Святослав Романов - Книга Атлантиды

• Название: Книга Атлантиды
• Автор: Святослав Романов
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00475-5

История о легендарном материке Атлантида, рассказанная в платоновских диалогах «Тимей» и «Критий», имеет под собой реальную почву. Об этом говорят многочисленные свидетельства и научные факты — в частности, следы народа атлантов, обнаруженные в ходе изучения древних цивилизаций Центральной Америки и Средиземноморья.

В предлагаемой вниманию читателей книге повествуется о поисках Атлантиды в античные времена и Средневековье. Здесь собраны редкие артефакты, ценные свидетельства, уникальные записи мореплавателей, до деталей подтверждающие рассказ Платона. На основании изученных источников, вопреки «откровениям» представителей оккультно-эзотерической традиции, рассматриваются перспективы строго научного решения вопроса о существовании этого древнего материка.

---

Хотя мы знаем из письменных источников лишь о нескольких путешествиях египтян (например — знаменитое плавание царицы Хатшепсут в Пунт), есть немало свидетельств в пользу того, что исследовательские экспедиции, особенно вдоль побережья Красного моря и Восточной Африки, египтяне совершали еще во времена правлений первых династий объединенного государства, а возможно, и в «темные» столетия (или тысячелетия) неизвестной нам истории Египта, предшествовавшей его окончательному объединению на рубеже IV–III тысячелетий до н. э.[77] Между тем любое исследование вызвано некой информацией, которую в данном случае египтяне могли получать от торговцев, этих безвестных первооткрывателей большей части земного шара, или же из архивов, унаследованных благодаря возможным «доисторическим» контактам с цивилизацией Атлантиды.

Во всяком случае финикийцы плыли, зная о возможности попасть к Геракловым столпам. К западу и юго-западу от последних их ожидали известные земли: финикийские владения в Иберии существовали уже несколько столетий.

Оставалось отдаться попутным (на всем протяжении плавания!) течениям и терпеливо ожидать, пока 25 000 км пути (!) останутся позади.

Способ путешествия, который применили финикийцы, использовавшие для плавания лишь летнее время, может быть связан не только со стремлением уберечь свои суда от зимних бурь, а также добыть пропитание на будущий год, но и с желанием разведать земли, мимо которых они плыли — прежде всего с точки изучения их экономических и торговых возможностей.

Чтобы завершить тему путешествий финикийцев, приведу еще одно свидетельство об их активности в водах Атлантики.

Земля под запретом

«Говорят, что по ту сторону Столбов Геракла карфагеняне обнаружили в океане необитаемый остров, богатый множеством лесов и судоходными реками и обладающий в изобилии плодами. Он находится на расстоянии нескольких дней пути от материка. Но когда карфагеняне стали регулярно посещать его и некоторые из них из-за плодородия почвы поселились там, то власти Карфагена запретили плавать туда под страхом смерти. Они истребили всех поселенцев, чтобы весть об острове не распространилась и толпа не могла бы устроить заговор против них самих, захватить остров и лишить [власти] карфагенян счастья владеть им».[78]

Вновь, как и во фрагментах Диодора Сицилийского или Подолина, говорится о колонии (в данном случае — карфагенян) посреди Атлантики. Это сообщение в большей степени, чем какое-либо из иных, можно соотнести с Канарами или Мадейрой. Мадейра здесь даже предпочтительнее, так как на Канарах имелось население, а Псевдо-Аристотель не сообщает о нем. Внушает сомнения только упоминание судоходных рек. Даже при скромных требованиях античных кораблей к речному судоходству пригодных для него потоков нет ни на Мадейре, ни на Канарах. Остается предположить только, что речь все-таки идет либо о ныне не существующем острове, либо же о земле, частью которой в то время была Мадейра и которая опустилась под воду во время растянувшейся на столетия и даже тысячелетия гибели остатков Атлантиды.

Особого внимания заслуживает утверждение о том, что карфагенские власти решили держать местонахождение острова в тайне. Такое впечатление, что дело здесь не только в желании сохранить свои доходы или уберечь город от резкого оттока населения. Карфагеняне столкнулись с чем-то, что заставило их ввести строжайшую цензуру на посещения новооткрытой земли. Возможно, это были следы Атлантиды, возможно же — источник информации, который оказался настолько важен, что власти города не пожалели собственных соплеменников… Можно строить одно предположение фантастичнее другого, отчаянно сожалея при этом, что карфагенские архивы исчезли после взятия города римлянами. Объем информации, которого мы оказались лишены, сравним с гибелью Александрийской библиотеки. Упорство Катона Старшего, твердившего о разрушении Карфагена, привело к тому, что целая культура была потеряна для современных исследователей. Семнадцать дней, в течение которых горел Карфаген после решения Римского сената проклясть и уничтожить саму память об этом городе, стали чем-то большим, чем акт мести за три длительные войны, чем предусмотрительное избавление от упорного торгового и политического соперника. В эти семнадцать дней погибла целая цивилизация.

Утрата архивов Карфагена тем более болезненна, что за полтора столетия до того были потеряны архивы Тира, одного из знаменитейших финикийских городов, взятого после тяжелой и кровопролитной осады Александром Македонским. Финикийские «библиотеки»[79] вообще часто либо находились на грани гибели, либо гибли: ведь такие города, как Тир, Библ или Сидон, неоднократно оказывались под ударом иноземных завоевателей.

Я акцентирую на этом внимание прежде всего потому, что финикийцы, несомненно, были первой из средиземноморских наций, которую можно назвать морской. Существует странное заблуждение, рожденное открытием цивилизации Минойского Крита и кочующее из одной книги в другую — что именно критяне впервые проникли в Западное Средиземноморье и добрались до Геракловых столпов. Финикийские города (Библ, Берит, Сидон) по крайней мере на тысячелетие старше минойской цивилизации, и вели они морскую торговлю уже в начале III тысячелетия до н. э. В течение двух с половиной тысячелетий они были морскими «глазами» Египта. Недаром один из наиболее почитаемых и древнейших богов финикийцев Хусор-и-Хусас считался не только создателем ремесел и навыков, необходимых для цивилизованной жизни, но, в первую очередь, слыл первооткрывателем мореплавания! Военные армады для того и были нужны критским царям, чтобы вытеснять с торговых путей конкурентов (финикийских, а возможно, и карийских[80]).

Итак, с утратой архивов Тира и Карфагена оказались потеряны и свидетельства о тех цивилизациях, с которыми финикийские, а затем пунические мореходы вступали в контакт или следы которых они обнаруживали. «Замок», на котором они долгое время (если не тысячелетия) держали Гибралтарский пролив, привел к тому, что греческая и римская культуры, ставшие родоначальниками современной Европы, оказались отрезаны от информации о землях на западе, а мы — о путешествиях, совершавшихся этим предприимчивым народом.[81]

Все дело в том, что история — это сама цензура! Мы считаем, что она открывает нам прошлое в максимально возможном объеме, но забываем, что историк принадлежит к определенной культуре, которая пришла на место предыдущей, которая по-своему видит смысл происходящего и которая — в первое время по крайней мере — мало интересуется, что было с ее предшественницей. Культура должна созреть, прежде чем ее перестанут удовлетворять эпические предания, с которых начиналась история всех известных нам народов (Гомер у греков, «Махабхарата» у индусов, «Сага о Нибелунгах» у германцев и т. д.). Однако когда проходит время и начинает формироваться вкус к исследованию прошлого, свидетельства погибших цивилизаций указываются утраченными.

Каждая новая цивилизация начинает историю заново. Не просто переписывает, а именно начинает! Так и поступили римляне по отношению к Карфагену. После 146 года до н. э. изменилась сама суть происходящего. Финикийско-карфагенская, или, другими словами, пуническая культура, в течение тысячелетий связывавшая огромный географический ареал как торговая в первую очередь сила, оказалась сметена «континентальной» империей римлян, выбравших для себя иной, греческий образец устроения жизни.

В результате «морской» период истории средиземноморского человечества был вычеркнут из анналов, и современный человек сталкивается со странной «исторической глухотой» догреческих и дорийских государств, которые, как кажется, не обращали внимания на бег времени и почти не интересовались миром вокруг них.

Однако «историческая глухота» Египта или Финикии — такое же заблуждение, как и их «географическая близорукость». Оно вызвано событиями III–II веков до н. э., приведшими к падению Карфагенской империи. Рукописи горят. Знания утрачиваются. А намеки на древние знания египтян или ассирийцев, которые нам дают сами же древние греки и римляне, воспринимаются как мифы и фантазии только по той причине, что они не вписываются в современный образ мировой истории!

Это почти инстинктивное отторжение, с которым справиться очень сложно. Особенно когда речь идет о «чистой» или «высокой» науке. Ведь именно то, что мы называем «наукой», является максимальным воплощением нашего видения мира, где все, противоречащее этому видению, понимается как ересь или безумие.

Как ни парадоксально, массовая культура в этом смысле легче смиряется с идеей, что могут быть и иные истории мира. В конце концов, Атлантида, Лемурия, Шамбала — это что-то чуждое (нам, нашему образу истории). А раз чуждое — значит, волнующее, пугающее, привлекающее к себе внимание. Человека, не изощренного в ученой методологии и не скованного ею, легче встряхнуть и сказать: «Подумай!»