Татьяна Рябинина - Иудино племя

• Название: Иудино племя
• Автор: Татьяна Рябинина
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06301-3

Любимым развлечением бабушки Фиры было стравливать между собой многочисленных детей и внуков, а также переписывать завещание, делая главным наследником то одного, то другого. Поэтому обстановка на дне рождения коварной старушки напоминала предгрозовую. И гроза разразилась: одна из наследниц, Вероника, была отравлена. А когда разъехались гости, тихо умерла в своей постели и бабушка Фира... После чтения завещания выяснилось, что все свое состояние она оставила дочери Евгении. Едва не став жертвой ненормального водителя, Евгения предпочла скрыться из города до получения наследства. Тогда опасные для жизни происшествия стали случаться с другими детьми Фиры. Не коснулись они только Кирилла, и его дочь Света с мужем Никитой решили во что бы то ни стало выяснить: кто же из многочисленной родни готов на все ради бабкиного наследства?

---

Он был у Марины первым. И хотя близость показалась ей чем-то отвратительным, совсем не тем, что грезилось в восторженных девичьих мечтах, она влюбилась по уши. Сознавая при этом вполне трезво, что такой парень скорее всего ее бросит. Может, даже завтра.

Вопреки ожиданиям, Алексей Марину не бросил. Правда, встречались они редко. Появлялся Алексей только тогда, когда сам этого хотел, а потом исчезал до следующего раза. Она не смела позвонить, напомнить о себе. И каждый раз думала: он ушел совсем. Марина не сомневалась, что у него есть и другие женщины, потому что видела, как они смотрят на него, где бы он ни появился. И как он отвечает на эти взгляды. Женщины чувствовали в нем самца, грубого и напористого, и бессознательно делали охотничью стойку. Не все, конечно, но Марине казалось, что все. Она безумно ревновала, хотя и старалась не подавать виду.

Потом Алексей пропал надолго. Ровно на два месяца и двенадцать дней. А потом появился и снисходительно так предложил пожениться. Марина даже не поверила сначала. Думала, шутит.

Познакомившись с будущим зятем, мама грустно спросила: «Ты уверена, что именно это тебе надо?» Папа не сказал ничего. Родители уже десять лет как развелись, у него давно была другая семья, поэтому его мнения никто и не спрашивал. На свадьбу, правда, пригласили. Мамаше и сестрице Алексея Марина, разумеется, не понравилась – какая-то там парикмахерша! – но, похоже, он тоже их мнением не особо интересовался: заработок и квартира у него были свои собственные. Квартира, правда, осталась после развода с первой женой, с которой Алексей прожил всего полгода, но на размене четырехкомнатной «сталинки» настоял. Расходы на свадьбу оплатила бабушка Фира. Но Алексей все равно остался недоволен, особенно ее подарком: напольной вазой с инкрустацией. «Лучше бы машину подарила!» – орал он.

Не успел еще закончиться медовый месяц, как Марина поняла: мужа она ненавидит. Глубоко и прочно. И больше всего ненавидит в нем то, что совсем недавно любила: грубую мужественность, напористость и самоуверенность. У нее словно глаза открылись, и она увидела все: и хамство его бесконечное, и неряшливость, и полное безразличие к ее чувствам. Его, например, нисколько не интересовало, испытывает ли Марина хоть что-то в постели. Он молча делал свое дело, отворачивался и начинал храпеть. А она лежала в темноте, морщась от боли и глотая слезы. Мылся Алексей только в сауне, куда ходил с друзьями раз в неделю, а уж от его манеры чесать у себя в интимных местах Марину просто в дрожь бросало.

Но вся беда была в том, что, ненавидя мужа, каким-то парадоксальным образом Марина продолжала его любить. И готова была терпеть что угодно, лишь бы с ним не расставаться. Представить себя без него она не могла. Никак.

Перевернув несколько страниц альбома, Марина стала внимательно рассматривать групповую фотографию. Они с Алексеем и со свидетелями: Оксаной и мрачным лохматым парнем Витей - стояли у подножья покрытой ковром мраморной лестницы, на которой сгрудились гости. Поискав, Марина нашла своего двоюродного брата Диму Зименкова. Да, он был один, без своей будущей женушки, наглой и вульгарной Вероники. Или, может, она пришла позже, в ресторан?

- Марина, черт подери, где программка? – заорал Алексей.

Вздохнув, она закрыла альбом, положила его обратно в тумбочку и отправилась на поиски «Телегида».

                                     * * *

Евгения Григорьевна вошла в квартиру, закрыла дверь и без сил рухнула на банкетку. Ну и жара! Лето в этом году просто безумное. Природа взбесилась. Полтора месяца бесконечных дождей и холодина зверская, а потом вдруг – извольте радоваться, тридцать градусов жары, духота такая, что в глазах темнеет и в ушах звенит. А на работу приходится ходить в «приличном виде»: в деловом костюме и туфлях. Сейчас бы шортики, маечку, шлепки – и на дачу. Сидеть в тенечке, попивать холодное молочко от соседской коровы. А вечером сесть на велосипед и поехать на речку купаться.

Месяц назад Евгении Григорьевне исполнилось пятьдесят девять, но никто в это не верил. Внешне она прочно застряла на «сорок пять – баба ягодка опять». Хотя какая там баба, так, женщинка. Маленькая, сухонькая евреечка неопределенного возраста. Начальство и то забыло, что ей на пенсию давно пора. Правда, кем ее заменить-то? Девчонки в отделе молодые и глупые. А она на этом месте уже тридцать девять лет сидит. Сначала инспектор по кадрам крохотного НИИ, так, бумажки да трудовые книжки, клерк, одним словом. Потом институт начал разрастаться, у нее появились подчиненные. В начале 90-х балансировали на грани закрытия, кому нужна фундаментальная физика, если она слабо связана с практической выгодой. Но потом пришел новый директор и живо начал эту самую практическую выгоду извлекать. Создал на базе института крупную коммерческую фирму, пошли не менее крупные заказы. Она, Евгения Григорьевна, стала называться «заместитель директора по персоналу». Третье, так сказать, лицо в государстве. С соответствующей зарплатой. Не миллионы, конечно, но на жизнь вполне хватает, грех жаловаться.

Жить бы да радоваться. Квартира хорошая, дача неплохая, машина. Здоровьем Бог тоже не обидел. В личной жизни вот только… Ну, нельзя же иметь все сразу.

Евгения Григорьевна стряхнула с ног туфли, блаженно пошевелила пальцами. Надо встать, отнести на кухню сумки, заняться ужином, а сил нет. Посидеть еще минутку?

Да, с замужеством ей явно не повезло. И вообще… Так уж вышло, в классе она одна была еврейской национальности, и ребята, с молчаливого попустительства учительницы, в глаза звали ее жидовкой. Травить не травили, и на том спасибо. Но она всегда была сама по себе, ни с кем близко не дружила. И училась средненько. Мальчишки, разумеется, в ее сторону даже не смотрели. В отличие от сестры Насти, которая уродилась в мать – беленькая, курносая и голубоглазая, - Женя была стопроцентной копией отца. Нос рулем, темно-карие выпуклые глаза, черные курчавые волосы. Да еще и неистребимая картавина: «таки здгаствуйте». Типичная такая Сара.

В институт удалось поступить только на заочное отделение. Там-то она своего Ваню и встретила. Ваня Васильев и Женя Шлиманович. Просто сладкая парочка. Разумеется, все думали, что он планирует уехать в Израиль. Прикалывались, сделал ли обрезание. Даже мама удивилась. Хотя Настя тоже вышла замуж за русского. Но Настя – другое дело, ее и за еврейку-то никто не принимал.

Ваня после окончания института – а учились они на истфаке педагогического – работать по специальности не стал. Как и Женя. Тут их цели совпадали: просто иметь диплом о высшем образовании, неважно какой. Потому что это надо для карьеры. Но если Женя благополучно получила пять рублей прибавки к зарплате, то Ваня вообще не знал, что со своим синекожим сокровищем делать. Разве что в сундучок положить. Работал он каким-то ассистентом на радио, и повышать в должности после окончания института его никто не спешил. Обидевшись, Ваня ушел и с тех пор мыкался в поисках «настоящего дела своей жизни». И нигде дольше года не задерживался. Уволившись с очередного места, он какое-то время хандрил и валялся на диване, обвиняя весь свет в крайней к нему несправедливости. До тех пор, пока не появлялся участковый с грозным напоминанием о необходимости немедленного трудоустройства, иначе… Ваня тяжело вздыхал и куда-нибудь пристраивался. То завхозом в школу, то подсобником на почту.

Самое удивительное, что при таких взглядах на жизнь Ваня и капли в рот не брал. Но Женя думала, что лучше бы уж он пил. Потому что у него была другая «специализация»: он философствовал. После школы Иван поступал на соответствующий факультет университета, но благополучно провалился. Отслужив в армии, повторять попытку не стал, перейдя в разряд любителей. Он витийствовал всегда и везде, по поводу и без повода. На диване и в ванне, на улице и в транспорте. Если во время учебы в институте Женя, слушая его, млела и считала невероятно умным, то вскоре после замужества стала звать его про себя пустозвоном. А еще через какое-то время первая часть этого эпитета сменилась другой, не совсем приличной. Он начал ее активно раздражать. Даже под свои неудачи на супружеском ложе, кстати, довольно частые, Иван умудрялся подвести прочную теоретико-философскую платформу.

Евгения Григорьевна прыснула, вспомнив, как ее Ванька, рыхлый, белокожий, ерошил свои похожие на одуванчиковый пух волосы, подтягивал повыше подушку и заводил высоким, немного гнусавым голосом: «Женюра, не все так просто в отношении мужчины и женщины в наше непростое время»…

Она от природы была спокойной и терпеливой. К тому же очень хотела родить ребенка. Но ничего не получалось. Один выкидыш, второй, третий… К тридцати пяти она совсем уже отчаялась и махнула рукой. Живут же люди и без детей. И вдруг совершенно неожиданно забеременела. Пролежав на сохранении ровно четыре месяца, Евгения Григорьевна родила здоровенького мальчика, точную копию мужа.