Грэм Грин - Распутник

• Название: Распутник
• Автор: Грэм Грин
• Издательство: Амфора
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00483-0

Впервые на русском: ранняя книга всемирно известного английского прозаика о лорде Рочестере — знаменитом поэте периода Реставрации, герое-любовнике, придворном шуте и театральном меценате, отважном воине и трусливом убийце, талантливом политике и жалком сифилитике, который известен читателю по фильму «Распутник» с Джонни Деппом в главной роли.

---

I

Общий пейзаж

1

Генри Уилмот, первый граф Рочестер, и Анна Сент-Джон, графиня Рочестер[5]

К деревне Спелсбери в Оксфордшире можно подойти с запада по дороге, по которой в годы гражданской войны сначала в одну, а потом в другую сторону промаршировала пехота парламентаристов Эссекса, теснимая с обоих флангов кавалерией Генри Уилмота, — по дороге, ведущей через гребень Котсуолдса в Чиппинг-Нортон. Добравшийся туда путник, оставив за спиной лишенные малейших признаков растительности холмы, бредет вдоль ровных пастбищ, отделенных друг от друга глинобитной стеной, делает небольшой крюк, обходя здешнюю церквушку, и, преследуемый тучами мошкары, поднимается по каменной лестнице до опушки черного Вичвудского леса. Одноэтажная каменная богадельня, выстроенная Джоном Кэри по поручению старой леди Рочестер, севшим на землю соколом нахохлившаяся прямо посередине луга, и бесчисленные одуванчики, кажущиеся в лучах солнца капельками росы, — ничто другое не способно, пожалуй, привлечь внимание нашего путника. В церковном склепе покоится прах Рочестеров: первого графа Генри Уилмота, «кавалера»[6], перезахороненный сюда из Брюгге; его жены — умной, страстной и полной предубеждений женщины, которой выпал жребий пережить мужа, сына и внука; Джона Уилмота, поэта и второго графа Рочестера; его жены и сына. В самой церкви нет ни памятной доски, извещающей об этом захоронении, ни длинного перечня достославных деяний и добродетелей дорогих умерших, какой было принято вывешивать в те времена.

На северо-востоке Вичвудский лес редеет, постепенно переходя в более или менее ухоженный Дитчли-парк, — именно здесь и появился на свет будущий стихотворец то ли 1, то ли 10 апреля 1647 года, в «приземистом бревенчатом доме с замечательной лужайкой», как описывает это строение Джон Ивлин.

Имение Дитчли, Оксфордшир: «приземистый бревенчатый дом с замечательной лужайкой» (Джон Ивлин)[7]

Мать поэта Анна, дочь сэра Джона Сент-Джона, была вдовой сэра Фрэнсиса Генри Ли, которому и принадлежало поместье Дитчли. Она вышла замуж в 1635 году, овдовела и осталась с двумя сыновьями в 1637-м, а в 1644-м вышла за лорда Уилмота.

Это было не просто новое замужество; брачный союз с Уилмотом означал для нее полную смену политических предпочтений. Ее первый муж, пасынок лорда Уорвика, по семейной традиции принадлежал к парламентаристам; ее второй муж был одним из самых удачливых полководцев в роялистской армии — именно он за год до свадьбы разбил войско сэра Уильяма Уоллера при Раундвейдаун. Нельзя не восхититься искусством, с каким эта дама поддерживала равновесие, сохраняя за собой имение Дитчли и уберегая его от связанных с гражданской войной тягот и в годы Английской республики, приверженцем которой был ее первый муж, и в период Реставрации, когда пришла пора опереться на личную дружбу с королем, которого ее второй муж некогда сопровождал в бегстве из Вустера. Уилмота она, можно сказать, толком и не узнала. Командир королевской кавалерии в свободное от сражений время занимался главным образом дворцовыми интригами. Принц Руперт терпеть не мог Уилмота, Карл I вяло поддерживал своего генерала — и большая часть энергии, предназначенной для уничтожения противника, уходила у него на нейтрализацию соперников в собственном лагере. В год рождения первенца Уилмот был уличен в контактах с Эссексом, преследующих цель навязать королю не слишком выгодные для него условия мира; его с позором прогнали с воинской службы — и только популярность в армейских кругах спасла графа от более тяжкого наказания. Ему позволили удалиться в изгнание в Париж, где он тут же осрамился бесчестным поведением в дуэльном поединке со своим главным врагом лордом Дигби — и навсегда выпал из истории родной страны и своей семьи.

Карл II, переодетый в платье слуги, бежит из Вустера в сопровождении Джейн Лейн и Генри Уилмота[8]

В промежутке между второй победой над Уоллером при Кропреди-Бридж и окончательным падением, среди интриг и заговоров, Генри Уилмот изыскал возможность зачать сына. Не исключено, что именно судорожные метания, свойственные той эпохе, породили скандальный слух, перенесенный на бумагу Энтони Вудом[9], не слишком разборчивым изучателем старины: «Знающие люди безоговорочно заверили меня в том, что подлинным отцом Джона, графа Рочестера, является сэр Ален Эпсли из Кента». В это, однако же, чрезвычайно трудно поверить. Тем более что добродетель леди Уилмот больше нигде не подвергается сомнению, если не считать еще одного исторического анекдота, записанного тем же Вудом:

Леди Уилмот из Беркса, беспечная особа, известная своей похотливостью, в 1656 году присутствовала, наряду с другими дамами, на субботнем вечере в музыкальной школе, где с резкой проповедью против женщин и в особенности против женского тщеславия выступил преподобный Генри Тарман. Перебив оратора, леди Уилмот вскричала: «Сэр, вы не правы!» и принялась повторять то же самое громким голосом на разные лады, надеясь сбить священника с мысли. Однако Тарман, будучи человеком резким и смелым, ответил ей еще громче: «Мэм, если я не прав, значит, правы вы!» Все присутствующие расхохотались, а леди Уилмот села на место и пониже надвинула чепец.

Это забавная история, и она не слишком противоречит характеру женщины, привыкшей не церемониться в речах и уже на склоне дней публично обвинившей мужа собственной внучки в супружеской измене, подделке завещания и кое в каких вещах похуже; но «беспечность» и «похотливость» звучат фальшиво. Леди Уилмот, даже вздумай она и впрямь изменить мужу, сделала бы это скорее темпераментно и величаво. Ураганом пронеслась она по жизням собственного мужа, сына и невестки, вечно всем недовольная и бурно выражающая протест, — даже припав к ложу находящегося при смерти сына, она не упустила возможность выказать ненависть и презрение одному из его дружков, горемычному Уиллу Фэншоу.

Но о том, что Генри Уилмот является подлинным отцом поэта, свидетельствуют не только косвенные соображения. На портретах (написанных, соответственно в Хинчингбруке и в замке Уорвика) у обоих мужчин одинаково тяжелые веки, одинаково узкие лица; да и характером сын безошибочно походит на отца, каким того описывает лорд Кларендон: «Уилмот был человеком высокомерным и властолюбивым, остроумным и, скорее, рассеянным, как будто он вечно размышлял о нескольких вещах сразу… На военном совете он не выступал с предложениями, а словно бы приказывал, причем любые возражения встречал в штыки…» Этот портрет Кларендон дополняет позже, сравнивая Уилмота с лордом Горингом, сменившим его на посту командира королевской кавалерии: «Человек гордый и амбициозный; человек, которому всего и всегда было мало… Он сильно пил и всегда верховодил в компании собутыльников, число которых было весьма изрядным. Душой общества он был даже в большей мере, чем его соперник Горинг, да и денег ухитрялся тратить больше, чем тот».

Разве это не родной отец человека, признавшегося однажды Гилберту Бернету[10], что он не был трезв уже пять лет подряд; человека, сыпавшего во время застолья такими перлами, что его собутыльники не позволяли ему протрезветь? Да и довольствоваться малым (или чем бы то ни было) он, подобно своему отцу, не желал. Это был мятущийся и ничем не способный удовлетвориться дух или, если угодно, демон, которого духовник матери на панихиде по нему описал пусть и уклончиво, но с далеко не клерикальным восторгом:

И в его сумасбродных поступках, и в творчестве сквозило нечто единственное в своем роде, нечто парадоксальное, нечто выходящее за пределы понимания других людей; губя свою душу и толкая других на стезю порока, он добровольно обрекал себя на ничуть не меньшие страдания, чем апостолы и древние святые, умерщвлявшие плоть, чтобы спасти душу и наставить ближнего на путь истинный… Да, он настолько погряз во грехе, что было в этом, пожалуй, и нечто великомученическое.

И опять-таки вспомним образ отца, каким он возникает под пером лорда Кларендона:

Уилмот любил попойку, однако никогда не смешивал ее с делом; за дело же брался уверенно и решал его как правило удачно. Горингу были присущи куда лучшее понимание общей ситуации, куда более острый ум (кроме как в застолье, но тут на его соперника накатывало вдохновение), большая смелость и хладнокровие в минуту опасности; Уилмот же тянул с решительными действиями, насколько это было возможно, и, осознавая, что в прямом столкновении может оказаться не слишком хорош, предотвращал его заранее или умело уклонялся от него… Ни тот, ни другой не держали своего слова (ни в человеческом общении, ни в профессиональной деятельности), не блюли правил чести или хоть какой бы то ни было порядочности; но Уилмот совершал бесчестные поступки с меньшим удовольствием и только если это сулило ему выгоду или соответствовало его собственным представлениям о правоте… Амбиции у обоих были непомерные, а аппетиты ненасытные; моральные ограничения в вопросе о средствах достижения цели отсутствовали напрочь; но Уилмоту все же были присущи определенные сомнения религиозного свойства — ему не хотелось испустить дух, имея репутацию вселенского грешника.