Найо Марш - Снести ему голову

• Название: Снести ему голову
• Автор: Найо Марш
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-93776-065-4

Роман — очередной пример британской традиции деревенских детективов, но в то время как Агата Кристи и Дороти Л. Сэйерс практически исключительно описывали общество деревенской аристократии, в 40-е и 50-е годы модной становится противоположная тенденция, и действие переносится в «низы». В «Снести ему голову» аристократия является всего лишь фоном, оттеняющим основное действие, и в этом отношении роман ближе по духу к книгам популярного в то время автора Э.К.Р. Лорак. К середине 50-х подобный антураж был хорошо знаком читателю — «Голова» мотивами и типажами перекликается со многими романами других детективных авторов.

---

— Тетушка Акки? О, она обожает посещать распродажи. Почти вся мебель, которую вы видите в доме, куплена ею на аукционах. В свое время огромное количество семейных реликвий Мардианов погибло при пожаре. И вот теперь из руин старого замка она построила этот дом и обставляет его вещами, купленными на распродажах. Она просто обожает это занятие.

— О! Значит, у нее настоящий нюх на антиквариат, Mein Gott![1] — взволнованно воскликнула миссис Бюнц, дав волю тевтонскому акценту.

— Тсс! — прошипела вдруг мисс Мардиан, предостерегающе подняв палец. — Тетя Акки идет…

Она робко встала. Миссис Бюнц издала нетерпеливый вздох, затем степенно расправила пальто и тоже поднялась с места.

Дверь гостиной открылась, и на пороге показалась леди Алиса Мардиан.

Пожалуй, самый простой способ описать госпожу Алису это сказать, что она похожа на жену ветхозаветного Ноя — ту самую, из ковчега.

— Что тут за шум? — недовольно проворчала она, приближаясь к ним нетвердой старческой походкой. — О! Не знала, Дульси, что у тебя есть подруги.

— А у меня их и нет, — неопределенно взмахнула рукой мисс Мардиан. — Познакомьтесь, тетя, — это миссис… миссис…

— Бюнц, — гостья поклонилась. — Миссис Анна Бюнц. Леди Алиса, просто не могу вам описать, как меня переполняют чувства…

— Что вы сказали? А-а-а, здрассьте, здрассь-те… — проскрипела леди Алиса. Ее плохо пригнанная вставная челюсть клацала в конце каждого слова, и по той же причине шипящие и свистящие звуки получались у нее особенно выразительно. — Незнакомых не принимаю, — добавила она. — Слишком стара. Дульси вам, наверное, уже сказала.

— Кажется, это что-то насчет лорда Реккейджа, тетя.

— Бог мой! Луни Реккейдж! Как же, помню… Охотился-охотился со своим «Куорном»[2] и доохотился до того, что спятил на старости лет. Вы с ним чем-то похожи, Дульси. Вам так не кажется? — обратилась она к миссис Бюнц, впервые удостоив ее взглядом.

Миссис Бюнц поспешно разразилась речью:

— Перед тем как он умер, — скороговоркой начала она, — я имею в виду лорда Реккейджа — он, как вице-президент Общества друзей британского фольклора, поручил мне изучить кое-какие бумаги.

— Ты позвонила насчет котлов, Дульси?

— Линия отключена, тетя Акки.

— А-а, как это я опять забыла…

— Но позвольте, — вскричала миссис Бюнц, — позвольте мне сообщить вам одну новость. Доставьте мне такое удовольствие.

— Вы ведь не пешком сюда пришли?

— Да, у меня небольшой автомобиль.

— Авто? О, это очень современно. Послушайте, если вас не затруднит, передайте Андерсену из Рощи, что у нас взорвался котел. Премного обяжете. Моя племянница вас проводит. Попросите заранее извинить меня.

С этими словами старуха повернулась и поковыляла к выходу.

— Нет, нет, не уходите! Умоляю вас! — воскликнула миссис Бюнц, заламывая руки. — Леди Алиса! Подождите! Я добиралась сюда два дня. Послушайте меня одну минуту… Только одну минуту… Хотите, на колени встану…

— Сколько ни просите, — буркнула леди Алиса, — все понапрасну. Все равно у меня нечего подать. Идем, Дульси.

— О нет, только не это! Я ни о чем вас не прошу. Только разве что умоляю уделить минуточку внимания. Хочу сказать вам пару слов… — От волнения акцент гостьи усилился.

— Дульси, я ухожу.

— Да-да, тетушка Акки.

— Меня привели к вам…

— Что за бесцеремонные люди…

— Неужели вам это ничего не говорит — зимнее солнцестояние? Или — Мардианский моррис,[3] — или — танец Пятерых Сыновей? Или… — Она запнулась, заметив, как переменились вдруг их лица.

Верхняя челюсть госпожи Алисы громко ударилась о нижнюю, и в воцарившейся после этого тишине со двора послышался очередной взрыв недовольства гусиной стаи. Затем раздался мужской голос, и громко хлопнула дверь.

— Уж не знаю, — процедила сквозь зубы леди Алиса, — кто вы такая и откуда. Но вы очень обяжете, если немедленно уберетесь прочь. — Она повернулась к своей внучатой племяннице. — А тебе, — сказала она, — язык бы надо отрезать. Пусти. Я на тебя сердита.

С этими словами старуха быстро проковыляла в холл.

— Добрый вечер, тетя Акки. Добрый вечер, Дульси, — проговорил голос. — А я-то думаю…

— И на тебя я сердита тоже. Ухож-жу к себе наверх. Видеть никого не ж-желаю. И попрош-шу меня не беспокоить. И еш-ше: потрудитесь выпроводить эту женщ-щину.

— Хорошо, тетя Акки.

— И смотри веди себя хорош-шо, Ральф.

— Да, тетя Акки.

— И еш-ше: подай мне в комнату виски с содовой, Дульси.

— Хорошо, тетя Акки.

— Ч-чертовы зубы!

Миссис Бюнц услышала звук удаляющихся шагов. Оставшись одна в этой ужасной комнате, она с отчаянием и досадой махнула рукой. И тут в дверях появился атлетически сложенный молодой человек.

— Простите, — поклонился он. — Добрый вечер. Боюсь, дела идут неважно… Сдается мне, тетушка Акки сегодня не в духе.

— Увы!

— Меня зовут Ральф Стейне. Я ее племянник. Тетушка немного капризна. Впрочем, думаю, для ее девяноста четырех лет это простительно.

— Увы и увы!

— Я приношу извинения. Можно ли чем-нибудь вам помочь? — осведомился молодой человек. — Правда, должен вам признаться, я и сам сейчас на мели, если не сказать больше.

— Так вы ее племянник?

— Правнучатый. Я сын местного пастора. Дульси — моя тетя.

— Бедный юноша, — посочувствовала миссис Бюнц, впрочем, довольно рассеянно: мысли ее витали где-то далеко: — А ведь вы и в самом деле можете мне помочь, — сказала она. — Да-да, можете. Слушайте же. Постараюсь быть краткой. Я прибыла сюда из местечка Бэппл-на-Баккоме — это в Варвикшире. Возможно, виной тому погода, но поездка заняла у меня два дня. Не подумайте, что я вам жалуюсь. Впрочем, я отвлеклась. Так вот, мистер Стейне, я изучаю народные танцы — как английские, так и европейские. Мои краткие монографии о хороводах вокруг майского дерева и символическом Чайнике отмечены наградами. Я не только изучаю танцы, но умею также их представлять. До сих пор такие могу коленца выкидывать, благодарение богу!

— Как-как вы сказали?

— Я сказала — благодарение богу. Это одно из экспрессивных выражений шестнадцатого века. Мы в нашем тесном кружке решили воскресить его. Так — забавы ради… — пояснила миссис Бюнц.

— Боюсь, что я…

— Не беспокойтесь: все это говорилось лишь для того, чтобы убедить вас, что ваша покорная слуга имеет право выступить своего рода экспертом. Дело в том, что мой статус, мистер Стейне, достаточно высок, чтобы покойный лорд Реккейдж…

— Вы имеете в виду Луни Реккейджа?

— …решился оставить на мое попечение три сундука ценных — я бы сказала ценнейших — фамильных бумаг. Именно один из этих документов — я наткнулась на него позавчера — и привел меня к замку Мардиан. Я привезла его с собой. Можете посмотреть.

Ральф Стейне заметно смутился.

— Да-да… гм… послушайте, миссис…

— Бюнц.

— Да-да, миссис Бюнц. Мне страшно жаль, но если вы решили пойти по такому пути, как я вас понял, то — опять же, мне несказанно жаль — у вас ничего не выйдет.

Неожиданно миссис Бюнц величественным жестом указала на окно.

— Скажите мне, юноша, — сказала она. — Скажите, вон там во дворе — как раз где сейчас гуляют гуси — прямоугольная, присыпанная снежком, насколько я понимаю — это надгробная плита Мардианов?

— Совершенно верно, — подтвердил Ральф. — Это она.

— Так вот, документ, о котором я упоминала, связан как раз с этой плитой. И еще с танцем Пятерых Сыновей.

— В самом деле?

— Там говорится о том, мистер Стейне, что еще неизвестно ни одному специалисту и исследователю, ни одному исполнителю народных танцев — да вообще никому — о том, что так называемый Мардианский моррис — один из редчайших по красоте английских ритуальных танцевальных обрядов — в течение многих лет исполнялся на надгробной плите Мардианов во время зимнего солнцестояния. Так было еще пятнадцать лет назад.

— Надо же, — поднял брови Ральф.

— Но это еще не все, — свистящим шепотом продолжила миссис Бюнц, приблизив к нему лицо. — Мне кажется, нет никаких причин, чтобы он не дожил до нынешнего года, нынешнего солнцестояния, мистер Стейне, — того, что случится на этой неделе. А теперь ответьте мне — так это или нет?

— Сказать по-честному, было бы лучше, если бы вы забыли обо всем этом.

— Но вы ведь не отрицаете?

Он поколебался немного, а потом начал говорить, тщательно взвешивая каждое слово.

— Допустим, — сказал он. — Разумеется, я не стану отрицать, что раз в году в Мардиане исполняется короткий, простенький и совершенно, на мой взгляд, не представляющий интереса танцевальный обряд. Это так. Мы стараемся поддерживать этот обычай.

— Как говорится — святое дело.