Александр Волошин - Земля Кузнецкая

• Название: Земля Кузнецкая
• Автор: Александр Волошин
• Жанр: Советская классическая проза

Роман «Земля Кузнецкая» был одним из первых произведений советской литературы, отразивших послевоенную действительность. Фактически именно Волошин открыл советской литературе Кузбасс. Со страниц его романа встали своеобычные характеры исконных сибиряков — выносливые и основательные.

В образе главного героя — районного инженера шахты «Капитальная» фронтовика Павла Рогова — Волошин обобщил черты советского человека конца 40-х годов.

---

Валю же Рогов когда-то часто упрекал за удивительную, по его мнению, уравновешенность.

— Ты словно айсберг, — говорил он, — как ледяная гора в море, которая на девять десятых скрыта под водой, — все у тебя где-то внутри. Когда я рядом с тобой, мне хочется сесть, опустить взгляд долу и получить пятерку за поведение.

Вспоминая это, Валя усмехается про себя: «Павлу так никогда и не удавалось получить этой пятерки!»

Через двадцать минут они пили чай. Валя рассказывала о комплексной экспедиции профессора Скитского, с которой она направляется теперь в верховья Томи.

— Вы думаете, мы так уж много знаем о земле кузнецкой? — спрашивает Валя. Галя кивает.

— Думаю, что много, но далеко не все… Думаю, что времена, о которых мечтали люди земли кузнецкой, наступили. Помните, как еще в тысяча восемьсот сорок первом году участник одной из первых геологических экспедиций в Кузбассе писал: «Какая умная, вольготная жизнь раскинется в этих ныне глухих местах!»

— Вольготная жизнь!.. Далеко уходили русские землепроходцы в поисках этой жизни. Землепроходцы!.. — Валя запнулась на мгновение. — Простите, что я декламирую, тема эта… моя всегдашняя слабость… — И, уже хитренько скосив глаза на Галю, попытала: — Такие, как Павел, вам не напоминают первых сибирских землепроходцев?

Галя не ответила. Только слегка наклонила голову. А через минуту они снова увлеклись разговором о масштабах геологоразведочных работ на лето. Уголь, бокситы, железная руда, марганец, золото… Горные кручи и долины с неоглядным луговым разливом, леса, стремительная голубая энергия рек.

— Масштабы… — Галя вдруг строго сдвинула брови. — Ничего нельзя возразить против наших масштабов. Но геологи пока что только вперед идут, столбят богатейшие залежи… А давно пора забираться вглубь! — Поглядела на Валю, подумала. — Я не знаю вашей геологической специальности, Валентина Сергеевна, но знаю, что геологическая служба у нас в тресте, то-есть оперативная и необходимая для горняков как воздух, поставлена из рук вон плохо. Это же Кузбасс, это же уникальные месторождения углей! Пласты то падают под прямым углом, то крутым веером развертываются почти на выходе к дневной поверхности. Чтобы вынимать пласт, нужно знать от начала до конца вес особенности эксплоатационного поля, все его «пережимы», «сбросы», «породные включения». В прямой зависимости от этого находятся наши технические прогнозы, наша производственная экономика.

Неважно мы иногда составляем эти прогнозы… — Галя виновато улыбнулась, — даже на «Капитальной». Переходим сейчас на нижние горизонты, а пластов, вот так, чтобы как на ладони, не видим.

— Правильно, я уже думала об этом, — согласилась Валя. — По материалам Геологоуправления я знакомилась с вашим месторождением. Вызывает удивление, например, робость в отношении шушталепской свиты пластов… Но я не знаю, смогу ли помочь чем-нибудь.

— А вы переходите к нам! — Галя смело заглянула в лицо собеседницы. — Если это… совпадает с вашими жизненными планами…

— Если я выхожу замуж за Павла? — просто спросила Валя и тут же сухо оборвала себя: — Этого я не знаю.

Глаза у Гали стали очень серьезными, почти настороженными, но она промолчала.

Через минуту Валя спросила, часто ли бывает Павел на людях, разумеется в нерабочее время. Галя подумала, улыбнулась.

— Что-то не замечала у него такого времени. Но один раз он был у нас в гостях, и я даже пела ему… Это… моя слабость.

— Павел ведь тоже поет, — заметила Валя, — только при этом, как говорят сибиряки, ревет.

Засмеялись обе. Пробило полночь. Окна вздрогнули под напором ураганного ветра. Галя стала прощаться, сказав, что ей на работу к шести часам. Валя посетовала.

— И мне в ранний путь-дорогу.

— Разве вы… не дождетесь?

— На этот раз нет. — Валя быстро встала и, не сумев сдержать резких нетерпеливых ноток в голосе, добавила: — А мне нужно его видеть всего на минуту… Он должен… понять меня!

Галя как-то по-новому прислушалась к голосу собеседницы, пристально заглянула в ее глаза и незаметно для себя неприязненно сжала губы. Простились коротко, словно и не разговаривали перед этим как хорошие знакомые.

…Прежде чем уснуть под солдатским одеялом Рогова, Валя еще раз перечитала подчеркнутые красным карандашом слова Юлиуса Фучика: «Люди, я любил вас!»

Засыпала и слышала словно бы далекий голос Павла:

— Люди, я люблю вас!

ГЛАВА ХLI

Вернувшись из Кемерова, Рогов прямо со станции решил проехать на шахту.

— Может, на квартиру завернуть, Павел Гордеевич? — спросил шофер.

Рогов отмахнулся.

— Правь, куда совесть велит.

— Совесть велит на шахту, — усмехнулся шофер. — Вот она! Получайте!

— А мы ждем! — в один голос сказали парторг с главным инженером, когда Рогов вошел к себе в кабинет.

Он зорко вгляделся в их лица и, решив, что на шахте все хорошо, облегченно вздохнул.

— Ну? — поторопил Бондарчук. — Выкладывай все на чистоту. Через полчаса на участок. Ждет Хомяков.

— Нет, все сразу не могу, — Рогов обнял парторга за плечи. — Не могу, потому что соскучился о вас и потому, что жду известий об уклоне. Как?

Филенков сейчас же развернул на столе новую схему выработки.

— Вот! Извольте! Водичку взнуздали и оседлали, пошла ровненьким шагом и точно куда нам нужно.

— Ага, пошла! — Рогов не торопясь разделся, сел на свое место и, упершись ладонями в колени, сказал. — Ну что ж вам рассказать? Был в обкоме, посмотрел оттуда на Кузбасс, на родину…

— Далеко видно? — почти с завистью спросил Бондарчук.

— Далеко, даже дух захватывает.

— Хорошо! — решил вдруг парторг. — Завидую, но больше не слушаю. Завтра ты обо всем расскажешь на слете. Идет?

Уже совсем приготовились к выходу, как вдруг из коммутатора сообщили, что начальника шахты вызывают к аппарату. Рогов торопливо перешел к телефонному пульту.

Голос министра доносился издалека, заглушался электрическим треском, иногда слабел, словно относимый крепким весенним ветром.

— Да, да, слет назначен на завтра, — спокойно отвечает Рогов. — Коллектив благодарит за высокую честь, товарищ министр. Можете надеяться: знамя теперь в крепких руках… Да, товарищ министр, трезво оцениваю положение. Я только по достоинству оцениваю шахтеров, работающих рядом со мной. Спасибо, товарищ министр. Приезжайте, будем рады… До свиданья!

Рогов положил трубку и вдруг круто повернулся к Бондарчуку с Филенковым, взъерошил волосы обеими руками и крикнул:

— Слышали? Министр приедет! А через десять минут, когда они уже выходили из рудничного двора в квершлаг, Рогов вдруг спросил у спутников:

— Знаете, какую табличку в обкоме показывали? Знамя, которым нас наградили, оспаривали шестнадцать шахт! Шестнадцать! А через месяц их будет двадцать пять, тридцать! Вот как нужно работать, чтобы не сдать позиций.

На участке, где сегодня испытывался комбайн Хомякова, поджидали уже Севастьянов и трое забойщиков. Вслед за начальником шахты и парторгом прибежал запыхавшийся суетливый маркшейдер. Увидев начальство, всплеснул руками. У него отказала пневматика, бегал на склад, чтобы заменить золотниковый коллектор, кладовщика не застал.

— Как же теперь? Столько месяцев, столько трудов!

Герасим Петрович сдернул очки с носа. Филенков прогудел:

— Станину можно пока подвигать вручную, важно решить все в принципе. Хронометраж проведем позднее.

Пока по тридцатиметровой станине челнок заводили в дальний конец лавы, пока пилы прижимали клиньями к груди забоя, Рогов с Бондарчуком прилегли на кучу угля, прислушались.

В лаве кто-то кричал:

— Заводи, заводи дальше! Равняйсь на машину!

Вот дело, ради которого хотелось бы жить сорок восемь часов в сутки. Мысленно каждый из них окидывает взглядом целые поколения шахтеров, изо дня в день сгибавшихся в мучительных усилиях у груди забоя. Из истории шахт известно, что почти половину рабочего времени шахтер проводил лежа на боку или на коленях. И вот теперь сотни совершенных машин пришли на помощь горняку. Пласт подрубается врубовкой, дробится силою взрыва, электрическими и пневматическими молотками, уголь уносится из забоя транспортерами, конвейерами различных систем. Но есть еще одно место, где остался разрыв в стройной системе подземных машин: грузится уголь на транспортеры руками шахтера, обыкновенной лопатой. Пришло время связать, скрепить механический поток в этом разрыве. Инженерная мысль уже работает над тем, чтобы решить и эту задачу, создать простую в управлении, верткую, по-шахтерски выносливую машину.

Наметанным глазом, еще при монтаже хомяковского комбайна, Рогов видел слабые узлы его. Но основная мысль, воплощенная в оригинальных конструкциях, была захватывающе интересной. Ради того, чтобы эта мысль окончательно определилась, стоило не спать ночей, как маркшейдер, неистово работать.