Газета День Литературы - Газета День Литературы # 72 (2002 8)

• Название: Газета День Литературы # 72 (2002 8)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

В ГЛУБЬ РОССИИ

Сергей ВИКУЛОВ. На русском направлении. Записки главного редактора "Нашего современника" (1970-1980 годы). — М., 2002, 455 с., тираж 1000 экз.

То, что объемная и содержательная книга мемуаров одного из виднейших участников отечественного литературного процесса 70-х—80-х годов выходит мизерным тиражом в какой-то из типографий Минздрава благодаря спонсорской помощи,— для нынешней ситуации в российском книгоиздательстве факт нормальный, можно даже сказать, типичный. Хотя и свидетельствующий, в ряду иных свидетельств, об ужасающем одичании и деградации наших соотечественников-современников. Тот, кто не хочет знать прошлое, не может иметь будущего, обрекая себя, своих родных близких, всю страну на бесконечное "повторение пройденного".

Так что к мемуарной литературе книгу Сергея Викулова можно отнести разве что по формальным признакам. На деле это по-настоящему боевая вещь, небесполезная, как воинские уставы прошедших войн, и для нынешнего времени. "Мы жили естественной для русских людей жизнью, никому не подыгрывали, ни перед кем не заискивали, а перед "интернационалистами" — тем более... Такой феномен был для литераторов Москвы неприятным, если не сказать раздражающим и даже вызывающим... "НС" действительно сошел с рельсов, да и колеса заменил, его звала другая дорога, которая вела в глубь России... Журнальная площадь русского журнала — для русских писателей, прибавляющих славы русской литературе, любящих Россию, борющихся за нее. И мы еще посмотрим, чья возьмет!.. Потому как, чтобы стать русским писателем, надо не только уметь писать по-русски — надо мыслить по-русски, чувствовать по-русски, молиться по-русски; по-русски любить не эту, а свою страну, обладать подлинным, органичным, одухотворяющим патриотическим чувством, а не тем, каким обладает кошка Окуджавы".

Немалый интерес для читателей представят и другие работы, вошедшие в это издание,— особенно те, которые посвящены жизни и творчеству Василия Шукшина, Николая Рубцова и других авторов "викуловского" "Нашего современника".

ТРЕТИЙ УГОЛ

Николай БЕСЕДИН. Вестник. — М.: МГО СП России, 2002, 232 с., тираж 1000 экз.

Поэтический роман — тяжелейшая и неблагодарная художественная форма. Особенно в русской литературе. Даже пушкинский гений, подаривший нам доселе непревзойденный образец романа в стихах, явно не реализовал в известном нам тексте всю полноту своего замысла. Но именно "Евгений Онегин" остается камертоном для всех последующих попыток в этом поистине сизифовом жанре, подвергающем автора запредельным проверкам на цельность и прочность его внутренней сущности. Нельзя сказать, что Николай Беседин выдержал эти нагрузки безупречно, нет. Порой его строки, пусть даже это речь персонажа, звучат почти пародийно:

Я в сорок был уже лауреат,

Заслуженный и... прочее такое.

Женился в тридцать. Выгодно, не скрою:

В больших чинах был женин старший брат.

...Едва ли против правды погрешу:

Всесветная ко мне пришла известность.

История жизни художника, пришедшего к вере и к Богу, насыщена множеством интродукций исторического, философского и религиозного характера. Нет, всё-таки не только пушкинский "Евгений Онегин", но и "Фауст" Гёте были взяты за образец Николаем Бесединым. Его бес искушает не хуже Мефистофеля.

Бог — человек и — вечный ваш слуга.

Сей треугольник — Мирозданья скрепа,

И рай, и ад, и таинство вертепа,

И существа, которым нет числа.

Творец — и я. На этой вертикали

Ни мир, ни вечность бы не устояли

Без человека — третьего угла.

И создал я его, не зная страха,

Взяв за основу горсть земного праха

И по подобью сыновей Отца.

Такой вот "шестой день творения" от лукавого... Какая-то нарочито профессиональная гладкость письма скрадывает заявленную внутреннюю драму, всё лишь названо звучащим словом, но не понимается через слово внутреннее, сердечное, оставляя всё же "сюжетным" призванный быть символически глубоким смертный финал:

Он навзничь упал на скрещенье дорог,

Где крест возвышался над жертвенной кровью,

И черная птица лежала у ног,

И белая пела в его изголовье...

Но и сизифов труд, и результат сизифова труда Николая Беседина достойны, как минимум, глубокого уважения.

ДУША — НЕ ОТДУШИНА

Галина СКВОРЦОВА. Хор русских старух. — Петрозаводск: Мария, 2001, 328 с., тираж 1000 экз.

"Формула счастья существует. Она чрезвычайно проста... Формула такая: вместе есть, вместе спать, вместе гулять... Большинство вместе едят и спят, но не гуляют, между тем как последнее, может быть, самое важное. Большинство браков становятся простым сожительством именно по этой причине — не гуляют вместе..."

А также другие мудрые мысли Души-Евы (именно так, с большой буквы), которая не хочет быть отдушиной и "не хочет быть изнасилованной" — в метафизическом плане. История постановки авторского спектакля о любви и "старой ненависти", "борьба за душу насильника и убийцы", цитаты и контаминации, "Чехов — мой Бог", смысл хора в древнегреческой трагедии, "из этой травы что-нибудь да вырастет" — и жуткое, всепоглощающее, отчаянное одиночество, разделяемое с "любовником-компьютером", в виртуальных недрах которого всё записано: "Регулярно посещает психотерапевта... Подвержена навязчивой идее "единственная для единственного"... Социально не опасна..." И номер ИНН — 55786911.

Илья Кириллов СРЕДЬ ЗЁРЕН И ПЛЕВЕЛ

Обращает на себя внимание отрадный факт: нынешним летом номера "Знамени" стали выходить наконец в срок, т.е. до конца календарного месяца. Дай Бог, чтобы так было всегда.

На самом деле, хронические опоздания последние годы были важной, но не главной проблемой журнала. В литературном смысле его компрометировала непрерывная череда бесформенных, тусклых произведений в массе своей автобиографического характера. Символом подобной прозы стало сочинение Александра Чудакова "Ложится мгла на старые ступени", отмеченное потом какой-то клановой премией " За утверждение либеральных ценностей". Невозможно придумать формулировку более издевательскую в отношении литературного произведения, видимо, господа хозяева решили отмежеваться от художественной несостоятельности автора.

Ещё одно немаловажное обстоятельство. Журнал "Знамя", соперничавший в своё время с "Новым миром", не выдержал на каком-то этапе конкуренции. Авторы, которые в общем и целом у обоих журналов были одни и те же, поспешили с тонущего корабля и всё сколько-нибудь удачное понесли былому сопернику. Следование либеральным ценностям не позволило редакции "Знамени" привлечь авторов, чьи произведения, может быть, не вполне соответствовали бы узкой редакционной позиции. Впрочем, если подобное упорство объяснимо, то чем объяснить настойчивость, с которой журнал культивирует прискорбную "чудаковскую" традицию?

Подтверждение этой линии можно найти в недавнем сочинении Нины Горлановой "Нельзя. Можно. Нельзя." ("Знамя", 2002, №6). Дабы не тревожить прах чудаковской прозы, мы скажем несколько слов о сочинении Н.Горлановой во взаимосвязи с романом Сергея Гандлевского "НРЗБ", более близким по времени публикации ("Знамя", 2002, №2).

Есть что-то уродливое в самой сущности этих автобиографических текстов и в той сфере авторского сознания, где только зарождается образ будущего произведения, неделимое "что" и "как". Возникает вопрос, о чём же хотели рассказать авторы, о чём и о ком? О том, как прошла половина их жизни? Но для этого есть другой жанр, известный издавна. Допускаю, что сложись их жизнь как раз иначе, они писали бы традиционные мемуары. Не думаю, что им доставляет радость изворачиваться, каждым абзацем взращивая презрение к себе. Подспудно оно присутствует у Н.Горлановой и особенно у С.Гандлевского (в этом их отличие от А.Чудакова, уверовавшего во что-то особо исключительное в собственной жизни, либо в свою художественную одарённость, так или иначе, роман проникнут постыдным самодовольством), присутствует понимание, что нет за душой ни внешней выдающейся жизни, ни внутренних глубоких переживаний. А есть только среднестатистическая литературная грамотность и неряшливая, неопытная беллетризация житейских обыденных свидетельств.