Клавдия Лукашевич - Босоногая команда

• Название: Босоногая команда
• Автор: Клавдия Лукашевич
• Жанр: Русская классическая проза

Мои дорогие друзья-читатели, вы, конечно, знаете, что жизнь человеческая очень разнообразна, сложна и переменчива. Не для всех проходит она спокойно и счастливо. Судьба часто посылает людям тяжелые испытания. Почти в каждой жизни случаются невзгоды, горести, а в иных даже страдания и мучительные болезни. Но как бы ни была тяжела ниспосланная доля, по моему убеждению, у каждого человека есть святой долг — прожить жизнь трудолюбиво, с пользой для других и себя. Человек должен как можно больше сделать доброго, прекрасного и непременно в чем-нибудь, где-нибудь оставить по себе хотя бы самый маленький светлый след, добрую память на земле. Это есть великое назначение человека, и к этому должны стремиться все люди.

В своих книгах я хотела показать, что ни радость ни горе сплошь не наполняют человеческой жизни — они чередуются, сменяя друг друга, и очень часто сегодня мы не знаем того, что принесет нам завтра. Бывает тяжело, но горе и несчастья проходят бесследно, болезни излечиваются. Дороже всего то, что, часто неожиданно, являются на помощь люди с открытой, любящей душой, с участливым словом привета, с сердечной заботой и лаской, с готовностью научить, помочь, поддержать. В этом есть духовная красота жизни, источник счастья.

Мне кажется, что описание только веселых, радостных картин ненадолго увлечет сердце и ум читателя, между тем, как описание скорби человеческой, мучительной борьбы, тяжелых душевных переживаний глубже запечатлевается в юных сердцах. Страдания учат бороться и терпеть; печаль делает человека вдумчивее, отзывчивее к чужому горю… Мои юные друзья, не бойтесь подойти участливо к страдающему человеку, выслушать внимательно его печальную повесть, облегчить его горе своим состраданием и чем можно помочь. Такое участие и помощь сделают вас сильными, полезными, возвысят в собственном сознании и оставят светлый след для общего блага.

К. Лукашевич

---

Туда Татьяна Петровна приносила тарелки с колбасой и хлебом, кружки с чаем, — там происходило угощение.

В этом же самом кабинете, помимо забав и веселья, не раз решались и серьезные дела босоногих ребятишек.

В долгую жизнь «советника» множество было таких случаев, где он горячо вступался за детей.

Идет он по улице, а сам на встречных ребятишек посматривает: то драку уличную разнимет, то на няньку, которая худо держит ребенка, прикрикнет, то по голове малыша грязного погладит и леденец ему сунет…

Вся «босоногая команда» долго вспоминала, как «советник» отобрал рыжего Андрея от дяди-лавочника. Случилось это так.

Все дети стали замечать, что Андрей худеет, бледнее, жалуется на головную боль, приходит иногда с опухшими от слез глазами… На все расспросы Семена Васильевича: «Что с тобой, Андрюша? Здоров ли ты?» — «Ничего… Здоров», — было ответом.

Только раз пришел он хмурый и молчаливый… Дети стали возиться в кабинете, задели Андрея… Он вскрикнул.

— Что с тобой, говори сейчас? — серьезно спросил Семен Васильевич.

Вдруг Андрей повалился на диван и зарыдал, да так страшно, так громко с горькими причитаниями:

— Моченьки моей нет… Ой, убьют… убьют они меня… Боюсь я… боюсь!

Семен Васильевич принес воды, сел на диван, обтирал сырым полотенцем лицо несчастного мальчугана, поил его и уговаривал; он расстегнул ворот его рубашки и отшатнулся: все худенькое тело несчастного мальчугана было в синяках и царапинах.

Старик понял все. Дети молча, с ужасом смотрели на товарища, в горьких рыданиях которого слышались жалобы на сиротскую долю, на людские обиды и на нестерпимую, жгучую боль избитого тела.

— Тогда-то дяденька и отобрал Андрюшку, — рассказывали потом ребята. — Пожаловался на лавочника судьям. А судьи лавочника наказали: впредь не дерись так!

Андрей долго жил у Семена Васильевича, пока тот не устроил его в хорошую картонажную мастерскую.

Да, немало было таких случаев, где «советник» являлся защитником своих мальчишек, помощником «босоногой команды».

ОКНО ЗАКРЫТО

Что бы это значило? Уже второй день «советник» не открывает окна… Уже второй день синяя занавесочка задернута, в сереньком доме тихо и печально. Никто не видел, как «советник» прошел на службу, никто не уследил его возвращения.

Вся «босоногая команда» была в страшном волнении. Мимо закрытого окна то и дело шмыгали босоногие мальчуганы, заглядывали в окна, во двор, но ничего не могли узнать. Стучать в калитку дети не смели, они сообразили, что в доме «советника» случилось что-то недоброе. Только к вечеру второго дня Гриша объявил Степе, что он видел, как к дому «советника» подъехал «серьезный господин с долгим носом, в очках и с зонтиком!»

— В очках, — ну, доктор… Значит, болен дяденька, — тихо, прерывающимся голосом объяснил Степа.

— Очень похоже на доктора… И длинный нос, и очки, — решил Гриша.

Почему он имел такое представление о докторе, неизвестно.

— Окно закрыто. «Советник» болен, — пронеслось по 15-ой линии.

Надо было видеть «босоногую команду»! Надо было заглянуть в души ребят!..

Закрыто гостеприимное, милое окно. Болен тот, кто красит и радует их бедное, невеселое детство, тот, кто любит, учит и балует их, уличных, босоногих ребятишек…

Если это окно больше не откроется, то где для них найдется такое окно? Вряд ли еще найдется!

— Кому могут быть приятны разговоры и возня с грязными мальчишками? — говорила Агния.

— Эх, матушка, точно дети не все равны! — возражал ей, бывало, Семен Васильевич. — Как будто между чистенькими, нарядными детьми нет злых, жадных, капризных? А между бедными, посмотри-ка, есть какие славные: мой смелый, правдивый Гриша, ласковый, тихий Степа, добрая Марфуша… Грязных-то да босоногих и пожалеть некому. Так-то!

Дети думали и горевали о «советнике» и выражали это по-своему.

«Дяденька, голубчик, каково-то тебе?» — мелькало в голове Степы.

Гриша в первое же воскресенье в церкви, куда обычно ходил Семен Васильевич, перед образом Спаса положил три земных поклона и прошептал:

— Господи, спаси и сохрани раба Божия Симеона.

Андрей, Степа и Гриша каждую свободную минуту простаивали около дома, где жил «советник», желая узнать, что случилось с дяденькой.

Лето в том году стояло холодное и дождливое.

Как-то раз под вечер калитка дома скрипнула и отворилась. Из нее выбежала Агния, очевидно, впопыхах, расстроенная: на голове ее был накинут большой ковровый платок… Первое, что ей бросилось в глаза в этот холодный сырой вечер, были три детские фигурки… Они жались к забору.

«Папашины мальчишки… — догадалась девушка — Что они тут делают? Зачем стоят у забора в такую погоду?»

— Папаша очень болен… Понимаете?.. Навряд ли поправится, — сказала Агния и голос ее оборвался.

Он звучал теперь глухо, без резких и крикливых нот.

Ответом ей было тихое рыдание у забора… Снова чье-то всхлипывание… Еще… Громче и громче… Босоногие мальчишки прижались друг к другу и заплакали навзрыд.

Гордая девушка сама не сознавала, как оказалась около ребят. Она порывисто погладила их по головам и тоже заплакала… Прорвалась холодная внешность, — Агния по-своему любила старика-отца, жалела его, понимала его чистую душу, но по природе была молчалива и холодна.

— Не плачьте… Полноте… Бог даст, папеньке лучше станет… Не плачьте, — твердила она, отирая обильные слезы. — Что же это я?! — спохватилась вдруг девушка, и ей стало совестно за свою слабость. — Я в аптеку иду… Тороплюсь! — проговорила она и пошла по дороге.

— Барышня, не ходите… Дайте я скорехонько сбегаю, — предложил, догнав ее, Андрей.

— А не то я мигом слетаю, — заявил тут же Гриша.

— Отлично… Сбегайте… Да подождите, пока лекарство приготовят. А я скорее к папаше пойду…

С тех пор, как только Татьяна Петровна или Агния отворяли калитку, около них как из-под земли вырастал который-нибудь из мальчуганов, готовый помочь и услужить. Дети с радостью делали все, что им приказывали, вели себя также вежливо и тихо, что даже Агния не находила возможности, чтобы упрекнуть или придраться к кому-нибудь из них.

Семен Васильевич был болен очень опасно. Домашние его переходили от тревоги к надежде, от надежды снова к страху.

«Босоногая команда» бродила осиротелая, как бы потерянная. Никто не интересовался уличными грязными ребятами.

— Папаша совсем плох… — со страхом проговорила раз вечером Агния Андрею и Степе, заглянув за калитку.

Опять потянулись тяжелые дни мучительного ожидания…

* * *

Тот памятный день поздней осени выдался на славу — ясный и теплый… Словно вернулось красное лето! Весело, громко чирикали еще не улетевшие птицы. Пожелтевшие деревья приветливо покачивали свои ми вершинками. Точно все обрадовались хорошему деньку.

А по 15-ой линии пронесся радостный возглас — «Советник» открыл окно!

Услышав это, все друзья «босоногой команды», не помня себя от радости, бежали по направлению к серому домику с зелеными ставнями.

Да, «советник» открыл окно и сидел в кресле, посматривая на улицу. Он очень похудел, был бледен и слаб, в волосах еще прибавилось седины, но в черных приветливых глазах светилась та же молодая душа, та же чистая любовь.

К окну подбежали Гриша, Степа, Андрей, Марфуша и другие…

— Друзья «босоногой ком…» — хотел было пошутить Семен Васильевич, но голос его задрожал и на глазах навернулись слезы.

— Милые мои!.. Здравствуйте! Как я рад вас видеть! Опять вы около меня…

Дети молчали и долго смотрели на «советника» затаив дыхание.

— Дяденька, опять… Опять ты здоров… — прошептал Гриша и не мог продолжать от радости.

— Дяденька, какой ты стал худой, — с грустью протянула Марфуша.

— Уж мы-то как боялись, — мрачно заявил Андрей.

А Степа недолго думая влез в окно, прижался к Семену Васильевичу и заплакал от радости. Снова открылось окно «советника». Радуйся, «босоногая команда»!