Антон Чехов - Пьесы. 1878-1888

• Название: Пьесы. 1878-1888
• Автор: Антон Чехов
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1974

Драматический этюд в одном действии

---

Критик находил, что «при всей неопытности автора» ему удалось показать в пьесе «живые лица», в которых «тенденции нет никакой». Правда, главный герой представлен рецензентом несколько однопланово: «Иванов прекрасный человек, умный, честный, трудолюбивый, преданный своему делу и отдающий ему всю душу; он безупречный общественный деятель и слывет за умника во всем уезде». Видимо, сознавая, что в пьесе характер Иванова показан гораздо более сложным и выходит за рамки набросанного им портрета, критик склонен был объяснить это расхождение только неопытностью и неумением драматурга: «Я до конца дожидался разъяснения мне автором характера Иванова. Разъяснения этого не последовало. Автор виноват <…> Я думал сначала, что автор намеренно держит его в первых актах в полутени, чтобы потом одним эффектным сценическим поворотом бросить на него полный свет. Этого не случилось. Г. Чехов просто не справился со своим героем» (С. Васильев. Театральная хроника. XII. – «Московские ведомости», 1887, 23 ноября, № 323).

Новый подход к Иванову высказали рецензенты, полагавшие, что негероическое изображение «героя» пьесы входило в творческие планы драматурга. Так, в анонимной корреспонденции «из Москвы», напечатанной в «Новом времени» и принадлежавшей А. Д. Курепину (его авторство подтверждается письмом Чехова к Ал. П. Чехову от 24 ноября 1887 г.), утверждалось, что главное лицо пьесы было «задумано автором оригинально». Далее говорилось: «Герои пьес обыкновенно отличаются яркими достоинствами или столь же яркими недостатками; у Иванова нет ни тех, ни других. Это – заурядный человек, честный, но не сильный характером; не он создает себе жизнь, а жизнь зачастую распоряжается им». Однако основной конфликт в пьесе был трактован Курепиным суженно – только как столкновение честной личности с враждебной внешней средой, как поединок Иванова со сплетней, которая, «измучивши Иванова, окончательно добивает его…» («Новое время», 1887, 22 ноября, № 4215, отд. Театр и музыка).

Стремлением глубже проникнуть в авторский замысел отличалась статья неизвестного автора, написанная в форме письма в редакцию газеты «Новости дня», которую Чехов назвал «длинной защитительной речью» (В. Н. Давыдову, 1 декабря). Нападки на пьесу автор статьи объяснил тем, что рецензенты просто «не отгадали» смысл явлений и характеры лиц, не поняли, что пьеса Чехова скроена не шаблонно, не по известной мерке, что именно в этом и состоит ее особый интерес.

Разъясняя возникшие недоумения, автор статьи писал так, будто ему были хорошо известны авторские намерения: «Об Иванове сложилось мнение как раз в том духе, какой нежелателен был автору, вне всякого сомнения, имевшему в виду, что найдется много близоруких людей, составляющих себе убеждения наотмашь. Он нарочно вывел в пьесе несколько посторонних лиц, толкующих об Иванове вкривь и вкось как о человеке безнравственном, бесчестном, и этим как бы хотел предостеречь зрителей от неверного понимания; случилось же наоборот. Иванов не был понят, лучше – его не хотели понять, не хотели признать его живым лицом…».

В статье утверждалось, что Чехов поставил в пьесе целый ряд вопросов животрепещущей важности: ему удалось «схватить выдающиеся черты типичного характера», «вывести его на свет божий, представить его нашим глазам как живую действительность». В понимании рецензента Иванов – обыкновенный, средний, «дюжинный человек, без запаса твердых убеждений, при полном отсутствии характера», который страдает «общепризнанным теперь» недугом – «нервной импотенцией, если можно так выразиться». При этом существенно, что драматичность положения героя автор статьи не свел только к конфликту между ним и пошлым обществом, но отметил также противоречия в «духовной сфере» Иванова, обнаружил в нем самом «целый мир адских мук и терзаний, от которых он не может освободиться» («Еще два слова об „Иванове“ (Письмо в редакцию)». – «Новости дня», 1887, 30 ноября, № 329, отд. Театр и музыка. Подпись: N.).

Медведь

Впервые – «Новое время», 1888, 30 августа, № 4491, стр. 2–3. Заглавие: Медведь. Шутка в одном действии. Подпись: А. П.

В 1888 г. вышло в свет литографированное издание: Медведь. Шутка в одном действии Ан. Чехова. Посвящается Н. Н. Соловцову. Литография Московской театральной библиотеки Е. Н. Рассохиной (ценз. разр. 4 октября 1888 г.).

Перепечатано в журнале «Артист», 1890, кн. 6, февраль, и в приложении к журналу «Будильник», 1893, №№ 40–42 от 10, 17 и 24 октября.

Включено в сборник «Пьесы» (1897).

Вошло в издание А. Ф. Маркса.

Сохранилась рукопись – цензурный экземпляр пьесы: Медведь. Шутка в одном действии Ан. Чехова. Посвящается Н. Н. Соловцову. На обложке штемпель с датой представления в цензуру: «22 сен<тября> 1888» и резолюция цензора: «К представлению дозволена, с разрешения г. начальника. См. рапорт 24 сентября 1888. Цензор др<аматических> соч<инений> С. Донауров. 27 сентября 1888» (ЛГТБ).

Печатается по тексту: Чехов, т. VII, стр. 5–23.

1

Чехов написал пьесу в феврале 1888 г., вскоре после окончания повести «Степь» (отправлена в журнал «Северный вестник» 3 февраля 1888 г.). 22 февраля он сообщал И. Л. Леонтьеву (Щеглову): «Ничего не делаю. От нечего делать написал водевиль „Медведь“». И в тот же день Я. П. Полонскому: «От нечего делать написал пустенький французистый водевильчик под названием „Медведь“. <…> На „Степь“ пошло у меня столько соку и энергии, что я еще долго не возьмусь за что-нибудь серьезное».

Сохранилось воспоминание А. С. Лазарева (Грузинского) о том, как зимой 1888 г. Чехов читал свою пьесу: «Взял со стола тоненькую тетрадь и, стоя посреди комнаты, жестикулируя, меняя голос, прочел нам очень живую и веселую пьеску. Это был только что законченный им „Медведь“. Читал Чехов мастерски – известно, что в ранней юности он не без успеха выступал на сцене; всю пьеску он прочел свободно, не задыхаясь, не спадая с голоса, хотя от публичных выступлений на литературных вечерах уклонялся и тогда и позже, ссылаясь на слабость голоса, на быструю утомляемость» (Чехов в воспоминаниях, стр. 170).

В «Новом времени» пьеса была напечатана без подписи, с инициалами: А. П. Угадавший подлинное имя автора А. Н. Плещеев спрашивал Чехова 13 сентября 1888 г.: «А ведь это Вы написали в „Новом времени“ шутку „Медведь“? Мне кажется, на сцене она была бы очень забавна. Я по некоторым штришкам узнаю Вашу руку» (ЛН, стр. 330). Леонтьев (Щеглов) делился своим впечатлением от пьесы: «Ваш „Медведь“ мне очень понравился – написано бегло, ярко и сжато, именно так, как надо писать подобные вещи. Здесь Савина и Сазонов, а в Москве Мартынова и Соловцов могут сделать безделке популярность» (12 сентября 1888 г. – ГБЛ).

14 сентября Чехов ответил Леонтьеву (Щеглову): «Вам нравится „Медведь“? Коли так, пошлю его в цензуру».

23 сентября цензор драматических сочинений С. И. Донауров дал отрицательное заключение: «Неблагоприятное впечатление, производимое этим более чем странным сюжетом, увеличивается вследствие грубости и неприличия тона всей пьесы, и поэтому я полагал бы, что к представлению на сцене оно совершенно не пригодно» (ЦГИА; Чехов. Лит. архив, стр. 261).

Запрещения, однако, не последовало. Начальник Главного управления по делам печати Е. М. Феоктистов, прочитав рапорт цензора, наложил резолюцию: «Я эту пьесу читал. Мне кажется, что следовало бы исключить из нее некоторые грубые выражения, а что касается сюжета, то при всей пустоте его, он не содержит ничего предосудительного» (там же). В тексте было вычеркнуто несколько грубых фраз. В явл. 5 слова Смирнова: «Вы узнаете у меня Сидорову козу и Кузькину мать, в рот вам дышло, сто чертей и одна ведьма!» (заменено словами: «Узнаете вы меня!»); в явл. 8 – его суждения о женщинах: «шкодливы, как кошки, трусливы, как зайцы…»; в явл. 9 – слова Поповой: «Бревно грубое!»

Чехов после прохождения пьесы в цензуре заметил в письме от 2 октября А. С. Суворину: «„Медведь“ пропущен цензурой (кажется, не безусловно) и будет идти у Корша. Соловцов жаждет играть его».

Пьеса ставилась и перепечатывалась в дальнейшем без слов, исключенных цензурой. В настоящем издании они также не восстанавливаются, поскольку этого не сделал сам Чехов в сборнике «Пьесы» и в прижизненном собрании сочинений; редактируя в конце жизни ранние сочинения, он обычно освобождал их от экспрессивных слов и выражений, подобных тем, какие содержатся в первопечатном тексте «Медведя».

Рукопись, представленная в цензуру, несколько отличалась от газетной публикации: была обозначена фамилия автора, появилось посвящение Н. Н. Соловцову. В репликах Смирнова сняты: «черт меня возьми совсем? Как я могу не сердиться?» (явл. 4) и «Мокрого места не останется!» (явл. 9); в речи Поповой – дважды повторенное «Вы нахал!» (явл. 9). Внесены небольшие стилистические поправки (в основном – перестановка слов).