Евгений Лукин - Стишки и песенки

• Название: Стишки и песенки
• Автор: Евгений Лукин
• Жанр: Юмористические стихи

---

Шизофреническая

Не постигну, черт возьми, я, глядя на иных: у меня шизофрения или же у них?
Вот во храме, будто равный, свечку запалит самый главный православный — в прошлом замполит.
Залупился и сияет светочем идей самый главный россиянин — в прошлом иудей.
И мирского ради блага продает шинель самый главный бедолага — в прошлом инженер.
Но, гляжу, спокойны лица, в норме бытие. Чье ж сознание двоится? Стало быть, мое.
Господа, не надо денег, вам за так поет самый главный шизофреник — в прошлом идиот.

Романс о кожаной куртке

1 В куртке кожаной комиссар, ты остался былым по духу — лишь слегка изменил кликуху: в куртке кожаной коммерсант.
2 В куртке кожаной коммерсант… Ты, былой сохраняя имидж, все равно что-нибудь отымешь, в куртке кожаной комиссар.
3 В куртке кожаной комиссар… Не сморгнешь ты, собой владея. А идея… Да что идея, в куртке кожаной коммерсант!
4 В куртке кожаной коммерсант… Если все полыхнет взаправду, ты пошлешь меня в бой за правду, в куртке кожаной комиссар.

Конспиративная (вполголоса, с оглядкой на стены)

По военной дороге загрохочет в итоге что ни век повторяемый год — и, с народом едины, станут дыбом седины у виновника наших невзгод!
Возле волжского плеса приржавели колеса в сорняках, заплетенных плетнем. Мы в преддверии драки сцепим старые траки, в бензобаки соляру плеснем.
Грохотать нашим танкам по коммерческим банкам и по биржам греметь сырьевым, где сидят, по идее, иудеи-злодеи: Киллер, Дилер и местный Рувим.
Поползут через пашни орудийные башни на столицу в тумане слепом. Трабабахнем, шарахнем, сверху молотом жахнем и дорежем колхозным серпом!

Из книги перемен

Черт становится богом, а чет превращается в нечет. Говорили: "оазиc", теперь говорят: "солончак". Или вот саранча… Ну всю жизнь полагал, что кузнечик! А при виде кузнечика злобно цедил: "Саранча…"
Тут и раньше непросто жилось, а сейчас-то, сейчас-то!.. Ты к нему — с кочергой, а тебе говорят: "Со свечой!.." Бизнесмены! Родные! Кузнечики нашего счастья! Это ж я по незнанию вас называл саранчой…

***

Как вышибают клин? Путем иного клина. А руку моют чем? Как правило, рукой. Когда во всех полках исчезла дисциплина, в святых церквах процвел порядок — и какой!
Вы думаете, зря вощеные полы там? Вы думаете, зря поются тропари?.. Плох тот митрополит, что не был замполитом! И плох тот замполит, что не митрополит!

Сюжет

Допустим, брошу. Белая горячка дня через два признает пораженье. Из нежно промываемых извилин уйдут кошмары скорбной чередой: пальба из танков, Горби, перестройка, культ личности, Октябрьское восстанье, потом — отмена крепостного права и, может быть, Крещение Руси…
Но тут заголосит дверной звонок. Открою. И, сердито сдвинув брови, войдут четыре человека в штатском, захлопнут дверь, отрежут телефон и скажут: "Зверь! Ты о других подумал? Ну хоть о нас — плодах твоей горячки?" — и, с дребезгом поставив ящик водки, достанут чисто вымытый стакан.

Золотой застой строительный этюд

Бухой водитель вывалил вчера полкузова бетона в бункера. Никто не всполошился до утра. Бетон засох. Долбаем бункера. Растет обломков сизая гора. Бетон гудит. Долбаем бункера. Над нами зной звенит, как мошкара. В глазах темно. Долбаем бункера. Глядите все! Поближе, детвора! Вас это ждет. Долбаем бункера. Шло казачье на нас, шли юнкера… Разбили их… Долбаем бункера…

Голый сюр Занавеса нет. На сцене — голый сюр.

Сюр: В хрупком остове пламени
все еще бьется пульс. Золотою брусчаткой лысин
пройду по толпам, прикурю от тюльпана,
выдохну млечный путь — и катитесь вы к черту
с вашим правдоподобьем!
Слуга (входя): Их правдоподобие, герой труда Социалистический Реализм!
Сюр: Хрен с ним, пусть входит, но пива не давать.
Входит Социалистический Реализм типа сиамских близнецов. Две ипостаси. На грудях — иконостасы. Следом — две комсомолки Настасьи. Одна — с Уренгою, другая — с древногою (потеряла при героических обстоятельствах).
Соцреализм (хором):
Такие страсти! Такие дела! У комсомолки Насти нога была —
не голенаста, стройна, быстра. Строила Настя в тайге магистраль.
Вез агитбригаду на БАМ самосвал. И это ж надо — забуксовал!
Подсобили зэки машину качнуть: выпучили зенки, а толку — ничуть!
На БАМе — ненастье, без лекций — тоска… И положила Настя ногу под скат.
— Мне ноги не надо, дави пополам, но агитбригада прибудет на БАМ!
Героизм — профессия. В конце-то концов, пойду и на протезе я дорогой отцов!..
Знают Настю здешние и вся страна. И стремятся девушки быть как она!
Сюр (позевывая):
Я каждым геном своим надколотым сквозь толщу времени чую, как ступня пророка парит над городом… (в сторону) Еще два баша — и полный кайф!
Слуга (ворчливо):
Их правдоподобие, их правдоподобие… (Соцреализму) Товарищ гвардии сержант запаса, а что такое — правдоподобие?
Соцреализм (компетентно):
Правдоподобен тот, кто подобен газете "Правда". Я, например. Куда она — туда и я.
Занавес — падает.

Баллада о браконьере

Строга статья закона и стара: олень — для королевского стола. Но вот однажды этого оленя ударила каленая стрела.
Виновного искали до среды, но были так запутаны следы, что встал король и разразился речью в защиту окружающей среды.
Сказал: "Мы забываемся порой! Охотой занимается — король. А если каждый подданый займется, то нам придется завтракать корой!"
А браконьер таился в гуще трав и думал так: "Король, конечно, прав. Однажды со стотысячной стрелою уйдет олений топот из дубрав…
Но не могу, подлец, жевать мякину,
когда король смакует оленину,
когда кругом такая даль и ширь!.."
Он так решил. Я тоже так решил.
Потом прошли не годы, а века. Где лес шумел — там плещется река. А в целом ничего не изменилось: стара статья закона и строга.
И браконьер пиратствует в ночи. В него ракеты садят скурмачи. А он, родимый, скорчась за мотором "казанку" молит: "Падла, проскочи!"
Строга статья закона и стара. Ему внушает радио с утра, что по вине таких вот браконьеров не станет скоро в Волге осетра.
Он думает: "Конечно, это да… Останется в реке одна вода… И что печальней может быть на свете решения народного суда!..
Но как смотреть на голую витрину,
когда обком смакует осетрину,
когда кругом такая даль и ширь!.."
Он так решил. Я тоже так решил.

Баллада потусторонняя

Невезение фатальное или чье-то недомыслие — только лайнер комфортабельный пополам переломился.
Из него я с криком выпорхнул, улетел навстречу моргу… Жалко только, что не выкрикнул все, что думаю, парторгу!
Разумеется, не в курсе я, где упали наши тушки. Но лежим мы всей экскурсией на колеблющейся тучке.
Все вокруг — белее сахара. Но увидел я — кого же? Моего парторга с арфою. С перепугу — чуть не ожил!
Тянут ангелы сопранами, а парторг октавой выше: мол, на общее собрание, кто трагически погибши!
Мол, товарищи, попомните: вы — в Раю, а не в Ростове! Вы — советские покойники, будьте этого достойны!..
Коллектив согласье выразил, содрогаясь от восторгу… Ох и мудро ж я не высказал все, что думаю, парторгу!

Песенка о Б.Щ. Посвящается Б.Щ.

Возле входа в филиал референт торговлю клял: клял базары, гастрономы, клял торговый филиал.
Чутко носом трепеща, подходил к нему Б.Щ. — и топырился "макаров" из-под серого плаща.
На лужайке Петя Лех совершал смертельный грех — он опять писал романы вдалеке от всех помех.
Буреломами треща, выходил к нему Б.Щ. — и топырился "макаров" из-под серого плаща.
Шел, нетрезв и светлошерст, Пчелкин, тоненький, как шест, наводя людей на мысли об отсутствии веществ.
Коверкотами треща, подбегал к нему Б.Щ. — и топырился "макаров" из-под серого плаща.
Я, худой и молодой, смылся к Волге голубой и, нырнув, про Куличенку что-то булькнул под водой.
Мерно ластами плеща, подплывал ко мне Б.Щ. — и топырился "Макаров" из-под серого плаща.

На дачах