Валерий Субботин - Великие открытия. Колумб. Васко да Гама. Магеллан.

• Название: Великие открытия. Колумб. Васко да Гама. Магеллан.
• Автор: Валерий Субботин
• Издательство: УРАО
• Жанр: История
• Год: 1998
• ISBN: 5-204-00140-9

Географические открытия XV–XVI вв. изменили представление европейцев о Земном шаре. Установились контакты с неизвестными или малоизвестными цивилизациями, был дан импульс развитию науки, судостроения и торговли, стали складываться колониальные империи. Жизнь Колумба, Васко да Гамы и Магеллана — часть всемирной истории, интерес к которой никогда не угасает.

---

Судя по записям Альбо, Магеллан продвинулся вдоль берега до 38° ю.ш. Он оказался рядом с районами расселения арауканов, соседей знаменитых инков. Наступавшим на юг инкам время от времени удавалось теснить арауканов, близких им по материальной культуре (выращивание многих сортов маиса и картофеля, изготовление тканей из шерсти лам и т. д.). Но арауканы выдержали эти вторжения, за которыми с XVI в. последовали войны с испанцами. Арауканы, оттесненные еще дальше на юг, не складывали оружия.

В конце XIX в., до того, как их расселили по резерватам, над крепостью Араука на берегу океана развевалось индейское знамя — белая звезда на лазурном фоне.

За 38° ю.ш. Магеллан отклонился к северо-северо-западу, затем был взят курс на запад-северо-запад, к Молуккским островам, используя благоприятные ветры, течения и в целом неплохую погоду. Этот путь затянулся на срок, превысивший три месяца. Его большая часть пролегла в южном полушарии между экватором и тропиком Козерога. Были покрыты огромные расстояния — более 9 тыс. миль, — чего никто не мог предвидеть. Магеллан достиг экватора, еще не покинув западного полушария. Он там не обнаружил ни Молуккских островов, ни каких-либо признаков земли вообще. Тем не менее он знал, что Молукки лежат где-то близ экватора, а далее на запад находится Малакка. После пересечения экватора флотилия некоторое время придерживалась прежнего курса, потом пошла прямо в западном направлении. Теперь Магеллан совершенно справедливо считал, что ввиду затянувшегося перехода, обрекшего команду на голод и цингу, следовало возможно быстрее выйти к берегам Азии или к островам, примыкающим к ней с юго-востока. Все решения капитан-генерала были продуманны, вызваны складывающейся обстановкой. К несчастью, на пути экспедиции вплоть до Марианских островов не было обитаемой земли, отсутствовала возможность пополнить запасы воды, лишь изредка рыбная ловля восполняла нехватку продовольствия.

Маршрут Магеллана от окраин Южной Америки к Юго-Восточной Азии, грубо говоря, пересекал Тихий океан по диагонали. Великий мореплаватель не пожелал идти вдоль американского берега, искать Молукки где-то рядом с Вест-Индией, скажем на 100 или 120° западной долготы. А португальские карты, с которыми он должен был познакомиться еще до разрыва с Мануэлом, помещали Молукки именно там. Выбор маршрута капитан-генералом, по нашему мнению, свидетельствовал, что он считал расстояние между Америкой и Азией большим, чем на этих картах, что он им не верил. Как могло быть иначе, если он шел чуть ли не напрямую к островам Юго-Восточной Азии? Скорее всего у него были некие данные, может быть собственные подсчеты, пусть очень приблизительные, о меридианах, проходящих через Америку и страны Юго-Восточной Азии. В любом случае его маршрут по Тихому океану исходил из смелой и плодотворной гипотезы о значительной удаленности Молукк от Нового Света. Нельзя не восхищаться мужеством моряка, избравшего тяжелейший маршрут, его трезвым расчетом, широтой взгляда, на который не повлияли никакие авторитеты.

Но почему Магеллан, достигнув экватора, не повернул и не стал плыть вдоль него к Молуккам, почему предпочел продолжить прежний курс, уйдя за 10° с.ш.? Чтобы в этом разобраться, вспомним политическую обстановку, в которой находилась экспедиция, вспомним опасения встретить португальцев. В восточном полушарии, надо думать, Магеллан не желал такой встречи еще больше, чем ранее. В случае вооруженного конфликта он располагал ослабленным голодом экипажем и флотилией, сократившейся до трех видавших виды кораблей. Можно было бы вести переговоры с португальцами где-то у берегов Вест-Индии, ссылаясь на то, что там — зона влияния Испании. Но Молукки лежали за тысячи миль от Америки, и португальцы теперь вряд ли стали бы церемониться с испанцами. Легче было на случай встречи с ними придти откуда-нибудь с севера, заявить, что экспедиция искала пути в Китай и соседние страны, что она не выступала конкурентом португальцам. Судя по словам Пигафетты, голодные участники экспедиции наивно спрашивали Магеллана, почему он не шел к Малакке. На что он — вопреки истине — заявил, что там в это время года не найти продовольствия. С одной стороны, ответ показывал, что капитан-генерал знал, где находится экспедиция, а с другой — зачем было обескураживать своих спутников какими-либо мрачными перспективами вооруженных столкновений?

Пока корабли шли близ берегов Южной Америки, т. е. приблизительно с 28 ноября по 22 декабря 1520 г., можно было время от времени ловить рыбу. Пигафетта утверждал, что в Тихом океане «ели сухари, но не собственно сухари, а крошево, полное червей, так как хорошие сухари съели некие живые существа. Крошево воняло мышиной мочой, а питьевая вода была желтой, протухшей за много дней». Но тот же Пигафетта сообщал, что в «море-океане» (не уточняя в каком, то ли в Тихом, то ли в Атлантике) встречались дорады, тунцы и макрели. 24 января 1521 г. впервые увидели необитаемый остров (из архипелага Туамоту), а через десять дней — (еще один, по-видимому, остров Флинт из архипелага Лайн. Около второго острова было много акул. Максимилиан Трансильванский, секретарь Карла V, беседовавший с экипажем «Виктории» после ее возвращения в Европу, писал, что у островов «стояли два дня ради своего здоровья, чтобы подкрепить силы, ибо там была очень хорошая рыбная ловля».[121]

Надо полагать, голод и цинга ударили по экспедиции в конце перехода через Тихий океан, т. е. в середине февраля—начале марта 1521 г. Скорее всего к этим дням относятся замечания Пигафетты о том, что моряки ели опилки, кожу с рей, мышей, которых продавали друг другу по пол-дуката. У больных цингой опухали десны, они не могли принимать пищу. По материалам, опубликованным Наваррете, умерли 11 человек, но Пигафетта писал о 19, считая, видимо, и тех, кто скончался вскоре после перехода через океан.

Записи участников экспедиции и другие документы довольно скупо говорят об этом переходе. Неясно, почему экспедиция не смогла существенно пополнить запасы продовольствия, например в Магеллановом проливе, где, по словам Пигафетты, было немало морского зверя и рыбы. Возможно, для засола не хватало соли; ее, как известно, взяли на борт в Севилье, но нет сведений, на каких кораблях она хранилась. Не исключено, что ее поместили на «Св. Якове» или на «Св. Антонии», т. е. на кораблях, потерянных для экспедиции. Максимилиан Трансильванский писал, вопреки утверждениям о хорошей погоде в Тихом океане, что Магеллан шел и в хорошую, и в плохую погоду. Часто ли удавалось собирать дождевую воду? Почему не смогли задержаться у о. Флинт, где был улов на акул? Только ли из-за того, что там не было стоянок, как пишут Альбо и Пигафетта? Эти и многие другие вопросы остаются без ответа.

6 марта показались какие-то острова, в том числе один довольно крупный (Гуам). На горизонте замаячили косые паруса, сделанные из матов, потом стали видны рыбацкие лодки с поплавками-балансирами, с задранными вверх носом и кормой. Экспедиция была спасена. Она вышла к обитаемой западной части Тихого океана, где можно было получить свежую пищу, поставить на ноги тех, кто еще не был безнадежно болен.

На испанские корабли, приставшие к наиболее крупному острову, поднялись хорошо сложенные, обнаженные рыбаки с длинными черными волосами, с кожей оливкового цвета, смазанной кунжутным маслом. С берега доставили воду, начался обмен европейских товаров на фрукты и рыбу. Он, по-видимому, мало что дал, так как в последующие два дня Магеллан предпочел торговать не с местными жителями, рыбачившими на мелких лодках, а с владельцами прау — крупных лодок такого же индонезийского типа, — подошедших откуда-то издалека. Эта торговля тоже продолжалась недолго. Мирные отношения с чаморро, как называли себя островитяне, прекратились, когда выяснилось, что они то и дело забирались на европейские корабли с единственной целью похитить там что удастся. Отбиваться от них становилось все труднее, а когда ночью была угнана лодка, привязанная к флагману, капитан-генерал решил, что пора взяться за оружие.

Несколько десятков испанцев, отправившись на берег, подожгли приморское селение. Свою лодку они отбили и доставили к флотилии после столкновения, в котором погибло семеро чаморро. Магеллан должен был тут же поднять паруса, так как к флотилии подошла сотня лодок с островитянами, забрасывавшими корабли камнями. Пришлось уходить и на протяжении нескольких миль отстреливаться из арбалетов, прежде чем оторвались от преследования.

Магеллан назвал эти острова воровскими (Ладронес). Со второй половины XVII в., когда они были официально аннексированы Испанией, их стали именовать Марианскими. Новое название было дано в честь королевы Марианы Австрийской, вдовы Филиппа IV, при котором Испания утратила ряд владений в Европе. Колонизация Мариан испанцами привела к уничтожению многих чаморро. Оставшиеся в живых смешались с филиппинцами, завезенными туда как рабочая сила. Теперь трудно сказать, почему чаморро в свое время не побоялись вступить в конфликт с Магелланом, почему пытались забрать у него лодку и т. д. Конечно, их взгляды на имущество не соответствовали европейским, и понятие собственности, если оно имелось, могло не распространяться на те вещи, которые они хотели захватить. Чаморро не пользовались железными изделиями, изготовляли орудия труда из дерева, камня и рыбных костей. Мужчины рыбачили, женщины вели домашнее хозяйство. Выращивали бананы и бататы, собирали кокосовые орехи, разводили домашнюю птицу. Пигафетта писал, что у чаморро господствовало равенство, но позднее европейские исследователи установили, что это было не так. На Марианах были простолюдины и знать, между ними воспрещались контакты, не говоря о браках.[122]