Монах Лазарь (Афанасьев) - Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни

• Название: Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни
• Автор: Монах Лазарь (Афанасьев)
• Издательство: Литагент «Благозвонница»05f8fb0f-8952-102d-9ab1-2309c0a91052
• Жанр: Религия
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91362-057-6

Эти очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни – новое, переработанное автором издание его известной книги «Оптинские были».

Монах Лазарь (Афанасьев) – оптинский монах и сам в прошлом насельник обители. Может быть, потому удалось ему так проникновенно, с чувством благоговейной любви и благодарности изобразить эту жемчужину русского духа и культуры. Многие рассказы и очерки почерпнуты из никогда не публиковавшейся скитской Летописи. С особым душевным трепетом знакомимся мы с прославленными оптинскими старцами и подвижниками, их высокой молитвенной жизнью.

Повествование охватывает период существования Оптиной Пустыни от возродившего ее в конце ХVIII века игумена Амвросия до убиенных в 1993 году оптинских новомучеников иеромонаха Василия и иноков Ферапонта и Трофима.

Рассказывается здесь и о тех замечательных людях, которые были так близки оптинскому духу – И.В. и Н.П.Киреевских, К.Н.Леонтьеве, Великом Князе К.Р.

---

Из этого подробного описания видно, что он родился 1763 года мая 2 дня от правоверных родителей Иоанна и Анны, по прозванию Малиновских, живших в экономической слободе Подновье в пяти верстах от Нижнего Новгорода. Крещен и святым миром помазан от православного священника, но по судьбам Божиим, оставшись по смерти родителей своих пяти лет круглым сиротою, воспитался и грамоте русской обучался у раскольников. Тогда-то они вливали в юное сердце пагубное свое учение, а на семнадцатом году, по склонности своей к пустынническому житию и по совету воспитателей, удалился в раскольнические скиты, в Керженских лесах находящиеся.

Оттуда перешел в Рымовские леса в раскольнический скит, называемый Высоковским, в коем пострижен в монашество на 22 году от роду, с наречением имени Исаакия. Потом продолжал он долгое время искать по разным раскольническим скитам лучшей веры и Церкви, но нигде и на одну минуту не находил в них душе своей спокойствия, по собственному его выражению – всегда чувствовал какой-то недостаток в рассуждении своей веры, сердечное томление и скуку, а между раскольниками в скитах встречал лишь одни бесполезные споры и раздоры о различных их сектах и толках, нередко доходившие до исступления и драки.

И так пришел в крайнее недоумение и размышление о религии: всё еще оставалось в душе его немалое сомнение о святости и непорочности Православной Святой Церкви вследствие внушаемых раскольниками неправых мудрований <…>.

Вскоре потом через прилежное чтение Св. Писания и смиренную его молитву благодать Божия, умудряющая младенцы и не хотящая смерти грешника, открыла ему умные очи в совершенное познание непорочности Православия, а к немедленному удалению из раскольнического Высоковского скита споспешествовало то, что Господь строением Своим попустил претерпеть незлобивому отцу Исаакию тяжкие и бесчеловечные побои от собратий оного скита, за обнаружение в собрании их убеждения своего в Православии <…>.

Присоединившись к Православной Св. Церкви, монах Исаакий поступил в 1808 году в Единоверческий Корсунский монастырь Екатеринославской епархии, где и рукоположен в 1810 г. декабря 25 во иеродиакона, а 26 того же месяца – во иеромонаха Преосвященным Платоном, Архиепископом Екатеринославским. В 1820 г. переместился в Православный Балаклавский монастырь оной же епархии, в число духовенства Черноморского флота. В летнее время отправляем был для священного служения на кораблях. В 1825 году уволен от флотской службы согласно прошению его по старости лет в Александро-Свирский монастырь Новгородской епархии. В 1828 году в июне месяце, по воле Высокопреосвященнейшего Серафима, митрополита Новгородского и С.-Петербургского, послан был вместе с единодушным своим сподвижником иеромонахом Симеоном и с прочими членами в Старорусскую Духовную Миссию для обращения из раскола военных поселян.

По возвращении оттуда в 1829 году о. Исаакий удостоился получить благословение и признательность митрополита Серафима и был оставлен в числе братства Александро-Невской Лавры, – находился в киновии той Лавры. Проживши там четыре года, смиренно просил митрополита Серафима уволить его по старости лет и по внутреннему влечению от юности к уединению в Козельскую Введенскую Оптину Пустынь, с желанием окончить последние дни жизни своей в уединенном Ските при оной Пустыни, устроенном Высокопреосвященным Филаретом, бывшим епископом Калужским, ныне митрополитом Киевским. Выслушав сие прошение, благосклонный владыка спросил у о. Исаакия, который ему год. – «70 лет», – отвечал он. Тогда митрополит Серафим милостиво сказать изволил: «Ну вот, какой же ты старик? Смотри, как мы изнежились, а я на днях получил письмо от одного Восточного митрополита, 95-тилетнего старца, но и тот пишет ко мне, что время уже приближается к старости; следовательно, не называет себя стариком, а только приближается к старости, чем и меня утешил, а я и себя уже считал стариком. Ну, Бог тебя благословит! Ступай, да меня не забывай в своих молитвах». С благоговением о сем случае старец пересказывал неоднократно.

По увольнении из Александро-Невской Лавры о. Исаакий прибыл на жительство в Скит Оптиной Пустыни в августе 1834 года; до принятия схимы (в 1836 году с наречением имени Иоанн) исправлял в скитской церкви священнослужение.

Иеросхимонах Иоанн был духовником некоторых духовных лиц, а в отсутствие общего духовника исповедовал некоторых из братии Оптиной Пустыни. Во всё свободное время, остававшееся от молитвенного правила, упражнялся уединенно в чтении душеполезных книг, из коих выписывал приличные доказательства к обличению раскольнических мудрований. В издании же составленных им книг удостоился милостивого покровительства и благосклонного принятия оных от Высокопреосвященнейшего Филарета, митрополита Московского.

Также и Калужский Архипастырь Преосвященный Николай обращал молитвенное внимание свое на благочестивую ревность сего старца, нередко присылал к нему на увещание закосневших раскольников и даже отправлял его в заштатный город Сухиничи для обращения находящихся там в расколе жителей.

Пребывая в Оптинском Ските, незлобивый сей старец с самого прибытия своего соблюдал крайнее нестяжание и смиренномудрие во всём: в келлии своей не только не имел денег или излишних одежд, но и необходимые келейные вещи употреблял самые малоценные. Потребные для прочтения книги брал из монастырской библиотеки, иногда у о. игумена и братии, по прочтении же возвращал каждую книгу с приклеенным к оной листочком, на коем означал по своему замечанию достойные особенного внимания статьи в той книге. Таково было внимательное его чтение книг – с желанием душевной пользы ближнему.

В благообразном лице его, украшенном сединами, выражалась утешительная радость – отпечаток внутреннего состояния души его. Тихое и миролюбивое его со всеми обращение заставляло всех уважать и любить его. Всегда он был готов подать добрый совет братиям, требующим духовной помощи в борьбе со страстями; но во всяком случае беседа его была исполнена великого смиренномудрия, с укорением себя, тихая и простая речь его с частым повторением любимой его поговорки: «Эдакая право-да!» – имела особенную силу и успех к убеждению и утешению братии. Неоднократно в разговорах выражал он желание своё, чтобы Господь по милосердию Своему попустил ему потерпеть за сколько-нибудь времени пред смертью болезнь, уверен будучи, что болезнями душа более возбуждается к приготовлению к смерти и чрез то облегчается участь ее в вечности.

С 1848 года чаще стали посещать старца болезни, особенно тяжелая последняя его болезнь. И он не выходил уже из келлии своей до кончины. По желанию его особорован елеосвящением и по чистосердечной исповеди неоднократно приобщался Св. Христовых Тайн. Молитвенного правила своего, которое вычитывал служащий при нем послушник, не оставлял до самой смерти. В день кончины, по причащении Святейших Тела и Крови Христовых, отец Иоанн почувствовал облегчение в болезни, с утешительным духом свободно разговаривал с бывшими при нем братиями <…>. В таковой душеполезной беседе на минуту умолк и, восклонившись на одр, тихо почил сном непробудным до общего Воскресения. На третий день, 6 сентября, о. игумен Моисей совершил в скитской церкви соборне Божественную Литургию и погребение. Монашествующая братия проводила утружденное подвигами тело искренно уважаемого ими старца в общее погребальное место в Скиту.

Мир тебе, незабвенный старец! Неленостно ты потрудился в изыскании спасительной истины, а обретши, ты ее принял и терпеливо нес благое и легкое иго Христово, оставив нам пример добродетелей: смиренномудрия и непритворной простоты с блаженною кротостью и незлобием, и уснул с спокойною совестью, в надежде исполнения непреложного обетования, данного Сладчайшим Искупителем нашим Иисусом Христом: «Приидите ко Мне, вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы…» (Мф. 11, 28).

ВАРЛААМ – СЫН БОЖИЙ (из Оптинского Патерика)

Не много сведений сохранилось об этом подвижнике духа. Забыто его мирское имя. Ну так что же – он был крещен во второй раз (монашеский постриг – второе Крещение) с именем Варлаам, что значит в переводе с халдейского языка ни много ни мало, как «сын Божий». Его Ангелом-покровителем стал старец-пустынник иеромонах Варлаам, в давние времена обративший в христианскую веру индийского царевича Иоасафа. Родился он в 1776 году в семье московского купца. Можно себе представить, какие интересы владели им в его юношеские годы, если, презрев и возможность сделаться богатым, и соблазны большого города, около 1790 года он оставил родной дом и направился на остров Валаам, в Спасо-Преображенский монастырь, чтобы стать иноком.

В это время строитель (от слова «строить» в значении «управлять») Назарий, иеромонах, бывший инок Саровской пустыни, призванный сюда Петербургским митрополитом Гавриилом, с Божией помощью возрождал древнюю эту обитель, пришедшую в упадок во всем: здания обветшали, а из братии остался всего лишь один монах… Здесь жили еще два священника, но они во время бури утонули, так как перевернулась лодка, на которой они плыли. О. Назарий прибыл сюда в 1783 году Настоятель Саровской пустыни не хотел его отпускать и нарочно написал митрополиту на запрос о Назарий, что это человек ни к чему не пригодный и даже глупый. Не хотел лишать монастырь великого подвижника. Митрополит Гавриил ответил: «Умников у меня своих много, давайте мне вашего глупца».