Михаил Белов - Восьмая тайна моря

• Название: Восьмая тайна моря
• Автор: Михаил Белов
• Жанр: Научная Фантастика

Действие приключенческого романа писателя М. П. Белова разворачивается на острове Семи Ветров, в заповеднике ценнейшего морского пушного зверя — калана. Загадочные события происходят на острове: каланы начинают таинственно исчезать под водой, причем порой это совершается на глазах людей.

Молодой моряк Максим Парыгин, подводный, пловец, обнаруживает «черную акулу». Это она нападает на беззащитных каланов, унося их куда-то в пучину океана. Но «акула» оказывается сложным кибернетическим устройством, созданным видным советским ученым Ковалевым и похищенным преступниками…

---

Парыгин любил, когда природа устраивала такой трамтарарам. На Амуре в непогоду он, часто выезжал на лодке на середину реки и, отчаянно борясь с волнами, кричал и пел от неуемной радости. Вот и сейчас его охватило такoe же чувство. Он сунул ведро под мышку и принялся колотить по нему кулаком, словно опьянев от полноты чувств. Со стороны его могли принять за подвыпившего гуляку: куртка нараспашку, фуражка на затылке, глаза горят.

За спиной гудел океан. А в глубине океана тихо. Жизнь там сейчас замерла, как замирает улица в грозу. Рыбы из прибрежных районов ушли в открытые просторы. Сивучи и белухи попрятались в заливах и бухтах. Каланы отлеживались на камнях, и океан опрокидывал на них тяжелые волны. Только крабы да моллюски оставались спокойными — что им какой-то шторм? Они мирно копошились на своих подводных «огородах». Спрут на скале торопливо водил щупальцами: куда подевалась всякая морская мелочь?

Что делают сейчас киты — Парыгин не знал, он ни разу с ними не встречался. А надо бы встретиться и вручить главе китового государства верительные грамоты посла отважного племени подводных пловцов.

— Надо бы, надо бы, — пропел Парыгин.

Вдруг рядом выросла фигура Тани.

— Максим, вы пьяны?

— Пьян, Таня! Вдрызг пьян от счастья, — засмеялся Парыгин и обнял ее.

— Сумасшедший! Увидят…

— Пусть глядит весь мир — подводный, надводный, космический.

Ее глаза сияли.

Пока Таня и Парыгин добирались до поселка, океан разгулялся вовсю.

Островитяне кучей стояли на берегу: в океане, борясь со шквальным ветром, захлестываемая волнами, под полными парусами без рифов шла яхта.

— Его отчаянна человега, — сказал Мика Савельев. Трубку он не выпускал изо рта.

— Хотя бы рифы взял, — с досадой и волнением пробормотал старшина катера, он же предместкома, организатор культпохода на остров Туманов. Вдруг старшина оглянулся и взмахнул кулаком. — Смотрите, смотрите…

Яхту шквалом повалило так, что паруса захлопали по воде.

— Его пошел акулу корми, — невозмутимо прокомментировал Мика Савельев. — Хорошая лодка пропадай.

Островитяне замерли. Но паруса вдруг взметнулись но ветру, и яхта выпрямилась. Все вздохнули с облегчением.

— Молодец! Вовремя паруса развернул, а то бы оверкиль! обрадовался Парыгин. — Кто это?

— Холостов, — ответила Таня.

Паруса подобрали. Видно было, как пловец стал подбирать рифы. Яхта, снова набрав ход, ловко выполнила поворот и пошла другим галсом, приближаясь к острову.

Чигорин встревоженно наблюдал за маневрами яхты, бормоча сквозь зубы ругательства. Паруса порывами ветpa пригибало к самым волнам. Казалось, яхта вот-вот перевернется.

— За каким лешим он пустился в это путешествие?

— Его всегда шторма ходи, — заявил Савельев. — Такой человега.

— Пока пугаться нечего. У яхтсмена верный глаз и твердая рука, — сказал Парыгин. — Только как он пристанет к берегу?

Холостов, мокрый с головы до ног, стоял на корме и смеялся.

«Отчаянный», — решил Парыгин.

Яхта опять сменила галс. Волна подхватила ее и вынесла на берег. Холостов спрыгнул на землю и помог сойти единственному своему пассажиру, укутанному с ног до головы в плащ-палатку.

— Принимайте новую птичку, — сказал Холостов и сбросил с пассажира капюшон.

— Панна! — воскликнула Таня, устремляясь навстречу подруге.

Островитяне поздравляли Холостова. Он сиял. Актер нашел восторженных зрителей! Кажется, он действительно считал себя сверхчеловеком, полубогом. Посмеиваясь и небрежно рассказывая о своем плавании, он все время косился: какое впечатление производит его рассказ на присутствующих? Наконец он удостоил взглядом Парыгина:

— Вот когда по-настоящему понимаешь вкус жизни! Ты еще не уехал, мальчуган?

— Как видите. Почему вы обращаетесь ко мне на «ты»?

— «Вы» отдаляет людей. А мы так славно спорили в самолете. — Холостов взял флягу, висевшую на боку, отпил несколько глотков.

— Я и не ищу близости с вами, — пожал плечами Парыгин.

— Жаль. Не правда ли, Таня?

— На «ты» говорят с близкими.

— Открыла Америку! — Холостов повернулся к Парыгину. — А ты что скажешь о моем плавании?

— Отдаю должное. Блеснули. И рисковали неразумно.

— За эти слова я согласен и на «вы». Всегда разумно то, что я делаю. А делаю я то, что мне полезно в данную минуту.

— Примитивный прагматизм.

— Сразу же и ярлычок нашли, философ? Беда нашего века, Холостов обернулся к Тане. — А как поживает ваш Философ? Он не стал еще добычей черной акулы?

— Нет, — сухо ответила Таня.

Все направились в столовую.

Подруги переоделись.

— Я готова, — сказала Таня.

— И я, — отозвалась Панна.

Они опять сошлись у зеркала. Теперь их было четверо. Четверо придирчиво осматривали друг друга. Четверо поправили волосы, засмеялись и разошлись. Двое в зеркале растаяли, двое остались в комнате.

— Таня, я страшная трусиха, — сказала Панна.

— Раз признаешься, значит — не трусиха. Но как ты решилась отправиться в плавание в такую погоду? И почему на яхте Холостова? Вообще, какой ветер занес тебя в наши края?

— Вот слушай. Прилетели мы с папой на остров Туманов. У него сразу же нашлись какие-то дела. Говорю ему: хочу к Тане. Подожди, говорит, уедешь на попутном катере. Пошла в порт — мне показывают на штормовой сигнал. Вернулась в кабинет директора рыбокомбината. Папа убеждает: ничего не поделаешь, шторм, судам запрещено выходить в море. А этот веселый человек: «Я вас доставлю на остров Семи Ветров». Ты его знаешь?

Таня кивнула:

— Дальше.

— Дальше? Я обрадовалась. Говорю: поехали. Тут как все набросятся: куда, мол, в такую погоду? Директор комбината: «Александр Федорович — отличный моряк». А он спрашивает: «Согласны?» Я: «Согласна». Папа сдался. Я не знала, что пойдем на яхте. Но отступать уже было поздно. Не люблю отступать. Да и парусный спорт не новинка для меня. Я села на шкоты. Пошли правым галсом. Вдруг шквал… Как ты назвала его, Холостов? Я спрашиваю его: «Травить шкоты?» Молчит и так странно смотрит на меня. Я испугалась и бросила шкот. Ветром парус рвануло и мокрым шкотом хлестнуло Холостова по груди. Он свалился с банки. Я закричала. Он поднялся. Хохочет. Опять взялся за руль. Перевалили линию ветра… И вот я здесь.

— Яхта могла перевернуться, — сказала Таня.

— Могла, — согласилась Панна. — Странный он все-таки…

— Хватит о нем. Скажи, Панна, что ты будешь у нас делать?

— Работать.

Таня рассмеялась:

— Работать?

— Думаешь, не смогу? Начиная с седьмого класса, я каждое лето с папой работала в экспедициях. Потом…

Панна махнула рукой.

— Потом ты влюбилась в первокурсника Щербакова, а он любил другую. Почему он бросил университет?

— Из-за Ани.

— Ты еще любишь его?

— Да. — Панна посмотрела в глаза подруге.

Они сидели у окна. Дождь барабанил по стеклу.

— Хорошо у тебя, Таня. Когда ты рядом со мной — на душе спокойно.

— Рутковская потянула Щербакова в «светское общество», ты потянулась за ним… И пошла «голубая» жизнь.

— Так на глазах гибнут лучшие люди…

— Не остри. Тебе не так уж весело, как ты хочешь показать.

— Совсем не весело. Знаешь, Аню арестовали.

— К этому она шла.

— Ладно, — Панна встрепенулась. — Переживется. Я до начала занятий поработаю в новой экспедиции на Курильских островах. Папа говорит, что будут переселять каланов. Едем выбирать новое место. Ты поедешь?

Таня удивленно подняла глаза:

— Я не в первый раз слышу об этом. Но зачем же переселять, когда опасность миновала?

— Не знаю, — ответила Панна. — Говорят, Аня отправляла за границу меха контрабандой.

— Где же она шкуры добывала?

Панна дожала плечами.

— Странно, — произнесла Таня.

Они молча направились в столовую.

Через два дня экспедиция уехала на Курильскую гряду. Таня осталась за директора заповедника. Григорий Лазаревич так и уехал, не дав ясного ответа дочери — готовить хозяйство к переселению или нет. «Почему бы нам не организовать второй заповедник», — уклончиво сказал он. В этом, конечно, был резон, но Таня чувствовала, что отец не все договаривает, и обиделась.

Экспедиционный траулер «Вулкан» покинул рейд острова Семи Ветров под вечер. Провожать вышли все островитяне.

После ужина Таня и Парыгин пошли гулять по острову. Спокойно и свободно билось огромное сердце океана. Тане всегда казалось, что в глухом шуме волн есть какойто тайный смысл, понятный только ей одной. Она думала о своем, а океан подпевал ей в унисон свои старые-старые песни. Он был ее другом и советчиком, она часами могла разговаривать с ним, и это никогда не надоедало ей.

— Океан поет, — нарушил молчание Парыгин.

— Поет, — прошептала она.