Глеб Голубев - След Золотого Оленя

• Название: След Золотого Оленя
• Автор: Глеб Голубев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1974

---

Первым делом, конечно, подняли на длинном шесте флаг с изображением Золотого Оленя. Теперь это было уместно. Ведь мы вроде отыскали наконец родину нашего красавца и разбивали здесь лагерь надолго. Потом уже набравшиеся опыта прошлым летом Алик и Борис под командованием Тоси деловито начали устраивать. «круглый стол», навес для кухни, ставить палатки.

Ребята не поленились и выкопали в сторонке даже яму для небольшого плавательного бассейна. Дядя Костя пообещал им склеить несколько полотнищ пластиковой пленки, чтобы хватило закрыть все его дно. Лагерь у нас получался все более благоустроенным.

Еду опять пришлось готовить дяде Косте. Но на этот раз шоферу взялся помогать Клименко — и показал себя таким блистательным кулинаром, что Тося даже коварно предложила утвердить Андрея Осиповича шеф-поваром на весь сезон.

— Я тебе дам, таракуцка! — погрозил ей пальцем Клименко.

Таракуцками в украинских селах называют маленькие высушенные тыквочки. Из них делают погремушки для детей. Прозвище очень подошло кругленькой и шумливой, как погремушка, Тосе и сразу прижилось, хотя девушка сердилась, когда ее так называли.

После обеда председательская «Волга» доставила в лагерь еще одного почетного участника экспедиции. Сняв полотняный картузик и по-старомодному раскланиваясь, из машины вылез Авенир Павлович Андриевский.

На следующее утро точно в шесть к лагерю с ревом подкатили бульдозеры. Ими управляли, сияя улыбками, наши старые друзья, Василь и Сашко.

Мне так не терпелось поскорее начать раскопки, что я не стал даже проводить разведочного бурения по методу Тереножкина. Это доставило нам потом немало неожиданностей…

Работа закипела. Бульдозеры ринулись штурмовать курган, а мы следили во все глаза, чтобы их ножи не подцепили ненароком чего-нибудь интересного.

Опять начались дни размеренной, однообразной работы с утра до вечера под палящим солнцем, а вечерами долгие беседы у костра — привычная, милая походная жизнь.

Андрей Осипович взял на себя все хозяйственные заботы. Уже на второй день у плиты захлопотала чудеснейшая повариха — полная, но удивительно подвижная, смешливая и голосистая Анна Григорьевна.

Теперь начался сплошной праздник. Вместо опостылевшего кулеша со свиной тушенкой и макарон по-флотски трижды в день все объедались вкуснейшими борщами, холодным свекольником, вареницами (не путать с примитивными варениками!), бараньими рубцами, утоляя жажду душистым узваром. Анна Григорьевна привозила его к обеду в огромном термосе прямо из холодильника.

По утрам зычный голос Григорьевны: «Хлопцы, а ну вставайте! Сниданок[7] ждет!» — поднимал всех без каких-либо дополнительных мер, вроде сдергивания одеял или обливания холодной водой.

Опять нашим ежедневным гостем стал дед Игнат. Во время одной из бесед он случайно проговорился, что в юности недолгое время околачивался среди махновцев, колесивших по здешним степям. Ребята смотрели на всегда подвыпившего дедка во все глаза. Еще бы — живой махновец! Но зато и взялся за него после такого признания Андрей Осипович!

Напрасно тот забавно оправдывался:

— Да я ж совсем глупый был, шестнадцатый год всего шел. Вот и примкнул к ним сдуру. Да и недолго пробыл, всего три месяца. Потом разбили чоновцы наш отряд, мы и разбежались.

— Жалко, я тебя тогда не встретил, — напуская на себя зловещий вид, качал головой Клименко. — Тоже гонялся за такими анархистами, только под Мариуполем. Я бы тебе показал!

Мы обмирали от удовольствия, когда бывший чекист и «недобитый махновец» ударялись в «боевые воспоминания».

— Ты знаешь, какие у нас кони были?! — хвастал дед Игнат. — Никто за нашими тачанками угнаться не мог. Сзади на бричках так и было написано: «Хрен догонишь».

— Ну да?!

— Ей-богу.

— Зато уж вы и тикали, как только вас немножко поприжмешь! Действительно, не догонишь, — подмигнув нам, наносил под общий хохот сокрушительный удар Андрей Осипович.

Между тем день за днем мы занимались привычной, размеренной работой. Бульдозеры постепенно состругивали курганную насыпь, оставляя нетронутой лишь контрольную бровку.

И уже на третий день начались сюрпризы.

Сашко вдруг остановил машину и окликнул меня:

— Всеволод Николаевич, гляньте, какая-то другая земля пошла.

Мы с Савосиным поспешили к нему. В самом деле, среди темной насыпной земли виднелись какие-то комки красновато-ржавого цвета.

— Молодец, вовремя остановился, — похвалил я тракториста. — Скоро станешь настоящим археологом.

А Савосин уже, не тратя времени, присел на корточки, начал прямо руками копаться в земле. Потом взялся за лопату, я стал помогать ему.

Судя по всему, мы наткнулись на какое-то древнее погребение. Но почему оно не в погребальной камере, которую обычно устраивали в центре кургана, а в стороне, недалеко от края насыпи, и в такой неглубокой ямке?

Лопаты отброшены. Присев на корточки или ползая на коленях, мы ведем уже расчистку ножами и кисточками. Постепенно расчищается неглубокая ямка. В ней лежит на левом боку человеческий скелет в странной позе — с подогнутыми ногами, словно младенец в материнской утробе. Скелет и земля вокруг густо посыпаны алой краской.

В головах у покойника два глиняных горшка. Даже человеку, вовсе не сведущему в археологии, с первого взгляда видно, что они совсем без украшений, очень древние, примитивные.

Мы с Алексеем Петровичем встаем, распрямляя уставшие спины, вытираем руки.

— Эпоха бронзы? — догадывается Тося.

Я молча киваю. Да, этот покойничек на добрую тысячу лет постарше любого скифа. Зря мы не проверили курган пробным бурением. Оказывается, он гораздо более древний, чем скифские. А погребения эпохи бронзы для нас мало интересны. Не наша вотчина.

На следующий день с другой стороны кургана мы наткнулись на второе такое же погребение. Сомнений не оставалось: курган насыпан над несколькими могилами, как было принято в те времена, еще в эпоху поздней бронзы, задолго до появления здесь скифов. Мы промахнулись.

Вечером у костра царило уныние. К тому же Клименко, как нарочно, развернул привезенную из поселка свежую газету и сказал:

— Смотрите-ка, вот кому повезло! — и начал громко читать: — «В погребальной камере, тщательно очищенной от влажной глины, ясно видны останки пяти человек. Среди них женщина, судя по богатству убранства — скифская царица. На ее голове — золотой убор, фрагменты которого хорошо сохранились. На шее — гривна[8] изумительной работы. В ее верхнем крае с обеих сторон изображено какое-то животное. Рядом — скульптурные фигурки львов, приготовившихся к прыжку. Известна лишь одна подобная гривна, найденная в Чертомлыцком кургане…»

— Где это нашли? — потянулся я к газете. — Разыгрываете?

— Здесь же, в Днепропетровской области, — ответил Клименко, протягивая мне газету.

— Боре Мозолевскому повезло! Он там копает.

Заметочка была небольшой и крикливой: «В ушах царицы золотые серьги, на запястьях Широкие золотые браслеты, пальцы унизаны одиннадцатью перстнями…»

Я был рад за Бориса. Жаль, из этой заметки не поймешь, что именно он раскопал. Но тем обиднее, что мы промахнулись. Однако курган надо докапывать. И мы продолжали работать, хотя, понятно, без прежнего пыла и радужных надежд.

Пожалуй, один Непорожний не потерял интереса к этому кургану.

— Ну что новенького узнали про древних хлеборобов? — интересовался он, заезжая к нам.

Для Головы древние обитатели этих мест все были прямыми предками, а он — их законным наследником. Они когда-то обрабатывали эти поля и пасли скот на знакомых лужках и как бы завещали ему продолжать вечное, святое дело. Такая близость связывала его с давними земляками, пожалуй, крепче кровного родства. И ему в отличие от нас было не так уж важно, чье именно погребение мы раскапываем.

В сельской средней школе, где учился Непорожний, историю, конечно, преподавали в весьма кратком изложении. Она казалась скучной, далекой и отвлеченной, даже более абстрактной, чем алгебра. А теперь Голова вдруг почувствовал живую и неразрывную связь времен, накрепко соединявшую его, нынешнего земледельца, с далекими предками. Они ведь на этой же самой земле сеяли пшеницу, объезжали норовистых скакунов, охотились на лосей и оленей, приручали диких кабанов, ели из глиняных горшков похлебку, осколки этих горшков мы теперь выкапываем на его глазах из земли.

Когда уже срыли почти всю курганную насыпь, оставив нетронутой лишь контрольную бровку, и добрались до желтоватой материковой глины, острые глаза Савосина первые заметили пятно темной, явно насыпной земли. Значит, под нею какая-то яма?

Мы с Алексеем Петровичем взялись за лопаты. Остальные столпились вокруг. Вдруг моя лопата звякнула, на что-то наткнувшись.

Мы с Савосиным переглянулись: если вход в камеру заложен камнями, погребение, видимо, скифское — и неограбленное! Но почему погребальная камера не в центре кургана? И самая непонятная загадка: каким образом в курганной насыпи над нею очутились гораздо более древние могилы бронзового века?!