Глеб Голубев - След Золотого Оленя

• Название: След Золотого Оленя
• Автор: Глеб Голубев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1974

---

В противоположной стене была устроена неглубокая ниша. Вдоль ее стенки выстроились глиняные горшки и бронзовые котлы с ручками, чем-то напоминавшие глиняные рукомойники, сохранившиеся еще кое-где в деревнях. В одном из них мы нашли несколько костей — как потом выяснилось, бараньих, медную черпалку-ковшичек и заостренный железный стержень для вынимания мяса. Видимо, котел поставили в могилу с жертвенной пищей. Рядом лежали медное ситечко с изящно выгнутой длинной ручкой и бронзовая закопченная сковородка — полный набор посуды для похороненной тут же поварихи.

Конюху было лет восемнадцать-двадцать, когда его убили, поварихе и того меньше.

Два других спутника, отправленных вместе с хозяином в бесконечное странствие, оказались постарше. Один из них, видимо, был при жизни плотником. Возле его скелета лежали бронзовое тесло, широкая втульчатая стамеска, конический толстый пробойник и массивный топор-колун. Все инструменты были побиты, подержаны, носили следы долгой работы, особенно колун — весь в глубоких вмятинах.

— А топор-то точно такой же, как и у строителя на вазе, — многозначительно отметил ничего не упускающий Савосин.

Но окончательное подтверждение тому, что мы отыскали, наконец родину Золотого Оленя, дали предметы, обнаруженные возле скелета, лежавшего в соседней неглубокой нише.

Здесь был похоронен явно не просто рядовой кузнец, а мастер художественной обработки металла, торевт. Возле него тоже лежали инструменты: три каменные литейные формы, две матрицы, пробойники и зубила разных размеров, молот-пуансон, служивший для ковки каких-то небольших, с ноготь величиной, тонких металлических пластинок, похожих на чешуйки. Назначения их мы сначала не поняли. По многим признакам было видно, что мастер сам изготовил для себя эти затейливые инструменты и отличался хорошей выдумкой и большой изобретательностью.

Одна из форм предназначалась для отливки рукояток мечей, украшенных фигурками скачущих оленей и гонящихся за ними львов, две другие — для отливки бронзовых котлов. К их стенкам прикипело несколько капелек бронзы и железа.

Еще интереснее были матрицы, отлитые из бронзы, видимо, по какой-то восковой модели На них накладывался тонкий золотой лист, и на нем оттискивалось изображение. Потом эту обкладку прибивали тонкими золотыми же гвоздиками к деревянной основе горита — футляра для лука — или прикрепляли прочными крючками к щиту.

На одной матрице были хорошо видны в лупу крошечные фигурки разных животных. Видимо, с нее штамповали золотые бляшки. Она порядком стерлась от частого и давнего применения. А на другой…

Я даже не сразу поверил своим глазам: неужели держу в руках неоспоримое доказательство того, что мы нашли наконец родину Золотого Оленя?! На другой матрице, несомненно, было изображение именно того красавца, чью копию, так талантливо сделанную Рачиком, мы нашли в Матвеевке.

Значит, мы склонялись над прахом мастера, который его сделал?!

И мастер этот, и все находившиеся в могиле, видимо, были задушены. Ужасный обычай. Хотя, судя по словам Геродота и данным раскопок, многие принимали такую смерть добровольно, чтобы сопровождать своего владыку в загробный мир. Во всяком случае, скифов больше страшила не смерть, а опасность остаться непогребенным где-нибудь в чужих краях и тем самым лишиться возможности отправиться в счастливый загробный мир вечных пиршеств среди раздолья небесных кочевий без верных слуг и необходимых для дальней дороги вещей. Поэтому они и стремились непременно устроить своим воинам хотя бы ложные погребения — кенотафы, какое мы нашли тут прошлым летом.

Легко ли нам теперь по случайным, разрозненным находкам представить обычаи, поверья и мысли давно исчезнувших людей?

Литейные формочки и особенно матрицы, положенные в могилу принесенного в жертву замечательного мастера, были совершенно бесценны. Они не только как бы позволяли нам заглянуть в его мастерскую, но и устраняли последние сомнения: конечно, именно из нее вышел Золотой Олень, чтобы отправиться в запутанное и богатое всякими приключениями странствие по белу свету, растянувшееся на много веков.

— Жаль, Авенир Павлович не приехал, вот бы обрадовался, — сказал Клименко. — Напишу ему сегодня.

Я же помчался на почту и дал длинную телеграмму профессору Казанскому. В этом году, к счастью, он вел раскопки со студентами и аспирантами неподалеку от нас, под Мелитополем.

Олег Антонович примчался на запыленном «газике» уже на следующий день. Ничего не слыша и не замечая вокруг, он, торопливо пожав руки мне, Савосину, Клименко и всем, кто попался на пути, ринулся в штольню.

Забыв обо всем на свете, он чуть не на коленях обследовал камеру, осторожно и нежно прикасаясь к древним сосудам, бронзовым котлам, матрицам.

Только все тщательно осмотрев, Олег Антонович выбрался на поверхность, вымыл руки, прямо-таки рухнул от усталости на подставленный складной стул и начал раскуривать трубку. Руки у него дрожали от волнения.

— Олег Антонович, может, душ примете? — предложил я.

— А у вас даже душ есть? Молодцы. Богато живете. Не откажусь. Дай только немного прийти в себя.

Но вместо того чтобы хоть немного отдохнуть, он тут же начал размышлять вслух:

— Погребение, нет слов, интереснейшее и полностью подтверждает твою правоту. Конечно, это скифское погребение. Но немало и признаков того, что племя оседлое, не кочевое — сдается мне, именно то, что изображено в сценках на вазе. И пожалуй, действительно, потомки местных, а не пришлых племен. Вот Тереножкин обрадуется, — вздохнув, ревниво добавил Олег Антонович.

Я прекрасно понимал его чувства. Легко ли было ему согласиться, что правильной оказалась чужая гипотеза, против которой он возражал со всей своей энергией и напористостью? Но я уже писал, что Казанский умел признавать ошибочность своих взглядов, выше всего ставя и ценя истину.

Разговоры о находках и, разумеется, споры продолжались и за обедом, и вечером в походном клубе у костра. Послушать их любили многие из селян — и старики, и молодежь, и люди среднего возраста. Нередко, хоть ненадолго, заглядывал и Непорожний. Пришел, конечно, он и сегодня, присел в сторонке.

А Олег Антонович разлегся вместе с нами прямо на земле, на выгоревшей от зноя траве. Он наслаждался походным бытом, словно возвращавшим его в молодость.

В присутствии профессора студенты сначала сидели тихо, лишь изредка издавая негромкие возгласы удивления, недоверия или восторга, словно хор в античной трагедии. Но Олег Антонович быстро втянул и их в дискуссию, настойчиво допытываясь:

— А вы что скажете, орлы? Всем высказываться, всем!

— Если это погребение такое богатое, то что же в главной камере?! — восторженно округлив огромные глазищи и прикладывая ладони к разрумянившимся от волнения щекам, воскликнула Тося. — Ведь это не главная камера, верно, Всеволод Николаевич?

— Да, вероятно.

— Ну а главная ограблена дочиста, — сказал Алик, подбрасывая в огонь сухого бурьяна и отшатываясь от взметнувшегося пламени.

— Ишь какие вы пессимисты! — напустился на него Казанский. — Как советует старая гасконская пословица: «Не умирай, пока живешь». Мне лично то, что дромос засыпан обвалом, кажется довольно обнадеживающим признаком.

— Почему?

— Потому что обвал иногда отпугивал грабителей. Тут важно, когда он произошел.

— А почему же они это погребение не ограбили? Где слуги? — спросил из-за костра Саша Березин.

Олег Антонович покачал головой:

— Спросите меня о чем-нибудь попроще. Не надейтесь, будто мы раскроем все тайны прошлого. Это лишь в детективных романах все загадки непременно разъясняются. А в жизни и в нашем деле, к сожалению, чаще бывает иначе. Боюсь, так и останется невыясненным, почему они не ограбили эту камеру, что их напугало.

То была лишь одна из многих загадок, поджидавших нас в гробницах под курганом.

Мы начали все детально осматривать, фотографировать, зарисовывать, обрабатывая находки всякими растворами, предохраняющими от разрушения. Это работа очень кропотливая, медленная. Спешки и суеты она не терпит. А вечерами обсуждали наши находки у костра.

Когда уставали спорить, Саша Березин брал свою гитару, тихонько пощипывал струны, и мы начинали дружно подпевать.

Строители предложили нам пока расчистить дромос. Но пускать туда их машину мы не решились. Как бы она не повредила находки, которые могли обронить грабители.

Тогда строители стали собираться домой, жалея, что не могут остаться до конца раскопок. Их ждала своя работа. Геофизики уехали еще раньше.

— Вы нас крепко выручили, братцы! — прощаясь, благодарил строителей я. — И как чудесно, что случайно повстречал вас где-то Андрей Осипович.

— Случайно! — дядя Костя ревниво покачал головой. — Какой же это случай, если мы тогда с Андреем Осиповичем к ним специально поехали. Сколько бензина пожгли, пока их в степи нашли.