубинные основы нашего сознания. Разговоры в России и за ее пределами о "русскоязычности" в применении ко всему и вся без учета права существования русскости для русских являют собой глубоко зарытую, мощную мину замедленного действия. Иной человек в угоду какому-нибудь нерусскому собеседнику тоже начинает говорить о русскоязычии, поначалу стыдливо так, из чувства такта, не думая, что через какое-то время он громко заявит о себе, "русскоязычном", как о чем-то самом себе разумеющемся. (Если каждый день сто раз повторять себе, что ты — баран, то, смотришь, через какое-то время и заблеешь.) Там, глядишь, позором заклеймит "проявления национальной ксенофобии", подразумевая не расцветшую буйным цветом русофобию, а русскую боль и горечь по поводу гибнущего на глазах Отечества, по поводу кривляний и плясок карликов на груди раненого могучего исполина. В болезни чужебесия уже не будет резать ухо поток заимствований в русской речи, ненужных, глупых. Не покоробит услышанный из гущи таллинской молодежной тусовки пассаж, мол, иду я от таллина садама, по мере пуйстее — мимо хотель "виру" к каубамая... (Перевожу со сленга, чуть утрированного мною: иду я от Таллинского порта по Морскому бульвару — мимо гостинцы "Виру" к универмагу…) Что это за чудо-юдо по прозванию "русскоязычный"? Почему имеет право на жизнь сформировавшаяся вдалеке от Германии культура прибалтийских немцев и мы говорим о немецких прибалтах, но не имеет права на нормальное отношение русская по сути культура русских прибалтов, представленная круто замешанным на прибалтийско-славянских кровях, исконными корнями и языком связанным с Россией русским населением? Хочешь быть русским прибалтом, русским финном, русским немцем, русским евреем или просто до мозга костей русским — будь им. "Русскоязычным" можно быть только до кости мозга.

РУССКОГОВОРЯЩИЕ И РУСОФОНЫ

Итак, корректность заставляет прибегать к наиболее адекватной языковой норме, отражающей суть определенной части по крайней мере близкого российского зарубежья с учетом численного превалирования там русских — "русское и русскоговорящее население (…название страны)".

Однако же В.Бондаренко совершенно прав, когда подводит к теме о еще одной группе русскоговорящих и, так сказать, русскопишущих. Странно, но эти деятели, владея русским языком, порой единственным для них, ненавидят Россию, русский народ, его язык и культуру. Подлость состоит в том, что они поносят русское на русском языке, ибо на другом языке не способны это делать. Степень недоброжелательства бывает разная в зависимости от обстоятельств и целей — от демонстративной, распирающей до рвоты злобы до показного равнодушия и даже, иной раз, игривой обманной демонстрации полусимпатий. Именно они с неизменным упорством настаивают на исключительности "русскоязычия". (Как тут не сослаться на смердяковское "ненавижу всю Россию" из "Братьев Карамазовых" Достоевского?) Уж не помню точно, то ли я увидел это слово в одной из публикаций академика И.Р. Шафаревича, то ли брошено было оно в одной из бесед с Игорем Ростиславовичем, но понравилось оно мне своей терминологической и смысловой точностью. Речь идет о русофонии. Привычно и безобидно звучит именование людей — носителей, скажем, английского, немецкого или французского языка — англофоны, германофоны, франкофоны. (К ним, например, можно отнести получивших добротное образование представителей стран и народов Африки, как правило, из бывших колоний этих метрополий.) Почувствуете разницу: англичанин — англофон, немец — германофон, француз — франкофон. Тогда подумалось, что мы не должны навязывать деятелям, не причисляющим себя к носителям русской культуры, и тем более выступающим с русофобских позиций (но с "основным" языком — русским), принадлежности к русским, и даже к предельно дискретным русскоговорящим. Предпочтительнее было бы их называть русофонами. Русскоговорящий по крайней мере признает русский язык как естественную среду, как логичную парадигму общения и не испытывает от этого неудобств или стыда. Литератор, творящий на национальном и на русском языке, вряд ли оскорбится, если его назовут, например, эстонско-русским или киргизско-русским (Ч.Айтматов) писателем, или русско-еврейским поэтом (Борис Пастернак, Давид Самойлов — с большой натяжкой русско-еврейские поэты в отличие от Бродского, так как они писали только на русском языке. Они, скорее, действительно русские поэты еврейской национальности).