Александр Кистяковский - Исследование о смертной казни

• Название: Исследование о смертной казни
• Автор: Александр Кистяковский
• Издательство: Автограф
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2000

Устрашает ли смертная казнь или нет? Уменьшает ли она число преступлений? Может ли смертная казнь уничтожить известный род преступлений?.. Автор поднимает эти вопросы, когда прослеживает развитие на протяжении веков проблемы смертной казни. Таким образом, предмет сочинения, касаясь основных проблем государственной жизни, возбуждает самый живой общественный интерес, и предлагаемая книга, как по свойству собранного в ней материала, так и по его обработке, настолько же соответствует научным запросам специалиста, как и общественным потребностям обыкновенного читателя.

Воспроизводится по изданию 1867 г., Киев

---

Там, где реформа не коснулась уголовного законодательства или где она и коснулась, но новые кодексы, как, например, в Пруссии и во Франции, составлены были под влиянием минуты, скоро повторилось замеченное нами выше явление XVIII века: практика при определении смертной казни была мягче закона, который часто остается без действия или действует в слабой степени. И пусть бы виновниками этого бездействия были присяжные, которых еще так недавно выставляли представителями каких-то опасных элементов. Напротив, неприменению смертной казни способствуют пострадавшие от преступления, свидетели, адвокаты, судьи, министерство, государи.

Нигде этот разлад между законом и жизнью не обнаружился в такой степени, нигде практика чаще и больше не отменяла законом определяемую смертную казнь, как в Англии, где уголовное законодательство, оставаясь без перемен до начала XIX столетия, заключало в себе более 200 смертных преступлений. Пострадавшие от преступления, свидетели, присяжные, судьи, король — все, по уверению в 1811 г. Ромильи, соединились в общем нежелании, разделяемом целою нациею, не допускать казней за воровство пяти шиллингов в лавке и сорока — в доме. В течение пяти лет (с 1806 по 1811 г.) из 595 виновных в преступлениях этого рода только 120 подверглось осуждению, 20 было приговорено к смертной казни, и только один казнен. Чтобы не допустить смертного приговора за эти виды воровства, присяжные, вопреки несомненной очевидности, признавали обвиняемых виновными в воровстве в 39 шиллингов, хотя бы на самом деле уворованная вещь стоила не только 40 шиллингов, но и несколько фунтов стерлингов. По уверению Филипса, позднейшего английского писателя о смертной казни, в течение первых 15 лет нынешнего столетия постановлено было присяжными 535 приговоров с подобным понижением цены уворованной вещи. В 1808 и в 1810 г. Самуил Ромильи, при внесении в парламент билля об уничтожении смертной казни за воровство льна на мануфактурах, объявил, что он делает это по настоятельной просьбе хозяев льняных мануфактур в Ирландии, которые не считают более в безопасности свою собственность, так как присяжные, не желая приговаривать к смертной казни за столь легкую вину, вовсе освобождают обвиняемых от наказания. Число освобождений от наказаний было так велико, что Вильбефорс имел основание сказать в 1812 г. в Палате депутатов, что преступники рассчитывают на эту ненаказанность. Как далеко закон во взгляде на эти преступления расходился с жизнью, можно видеть из следующих статистических данных: с 1802 по 1808 г. было арестовано за воровство сорока шиллингов в жилом доме и пяти шиллингов в лавке 1 тыс. 872 человека, из них казнен только один; с 1808 по 1816 г. предано суду за те же преступления 1 тыс. 228, приговорено к смерти 324 и казнен один. Закон, грозивший смертною казнью за подделку монеты, оставался также почти без применения. Разные способы были употребляемы для обойдения его. Иногда обвинитель и обвиняемый заключали сделку, по которой обвиняемый обязывался признать себя виновным во владении фальшивым документом, за что смертная казнь не определялась, а обвинитель обещал вместо того покинуть обвинение за подделку документа — действие, подлежавшее смертной казни.

Случалось, что невинный обвиняемый заключал подобную сделку из боязни быть запутанным и казненным в случае обвинения в более тяжком преступлении. Нередко потерпевшие от этого преступления, только бы не допустить смертной казни, вовсе не приносили обвинения, даже уничтожали фальшивые документы. Присяжные под влиянием того же отвращения чаще признавали виновных в этом преступлении невинными при существовании самых очевидных доказательств. Если же случалось, что произносим был смертный приговор, министерство решалось не допускать исполнения казней и обыкновенно давало помилование.[53] Известно, что смертная казнь за это преступление была отменена вследствие поданной в парламент петиции: тысяча подписавшихся банкиров и людей, занимающихся торговлею, мотивировали свою просьбу, между прочим, тем, что существование смертной казни за это преступление ведет к ненаказанности и угрожает опасностию самой собственности. При решении случаев детоубийства, насчет наказуемости которого закон расходился с общественною совестию, присяжные часто произносили вердикт о невинности, хотя они были убеждены в противном, только бы не допустить смертной казни. Когда же в 1851 г. при решении одного подобного случая присяжные, под влиянием исполненного страсти и пиэтизма объяснения судьи Плата, постановили приговор о виновности, и когда приговоренную не хотели избавить от смертной казни помилованием, то присяжные в поданной петиции о помиловании объявили, что они никогда бы не признали обвиняемую виновною, если бы им хотя на мгновение могла прийти мысль, что приговор будет исполнен. Приговоренная была помилована, и в следующем году присяжные, наученные опытом, при решении подобного же случая признали виновную невинною, несмотря на противоположные объяснения судьи. Нерасположение присяжных к смертной казни постоянно возрастало в Англии и по отношению к другим преступлениям. Таллак, секретарь английского Общества содействия уничтожению смертной казни, рассказывает следующий случай: в одном из недавних заседаний ассизов в Герфорте два человека были обвинены в двух преступлениях, почти одинаковых и равно очевидных, но разнившихся только наказуемостью, так как только одно из них подлежало смертной казни. Присяжные признали виновным того, которому грозила депортация, и освободили другого, который должен был идти на виселицу. На упрек в такой несправедливости и непоследовательности один из присяжных отвечал: «Довольствовались ли бы вы, для того чтобы повесить человека, теми доказательствами, каких достаточно для того, чтобы послать его в ссылку?» Другой присяжный, участвовавший в произнесении приговора, которым освобождены были от всякого наказания шесть обвиняемых в одном из тяжких преступлений при существовании самых очевидных улик, отвечал на упрек в несправедливости: «Он и его товарищи действительно признавали улики обвинения очень основательными; но, не находя совершенно полной очевидности, не решились послать на виселицу разом шесть человек».

Подобное же развитие убеждений против смертной казни замечается во Франции. Здесь приговоры о невинности при существовании очевидных доказательств были так часты по некоторым преступлениям, за которые положена была смертная казнь, вопреки общему убеждению, что для уменьшения безнаказанности признано было за лучшее издать в 1832 г. закон, по которому присяжным предоставлено право указывать на смягчающие обстоятельства и таким образом своим приговором признавать в данном случае смертную казнь неуместною, а преступление — подлежащим другому, меньшему наказанию. Закон этот вызвал порицание некоторых юристов (покойный Богородский вслед за некоторыми французскими юристами сильно нападал на этот закон), тем не менее он был совершенно необходим для того, чтобы привести в некоторое согласие действующие законы о смертной казни с общественным мнением и уменьшить число освобождений от всякого наказания при очевидной виновности освобождаемых. В 1825 и 1826 г. на 100 обвиняемых в поджоге, политических преступлениях и подделке монеты приходилось от 67 до 82 освобожденных без наказания. С 1833 по 1838 г. число приговоров с указанием смягчающих обстоятельств по преступлениям, за которые положена была смертная казнь, простиралось до 78, а по детоубийству — до 93. То же самое повторилось и в других государствах. Так, во многих штатах Северной Америки вследствие отвращения к смертной казни присяжные вовсе освобождали от наказания виновных в подделке фальшивой монеты. В Пруссии, где до 1848 г. не было присяжных, в течение 37 лет, с 1818 по 1854 г., из 124 приговоренных к смертной казни за детоубийство только двое были казнены. В Тоскане после восстановления смертной казни у народа навсегда осталось убеждение в ее несправедливости. Судьи отчасти разделяли нерасположение народа и старались смягчать законы. В 1830 г., когда после долгого отсутствия кровавой казни назначены были две смертные экзекуции, народ самым энергическим образом протестовал против них; во время казни во Флоренции лавки и магазины были закрыты, жители спешили в церковь молиться, оставив улицы почти пустыми, вокруг эшафота стояло очень немного зрителей. В других городах герцогства произведено было этими казнями такое же дурное впечатление. Событие это имело влияние на последующее законодательство и практику Тосканы. В пятидесятых годах тосканский народ своим протестом заставил правительство отменить исполнение смертной казни в одном случае.

Из сказанного очевидно: 1) действовавшие в первой половине нынешнего столетия в европейских государствах уголовные законы в деле определения смертных казней далеко не соответствовали потребностям действительной жизни; 2) жизнь, вопреки законам, ставила на своем; она не допускала смертных казней там, где она считала их излишними. Чтобы нагляднее доказать справедливость этих положений, я приведу статистические цифры из судебной практики важнейших государств: а) о числе обвиненных в смертных преступлениях; б) о числе приговоренных к смертной казни; в) о числе действительно казненных.