Норман Пензер - Гарем. История, традиции, тайны

• Название: Гарем. История, традиции, тайны
• Автор: Норман Пензер
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9524-2855-3

Сложный этикет, жесткие, почти монастырские правила гарема и полная изоляция от внешнего мира порождали множество далеких от реальности слухов. Автор увлекательно повествует о том, что в действительности происходило за высокими стенами Сераля, рассказывает об иерархии султанских наложниц, жен и евнухов, призванных наблюдать за ними.

От автора эл. версии книги:

План гарема сделан отдельным приложением в формате pdf

---

Сделанное Боной описание Сераля ценно не тем, что ему удалось посетить какое-то конкретное помещение в селямлике, а тем, что рассказ был очень подробным.

Собственно, в гарем ему даже входить не приходилось, и он говорит о нем буквально следующее: «…там находится женская половина, где живут мать султана, сам султан, и все прочие женщины, и рабы Великого синьора; она похожа на большой женский монастырь со всеми удобствами: спальнями, трапезными, банями, гостиными и прочими необходимыми для жизни помещениями».

Дав нам представление о различных постройках Второго двора и о Тронном зале, находящемся при входе в Третий двор, он продолжает рассказывать о том, как ему удалось увидеть некоторые комнаты султана в селямлике: «Однажды, благодаря моей дружбе с Чиаиа — дворецким главного садовника султана, и воспользовавшись отбытием султана на охоту, Чиаиа провел меня в Сераль. Войдя туда через ворота, расположенные со стороны моря, он повел меня смотреть покои властителя: комнаты, бани и многие другие вещи, очень приятные и полезные — с одной стороны и необычные — с другой. Везде было очень много золота и огромное количество фонтанов. В частности, на холме, в летнем крыле, я видел апартаменты, состоявшие из столовой и нескольких комнат. Они находились в таком замечательном месте, что там вполне мог бы жить и монарх. Это был Диван [не путайте с залом Дивана во Втором дворе. Слово «диван» имеет много значений; выбранное Боном абсолютно верно] — зал с колоннами великолепной работы, открытый с восточной стороны и обращенный на небольшое искусственное озеро квадратной формы, образованное тридцатью фонтанами. Его окружал красивейший мраморный акведук, по нему текла вода, из акведука она попадала в фонтаны, а из них — в озеро. Из озера воду понемногу отводили на орошение сада, что очень благоприятно сказывалось на нем. Вдоль акведука могли идти рядом двое мужчин, таким образом можно было обойти все озеро, наслаждаясь нежным шепотом фонтанов. На озере стоял крошечный кораблик, на котором, как мне рассказали, для отдыха и развлечения его величество любит кататься с шутами. Очень часто, гуляя с ними по акведуку, он толкнет то одного, то другого, заставляя сделать сальто в озеро. Через окно Дивана я видел спальню его величества: она обычного размера, на стенах, как принято, великолепнейшая майолика с изображением орнаментов и цветов разного цвета, что создает потрясающий эффект. Над дверями, как тут принято, драпировки, но только из золотой парчи с бордюром из алого бархата и вышивкой золотом, украшенные множеством жемчужин.

Кровать напоминала римский павильон: вместо обычных деревянных опор — желобчатые серебряные колонны. Там были также львы из хрусталя, а драпировки были сделаны из золотой с зеленым парчи без всяких украшений — вместо них были хитроумно свитые шнуры из жемчуга, несомненно, невероятно дорогие. Покрывало на ладонь не доходило до пола, и оно и подушки были парчовыми. Полы и в этой комнате и в других, где стояли невысокие диваны (они используются для сидения), устланы чрезвычайно дорогими персидскими коврами с золотой и серебряной нитью; покрывала, на которых сидят, и подушки, на которые облокачиваются, тоже из красивейшей золотой и серебряной парчи.

В центре Дивана висел очень большой круглый светильник с серебряными подвесками, инкрустированными золотыми пластинками с бирюзой и рубинами, его середина была из хрусталя; он был очень красив. Для омовения рук предназначались небольшая чаша и кувшин из золота, усыпанный отличной бирюзой и рубинами — ими приятно полюбоваться. За Диваном располагалась площадка для стрельбы из лука, где я видел великолепные луки и стрелы. Мне показали отметины, оставленные сильной рукой султана на такой огромной стреле, что в это едва ли можно поверить».

Вот так завершился визит Бона в селямлик. Это последнее описание квадратного озера и террасы, перед тем как были построены Ереван-кешк и Багдад-кешк (в 1635-м и 1639 годах соответственно) и произведена перепланировка этой части территории дворца. Как я уже упоминал, весь рассказ Бона о Серале весьма важен, поэтому в дальнейшем я буду приводить выдержки из его воспоминаний.

Эдмунд Чисхолл (1701)

Еще один рассказ о Серале был включен в путевые заметки Эдмунда Чисхолла. Они были опубликованы уже после смерти автора его другом доктором Мидом в 1747 году. Чисхолл родился в Эйворте, графство Бедфордшир, в 1670-м или 1671 году. В 1687 году он поступил в Корпус-Кристи — колледж Оксфордского университета, а закончив его, в качестве поощрения получил должность коммивояжера на фабрике «Турецкая компания» в Смирне. Говорят, что проповедь, которую он произнес перед служащими компании, очень способствовала тому, что ему был предложен пост капеллана.

Из Англии он выехал в феврале 1698 года, а в ноябре прибыл в Смирну. После поездки в Эфес в 1699 году он в 1701 году посетил Константинополь и в тот же год возвратился домой. Рассказ Чисхолла о поездке появился столетие спустя после отчета Бона. Он был краток, в нем отсутствовали точный маршрут и сроки поездки автора.

Похоже, что он все же посетил Первый и Второй дворы, но пройти через Ворота блаженства в Третий двор ему не удалось: дело в том, что он сразу же переходит к описанию дворцовых садов, находящихся за пределами Второго двора. Получается, что он вышел из него через какую-то боковую калитку или же возвратился назад и полностью обошел участок за пределами основной стены. Как бы то ни было, он добрался до колонны готов,[7] вошел внутрь и дальше следовал практически тем же маршрутом, что и Даллам.

Он смог увидеть дверь гарема, до которого добрался, вероятно, по Золотой дороге.

В своих «Путешествиях по Турции» Чисхолл пишет: «С помощью трека, служащего хирургом у главного садовника, мне удалось присоединиться к знаменитому купцу господину Джону Филипсу, чтобы вместе с ним посетить константинопольский Сераль. Там мы прошли два двора, образующие преддверие дворца; в первом находится небольшой арсенал, где хранятся оружие и амуниция; во втором с обеих сторон построены крытые коридоры, служащие янычарам столовыми, а в его дальнем конце располагается здание Дивана.

Из этих дворов нам позволили пройти в сад, устроенный с обеих сторон дворца, и обойти его целиком… Весь участок земли, который называется дворцовым садом, занят кипарисами и другими деревьями; там проложены тенистые тропинки и возведены разнообразные павильоны… Пройдя через Сераль до самой дальней точки, выходишь к коринфской колонне из белого мрамора… Нас впустили в небольшую калитку рядом с этой колонной, за которой был зеленый двор, а за ним — ухоженный сад. Оттуда, поднявшись на несколько ступеней, мы попали в половину Великого синьора с двумя богато украшенными павильонами, прудом с рыбками, мощеной дорожкой для прогулок и открытой галереей. Здесь нам показали место, где живут в заточении несчастные принцы, темные комнаты ичогланов и дверь, ведущую в гарем…

Галерея, о которой я уже говорил, отделана красиво и богато, она украшена выполненными золотом цветочными орнаментами, а опорой крыши служат прекрасные колонны из змеевика. В стены одного павильона вставлены три великолепных порфира сферической формы, средний отполирован таким образом, что в нем, подобно зеркалу, отражается Сераль и прилегающие к нему городские кварталы…»

Проследить путь Чисхолла по дворцу совсем не сложно, если следить за ним по плану Сераля. Единственный интересный момент — это «открытая галерея», и здесь я не согласен с доктором Миллер, отождествляющей ее с террасой между Багдад-кешк (см. план, поз. 114) и залом Обрезания. В этом месте составленного ею плана допущены грубые ошибки в числе построек, их размерах, форме, а также в соотношении пропорций зданий и двориков, поэтому трудно поверить, что она исследовала их лично. Вполне очевидно, что после «мощеной дорожки» около Багдад-кешк Чисхолла провели по «открытой галерее» (поз. 95), описание которой довольно точно соответствует залу с колоннами, не имеющему стены с западной стороны, во дворик Клетки — тюрьмы принцев (см. план, поз. 91). Сложно сказать, что такое «темные комнаты», однако, учитывая то, что отдельные участки Золотой дороги (поз. 75) достаточно темные, что чуть в стороне от нее на самом деле устроены маленькие комнаты, а также что она и правда ведет к дверям гарема, я считаю возможным сделать вывод: он шел именно по этому пути. Он ничего не говорит о том, как возвращался, но, скорее всего, не попав в Третий двор, он пошел обратно той же дорогой и вернулся садами к мысу Сераль. Я ничего не могу сказать о «трех порфирах сферической формы», — скорее всего, их постигла та же участь, что и многие другие вещи в Серале. Однако мы все еще не вошли в гарем. Судьбе было угодно, чтобы туда нас провел француз.

Обри де Ла Мотре (1699–1714)

Этот французский путешественник и писатель, родившийся примерно в 1674 году, из-за своих религиозных убеждений в течение долгих лет был вынужден жить в Англии. Он много ездил по Европе, посетил Швецию, Лапландию, Пруссию, Францию, Испанию, Италию, Грецию, Россию, а также Турцию. В Смирну он прибыл в начале 1699 года, а в июне того же года перебрался в Константинополь. Этот город был его штаб-квартирой вплоть до отъезда в Швецию в 1714 году. Основная часть отчета о его путешествиях была опубликована в Лондоне в 1723 году; эта книга, состоящая из двух томов, называлась «Путешествия по Европе, Азии и части Африки». Третий том увидел свет девятью годами позже. Биографы характеризуют его как «правдивого рассказчика, но весьма поверхностного наблюдателя», и, похоже, критика вполне справедлива. В то же время он был первым чужаком, осмотревшим несколько помещений гарема изнутри, хотя следует признать, что комнат, подобных описанным им, в настоящее время не существует. То, что ему удалось попасть туда, можно объяснить только невероятно удачным стечением самых разных обстоятельств. Похоже, что регулировка многочисленных часов гарема находилась в руках швейцарских и французских часовщиков, поселившихся в Галате и Пере. Мотре познакомился кое с кем из них и, узнав, что из Сераля поступил заказ на ремонт нескольких механизмов, убедил одного из часовщиков взять его во дворец в качестве помощника. «Я оделся, как турок, — пишет Мотре, — он тоже. К счастью для меня, в то время Великий синьор находился со всем своим двором в Адрианополе». Он шел, как обычно, через Первый и Второй дворы. Дойдя до Третьего, вероятно, повернул налево в направлении Золотой дороги и крайнего строения гарема. Описываемые им помещения, скорее всего, примыкали к дворику гаремных рабынь (поз. 44) или же находились западнее — там, где сейчас стоит так называемая гаремная больница (поз. 56). Мотре и сам понимал, насколько путаным получился его отчет, и, даже если бы эти помещения сохранились до наших дней, отследить, каким путем он шел, было бы очень сложно. «У меня голова шла кругом, в ней настолько все смешалось: диваны, богатая отделка потолков, множество красивых вещей повсюду, — что мне было бы сложно точно описать их; кроме того, я был там недолго, и мне просто некогда было это сделать».