Барбара Картленд - Вальс сердец

• Название: Вальс сердец
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-237-00789-9

Юная Гизела, дочь знаменитого скрипача Феррариса, встретила, гуляя по романтичному Венскому лесу, таинственного незнакомца – и, словно по наваждению, оказалась во власти первой любви. Увы, прекрасное чувство грозит обернуться горем на пути влюбленных стоят непререкаемые законы высшего света. Но истинная любовь способна преодолеть все преграды, и по-прежнему звучит дивной мелодией вальс сердец…

---

Она догадывалась, что это его первая любовь, и знала, как она бывает мучительна, если все идет не так, как должно быть.

«Интересно, кто она?» – с любопытством подумала герцогиня.

Она не сомневалась, что только необыкновенная девушка способна покорить сердце ее племянника, которого с колыбели окружали красавицы.

– Надеюсь, что я смогу ему помочь, – тихонько произнесла она.

Но герцогиня по собственному опыту знала, что помочь ему может только время.

Миклош понимал, что ему придется остаться в Вене. Он должен дождаться приезда герцога. Выходить в город он не решался, потому что не был уверен, что сможет удержаться от желания увидеть Гизелу. Поэтому он весь день посвятил верховой езде.

Но образ любимой не выходил у него из головы. Каким-то таинственным образом он ощущал ее близость, а любовь придавала ему силы справляться с несчастьем.

Герцог приехал вечером следующего дня вместе со своим младшим сыном, двадцатидвухлетним Антоном.

Оставшись с кузеном наедине, Антон сказал:

– Ты не представляешь, как я обрадовался, когда мама прислала письмо, в котором сообщала, что ты приехал! К тому же это был отличный повод вернуться в Вену.

– Похоже, провинцию ты находишь скучной, – лукаво заметил Миклош.

– Смертельно! – воскликнул Антон. – Папа пытается научить меня управлять имением. Он с утра до вечера может разговаривать о сортах винограда. А я размышляю о других, более привлекательных вещах.

– Например? – спросил Миклош, заранее зная ответ.

– Естественно, о женщинах! – сказал Антон. – А ты был в Национальном театре?

– Был, но не в этот приезд.

– Тебе надо обязательно туда сходить. Там ставится замечательная оперетта, а какие там танцы! Лучших нет во всем городе.

– И конечно, Она, – поддел его Миклош.

– Конечно! – усмехнулся Антон. – Сегодня ты ее увидишь.

Миклош начал отказываться, но Антон взмолился:

– Ты должен пойти! Если ты откажешься, то меня заставят остаться дома, и я помру со скуки.

– Но я-то выжил, – улыбнулся Миклош.

– Это потому, что ты был вдвоем с мамой. Когда она одна, она веселая и все понимает. Нос отцом она совсем другая и позволяет ему жужжать до тех пор, пока я не выдержу и не рассмеюсь.

Миклоша не удивляло отношение кузена к своему отцу. Дядя Людвиг, как и все Габсбурги, считал женщин и детей беспомощными созданиями, которым надо непрерывно читать лекции, а беседовать с ними необязательно.

Поскольку Миклошу было все равно, чем заняться, он согласился:

– Хорошо, я составлю тебе компанию, но предупреждаю, что завтра я хотел бы уехать домой.

– Тогда уйдем до утра! – воскликнул Антон. – Поужинаем с родителями, а когда папа начнет нудеть, что неизбежно, сбежим от них в театр.

Глядя на сцену, Миклош пытался заставить себя получить удовольствие от спектакля, но у него ничего не выходило: он думал о том, что в другом театре Гизела сидит сейчас в своей ложе одна.

Зрелища, предлагавшиеся вниманию публики в Национальном театре, сильно отличались от тех представлений, которые давались в других местах, а особенно в Придворном театре.

Танцовщицы, прелестные юные создания, знали, как преподнести себя. Как и говорил Антон, они выходили на сцену только затем, чтобы после выступления познакомиться с каким-нибудь молодым человеком, который пригласил бы их на ужин.

С величайшим трудом Миклошу удалось избежать необходимости знакомиться с кем-то, чтобы за ужином их было четверо, и он собирался при первой же возможности ускользнуть, оставив Антона наедине с его очаровательной подружкой.

Он понимал, что ему не стоит возвращаться в дом своей тетки, чтобы не скомпрометировать кузена. И в то же время не представлял себе, как устоять перед непреодолимым желанием зайти в отель «Захер», чтобы встретиться с Гизелой.

Когда Антон сказал, что они пойдут ужинать в клуб «Иоганн Штраус», у Миклоша мелькнула мысль, что там может быть и Гизела.

По пути в клуб он забыл об этом, но войдя, увидел ее танцующую с отцом, и сердце его замерло.

Это было потрясение. Миклошу показалось, что его ударили по голове, и он утратил способность рассуждать трезво.

Вернувшись за столик, Гизела села спиной к Миклошу, и он подумал, что она вряд ли повернется и заметит его, тем более что гостей все прибывало.

Видеть ее было так сладко и в то же время так горько, что Миклоша стали одолевать сомнения, не уйти ли ему.

В конце концов он пришел к выводу, что если уйдет, не притронувшись к блюдам, которые только что так придирчиво выбирал, это повлечет за собой необходимость давать объяснения, а этого ему совсем не хотелось.

Пока Антон любезничал со своей танцовщицей, Миклош как зачарованный любовался волосами Гизелы, освещенными светом больших хрустальных ламп. Тугие рыжеватые локоны блестели так ярко и были такими живыми! Прелестная головка Гизелы была похожа на нежный цветок на стройном стебельке.

Когда началась ссора, Миклош не сразу понял, в чем дело. Но Гизела притягивала его, и он сам не заметил, как оказался рядом с ней.

Что касается Гизелы, то она не сомневалась, что это ее молитвы привели к ней Миклоша в трудную минуту.

Рана отца оказалась гораздо серьезнее, чем он сам предполагал.

Миклош взял на себя заботу о нем. Он перенес Феррариса в карету герцога, отвез его в отель «Захер» и пригласил доктора, который прибыл как раз вовремя.

Миклош давал указания слугам в отеле, и они повиновались ему беспрекословно.

Доктор обработал рану и перевязал ее. Оставив раненого в спальне, он вышел в гостиную, где сидела Гизела, и сказал ей:

– Прежде всего, фрейлейн Феррарис, вашему отцу необходимо хорошенько выспаться. Не беспокойте его до утра. Я приеду пораньше и привезу хирурга из госпиталя, который еще раз осмотрит рану.

– Он ранен… опасно? – испуганно спросила Гизела.

– Честно говоря, не могу вам сказать, – ответил доктор. – Но, учитывая, насколько важна для вашего отца работоспособность правой руки, нельзя допустить ни малейшего упущения.

Доктор уже собрался откланяться, но Гизела остановила его, с тревогой спросив:

– Что вы имеете в виду? Что может случиться с его рукой? Господин Эстергази сказал, что рана поверхностная.

– Будем надеяться, моя дорогая, – ответил за него Миклош, – но доктор прав: мы не должны допустить ни малейшей небрежности.

– Я… мне страшно!

Она подняла на него свои огромные глаза. Миклош обнял ее за плечи:

– Я обо всем позабочусь. Твоего отца осмотрит лучший хирург, и я уверен, что все будет хорошо.

– А что же будет с нами, если… нет? – с трудом выговаривая слова, произнесла девушка.

– Не нужно сейчас думать о таких вещах, радость моя, – сказал Миклош. – Для тебя лучше всего сейчас лечь в постель и постараться уснуть.

Гизела отчаянно помотала головой, но Миклош настаивал:

– Я буду здесь рано утром, еще до прихода врачей. Я обещаю, что они сделают все, чтобы твой отец поправился как можно скорее.

Гизела склонила голову ему на плечо и глубоко вздохнула. Потом она спросила:

– Как вы… оказались рядом… именно тогда… когда я так отчаянно… в вас нуждалась?

– Это судьба привела меня в этот клуб, – ответил Миклош. – Все та же судьба, которая руководит нами с момента нашей встречи в лесу.

– Если бы папа не стал… драться с этим ужасным человеком… мне пришлось бы… танцевать с ним!

– Забудь о нем, – сказал ей Миклош. – Наказание, которому я его подверг, нанесло сильнейший удар его самолюбию, а немцы чувствительны к таким вещам. Негодяй запомнит этот урок на всю жизнь. – И добавил со злостью: – Как этот мерзавец посмел тебя обидеть!

– Я не придала его словам никакого значения, – ответила Гизела, – а вот папу задело, когда он обозвал его фигляром.

– Могу себе представить! – согласился Миклош.

Им обоим пришла в голову одна и та же мысль: если бы речь зашла об их свадьбе, то Эстергази точно так же пренебрежительно отнеслись бы к Полу Феррарису, как и этот немецкий офицер.

Миклош нежно обнял Гизелу и, поцеловав ее в лоб, сказал:

– Ложись спать, любимая. Не тревожься об отце, теперь он на моем попечении. Уверяю тебя, утром все окажется не так уж и страшно.

Гизела несмело улыбнулась.

– Спасибо! Спасибо вам! – сказала она. – Вы такой… замечательный… и я вас… люблю!

– Я тоже люблю тебя, – своим глубоким голосом ответил Миклош.

Он поцеловал Гизеле руку и вышел из гостиной.

На следующее утро Миклош, как и обещал, пришел очень рано. Гизела только-только закончила одеваться.

Она почти не спала и всю ночь то и дело заглядывала в спальню отца, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке.

Доктор, видимо, дал ему снотворное, потому что проснулся он поздно и выглядел очень слабым. Гизела принесла ему воды и, выходя из спальни, молилась, чтобы Миклош не забыл своего обещания прийти пораньше.