Найо Марш - Снести ему голову

• Название: Снести ему голову
• Автор: Найо Марш
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-93776-065-4

Роман — очередной пример британской традиции деревенских детективов, но в то время как Агата Кристи и Дороти Л. Сэйерс практически исключительно описывали общество деревенской аристократии, в 40-е и 50-е годы модной становится противоположная тенденция, и действие переносится в «низы». В «Снести ему голову» аристократия является всего лишь фоном, оттеняющим основное действие, и в этом отношении роман ближе по духу к книгам популярного в то время автора Э.К.Р. Лорак. К середине 50-х подобный антураж был хорошо знаком читателю — «Голова» мотивами и типажами перекликается со многими романами других детективных авторов.

---

Мисс Мардиан только вздыхала — кажется, она считала всю эту суету лишь скучной и нудной обязанностью и тем не менее, как и все в поместье, терпеливо мирилась с ней. В конце концов, с этим обычаем — танцем Пятерых Сыновей, или, как его еще называли, средой Скрещенных Мечей — было ненамного больше возни, чем с праздником Урожая.

Миссис Бюнц и Камилла Кэмпион все еще жили в гостинице «Лесной смотритель». Иногда Камилла дружелюбно беседовала с немкой в гостиной, да и Трикси была с гостьей вполне любезна. Хозяин гостиницы — по всему, человек покладистый — был рад уже тому, что она у него остановилась, и не требовал больших денег.

Обнаружилось, что автомобиль миссис Бюнц неисправен, а тянуть его на буксире к автостоянке Саймона Бегга, что располагалась в миле от Восточного Мардиана, в Йоуфорде, невозможно из-за непроходимых дорог. По слухам, дела у Саймона шли не слишком хорошо, и в последнее время он вынашивал планы перенести свою станцию в Кузнецову Рощу. Лицедей, однако, даже слышать об этом не хотел.

В конюшне каждый вечер продолжались репетиции. В гостиничных номерах было отлично слышно, как там топают ногами, звенят колокольчиками и зудят на скрипке. Любопытство заставило миссис Бюнц пускаться на хитрости. Сначала она рассеянно бродила по гостиной, потягивала у камина сидр, делала пометки в своем увесистом дневнике. При этом топот ног и пиликанье скрипки так соблазняли ее, что у бедняги чуть не кружилась голова. Так она выдерживала минут десять, после чего начинала демонстративно зевать, извинялась и, изображая, что падает от усталости, поднималась к себе в комнату. Лестницу на задней стене дома она обнаружила уже давно и спустя несколько минут, никем не замеченная, благополучно спускалась по ней на задний двор.

В одном из отсеков конюшни владелец гостиницы держал склад. К нему вела выложенная кирпичом дорожка — в зимнее время замерзшая и ужасно скользкая.

Смотровое окошко, которое нашла для себя миссис Бюнц, было наполовину скрыто нависающей соломенной крышей. Ей удалось немного очистить стекло от пыли. И там, дрожа от волнения и холода, она простаивала целые вечера, делая закоченевшими пальцами пометки в своем дневнике.

К сожалению, удовольствие, которое исследовательница при этом получала, было неполным. Во-первых, от ее дыхания стекло то и дело запотевало, а во-вторых, через него было видно только помещение склада да еще проем двери, соединяющей его с конюшней. Именно через этот проем ей приходилось смотреть на танцующих, что было чертовски неудобно. Танцоры то появлялись в нем, то исчезали, а то кто-нибудь из сопровождавших танец — Лицедей, доктор Оттерли или Конек — вставал в дверях и загораживал собой остальных. Прямо хоть ложись и умирай от досады!

Постепенно ей удалось установить, что это не один танец, а несколько. Сначала исполнялся традиционный моррис, для которого они прикрепляли к ногам колокольчики, а уж затем следовал танец с мечами, местами переходящий в мимический спектакль. Один момент этого спектакля ей было всегда отлично видно: когда Лицедей в роли Шута — или Старика — засовывал голову в решетку скрещенных мечей. В этот момент все — Пятеро Сыновей, Бетти и Конек — собирались вокруг него тесным кружком, и он что-то им говорил. Похоже, это был какой-то отрывок из старинного присловья, чудом сохранившийся и пронесенный сквозь века. Миссис Бюнц видела, как шевелятся его губы — каждый раз он произносил одну и ту же фразу. Казалось, она все бы отдала, лишь бы услышать, что он говорит.

Она отлично изучила пьесу. После шутливого отрубания Лицедею головы участники вновь принимались танцевать, и на этот раз солировали Бетти и Конек. Иногда Конек так расходился, что заскакивал в помещение склада, и его железные, похожие на клюв, челюсти клацали чуть ли не перед самым носом миссис Бюнц. Иногда то же самое проделывал Бетти, вздымая своими юбками тучи пыли. Но всегда после этого опять вступали Сыновья, и в определенный момент вставал и «воскресал» Лицедей. На этом, по всей видимости, действие спектакля заканчивалось.

После репетиции мужчины обычно возвращались в гостиницу. Как-то раз миссис Бюнц решила отказаться от своего подглядывания, а наоборот, как бы случайно «засидеться» в баре. Она надеялась, что возбужденные спектаклем актеры начнут живо его обсуждать. Но уловка не удалась. Сначала они и в самом деле громко и не таясь разговаривали, но из их нестройного хора ей удалось разобрать лишь отдельные слова — вот тут-то фольклористка поняла, что такое настоящий диалект. А затем танцоры и вовсе примолкли — видимо, Трикси сделала им знак, что она здесь. После чего девушка, как всегда, с самым приветливым видом подошла к ней и спросила, не хочет ли мадам чего-нибудь еще, но взгляд у нее при этом был такой, что миссис Бюнц невольно почувствовала острое желание подняться к себе наверх.

Но вот в один прекрасный день, как показалось ей самой, она поймала за хвост удачу.

В тот вечер примерно в полшестого миссис Бюнц спустилась в бар, чтобы посидеть у камина и закончить небольшую статейку для американского издательства — под названием «Гермафродитизм в европейском фольклоре», — и обнаружила там Саймона Бегга, который задумчиво склонился над записной книжкой и вечерней газетой, раскрытой на результатах бегов.

Незадачливая путешественница уже пыталась вести с ним переговоры насчет починки ее автомобиля. Разумеется, в душе она рассчитывала на большее, а именно вытянуть из него информацию о персонаже, который он изображал. Приветствуя его, она не удержалась от чисто тевтонского радушия.

— So![8] — радостно воскликнула немка. — Что-то вы сегодня рано, командир.

Он изобразил нечто вроде поклона, поерзал и покосился на Трикси. Миссис Бюнц заказала сидр.

— На улице все метет и метет… — мило, по-домашнему сказала она.

— Да уж, — согласился механик, после чего решительно заговорил о деле: — Что-то мы никак не возьмемся за вашу машину, миссис… э-э… Бюнц. Но пока мы ее не перегоним…

— Да это, собственно, не к спеху. Все равно не рискну ехать обратно, пока не установится погода. Знаете ли, моя «букашка» не любит снега.

— Вообще-то, если честно, вам не помешало бы заиметь побольше кубов…

— Простите?

Бегг повторил на более понятном языке. Оказывается, он просто предлагал ей поменять автомобиль на более мощный. У него как раз есть такой — он собирался продать его одной бабуле, которая едва умеет крутить руль.

Миссис Бюнц вполне могла позволить себе приобрести новую машину. Но самое важное для нее сейчас было соотнести эту покупку с возможностью расширить свои познания в области ритуальных танцев. Разумеется, она не стала разочаровывать Бегга, который весьма оживился, как только разговор зашел о купле-продаже.

— В самом деле, — мечтательно протянула миссис Бюнц, — если бы у меня была машина с более мощным мотором, я бы чувствовала себя гораздо увереннее. Наверное, я бы смогла спокойно и без напряжения преодолеть скользкий подъем на подъездах к замку Мардиан…

— Ну уж это с полпинка, — уверил ее Саймон Бегг.

— Простите?

— Да, говорю, об этом даже смешно упоминать. Разве ж это подъем?

— Я хотела сказать, в среду вечером подъехать к замку Мардиан. Если, конечно, будет открыт доступ для зрителей.

— Да хоть вся деревня может приходить. — Бегг несколько смутился. — Дом открыт для всех.

— К несчастью, к моему огромному разочарованию, я не поладила с Лицедеем. И, увы, с госпожой Алисой тоже…

— Ну и не переживайте, — пробормотал он и поспешно добавил: — Ничего там такого не будет — сплошное баловство.

— Баловство? Пусть баловство. Но кроме того, — с жаром продолжала миссис Бюнц, — кроме того, это бесценная жемчужина фольклора, редкий, чудом доживший до наших дней обряд… Я еще никогда не встречала, чтобы в танце участвовало пять мечей вместо обычных шести. Это же уникальный случай!

— Скажите пожалуйста! — вежливо отозвался Саймон. — Так что, миссис Бюнц, как насчет автомобиля?

Каждый из них гнул свою линию. При этом немка делала невероятные усилия, чтобы разобрать жаргон механика.

— Прежде мне бы хотелось, — с живым интересом сказала она, — чтобы вы описали мне это авто.

— Завтра я пригоню его сюда и вы все посмотрите сами.

Они обменялись многозначительными взглядами.

— А скажите мне, — решилась наконец миссис Бюнц, — вы, как я полагаю, в этом танце исполняете роль Конька?

— Угадали. Вот это партия, скажу я вам… Работка не из легких…

— Вы, наверное, изучали фольклор?

— Я? Да господь с вами.

— И вы играете?! — выразительно изумилась она.

— Только в этом танце. Лицедей и леди Алиса ведь не отстанут. Да и обидно, если все это у них заглохнет.

— Еще как обидно! Это была бы просто трагедия, скажу я вам! Грех! Я ведь, мистер Бегг, большой знаток и почитатель этого дела. Мне бы столько хотелось у вас спросить… — При этих словах голос миссис Бюнц, несмотря на все ее потуги казаться спокойной, дрогнул от волнения. В глазах ее появился почти безумный блеск, она наклонилась к собеседнику и, стараясь говорить как можно более небрежно, прощебетала: — Скажите мне, вот в момент жертвоприношения, когда Шут умоляет Сыновей пожалеть его… Произносятся какие-то слова, не так ли?