Петр Боборыкин - Василий Теркин

• Название: Василий Теркин
• Автор: Петр Боборыкин
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-280-01828-7, 5-280-01525-3

Более полувека активной творческой деятельности Петра Дмитриевича Боборыкина представлены в этом издании тремя романами, избранными повестями и рассказами, которые в своей совокупности воссоздают летопись общественной жизни России второй половины XIX — начала ХХ века.

В третий том Сочинений вошли: роман "Василий Теркин" и повесть "Однокурсники".

---

"Так, так! — думал Теркин. — Федосеевна правду говорила".

— И вы, что же… теперь на дочери вину матери ее вымещаете, даже если предположить, что та и согрешила перед мужем своим?..

— Позвольте, милостивый государь! Эта девчонка вовсе не дочь брата Ивана и никогда ею не бывала!

— Быть может, почтеннейшая Павла Захаровна; но она значится его дочерью, она — дворянское дитя, воспитанная девушка из института… тоже, наверное, дворянского, и все в ней полудетское, чистое.

Говоря это, Теркин чувствовал, что выходит из своей роли дипломата, желавшего обойти горбунью, что он открывает перед ней свои карты… Его что-то влекло к Сане, что-то большее, чем простая жалость.

— Чистое? — резко повторила Павла Захаровна. Шашни уже начала! Поди, во всех углах целуется…

— С кем?

Вопрос Теркина прозвучал почти гневно. Он присел к ней ближе и заговорил вполголоса и быстро:

— Как вам не грех — вам и сестрице вашей — толкать ее в лапы такому прощелыге, как этот таксатор!.. Вы думаете, он женится на ней, не заполучив куша? Как бы не так! А вы, видимое дело, хотите се осрамить и выгнать без куска хлеба…

— Мои чувства и мысли при мне остаются.

— Полноте хитрить! — громче отрезал Теркин и заходил по комнате. — Я вас выслушал. Теперь мой черед. В ваши родственные расчеты я входить не обязан, но коли захочу — могу оказать давление на вашего брата и помочь вам получить с него если не все, то хоть часть долга… И я ставлю первым условием: этого шустрого таксатора сейчас же устранить. Он — плут, и моему лесоводу, и мне лично делает посулы и готов сейчас же вас всех продать.

— Все нынче такие! стр.437

— Может быть; но его чтобы завтра же здесь духу не было. Извольте на вашего братца подействовать: сделать это сегодня же и при мне. А затем — в случае покупки мною усадьбы с парком — Иван Захарыч обеспечит Александру Ивановну при жизни и при заключении нашей сделки.

Павла Захаровна поднялась, нервно обдернула платье вокруг своей жилистой шеи и порывисто отковыляла к дальнему углу комнаты.

— Но вы, милостивый государь, кажется, законы ваши думаете предписывать?

Этот «хам» возмущал ее нестерпимо: в концах ее костлявых пальцев она ощущала зуд. Мужик, разночинец — и смеет так вести себя!

Она громко перевела дыхание и вернулась опять на свое место.

— Вы злоупотребили моим доверием, и теперь…

— Та-та-та! — перебил Теркин и махнул рукой. Без жалких слов, Павла Захаровна, без жалких слов… Я вам нужен. И кроме меня в эту минуту никто у Ивана Захарыча лесной его дачи за хорошую цену не купит. Только наша компания может это себе позволить.

И усадьбу с парком компания не купит без моего особого ходатайства. Следственно, извольте выбирать: или сделайте порядочное дело и не обижайте ни в чем не повинной девушки, не развращайте ее, да еще так предательски…

— Я ее развращаю?!

— А то как же? Ваша сестрица прямо спаивает ее и… сводит с жуликом.

Он спохватился: не слишком ли он далеко зашел. Но ему уже трудно было переменить тон, да и не хотелось. Головка Сани с ясными глазами, ее голосок, особая беспомощность и безобидность всего ее существа согревали его и настроивали на новый прилив жалости к этому чаду вырождающейся помещичьей семьи. В ней еще текли свежие соки. А остальное вызывало в нем гадливость и сознание своего превосходства: эта горбунья, ее жирная сестра-дура, их брат, вся бестолочь их ненужной и постылой прозябаемости, где самым жизненным нервом являлась мания старой девы, так бездушно мстящей за любовь брата к ненавистной невестке… Какая дичь!.. Стесняться ему нечего.

Глаза Павлы Захаровны блеснули ярче, и углы рта вздрогнули. Она издала короткий звук смеха. стр.438

— Да вы уж не желаете ли сами осчастливить нашу идиотку… предложением руки и сердца? Ха-ха!

Этот вопрос заставил его встрепенуться. К щекам прилила краска. Он подавил смущение и не сразу ответил ей.

— Нам где же, мы — простецы… На вашем барском наречии вы нашего брата кошатником величаете. Одно скажу — имей я виды на Александру Ивановну, я бы не так повел дело… Вы это изволили сказать в пику мне, что, мол, я об ее приданом хлопочу на всякий случай, так позвольте вам доложить, сударыня, — он в первый раз так назвал ее, — я в таких денежных делах, что мне зазорно будет и о более крупном куше хлопотать, когда надумаю жениться.

За дверью раздались шаги Первача.

— Можно войти?

— Уговор лучше денег! — шепотом произнес Теркин, нагнувшись над столом. — Его… — и он сделал жест рукой.

— Можете войти! — крикнула Павла Захаровна.

— Наша конференция с Иваном Захарычем кончилась, — заговорил он, потирая руки. Глаза его беспокойно перескочили от горбуньи к Теркину.

— Брат у себя в кабинете? — спросила Павла Захаровна.

— И желал бы до чая побеседовать еще с Василием Иванычем.

— Попросите Ивана Захарыча сюда! — сказал Теркин. -

Одного! — прибавил он значительно.

— Понимаю-с!.. Я и не желаю быть лишним… Сделайте одолжение!

Первач повернулся на одном каблуке и у двери обернулся к ним лицом.

— Напрасно вы беспокоитесь, Василий Иваныч! Лишним я не желаю быть.

— И разлюбезное дело! — сказал ему вслед Теркин точно так, как виденный им московский актер в Льве Краснове.

XXVI

На балконе собрались все к чаю.

Разливала Марфа Захаровна. Саня сидела немножко поодаль. Первач отошел к перилам, присел на них, стр.439 обкусывал стебелек какой-то травы и тревожно взглядывал на тот конец стола, где между Иваном Захарычем и его старшей сестрой помещался Теркин. Он уже почуял, что ему больше ходу не будет в этом доме, что "лесной воротила" на службу компании его не возьмет… Да и с барышней ничего путного не выйдет.

Иван Захарыч, в светло-голубой домашней тужурке, с закинутой назад маленькой головой, медленно курил папиросу и старался соблюсти свое достоинство. Лицо у него было краснее обыкновенного. Его грызло то, что он должен был при покупателе из разночинцев сводить свои родственные счеты. Сестра Павла подвела его, стакнулась с покупщиком. Никогда еще его дворянский гонор так не страдал. Еще добро бы Теркин влюбился в Саню и сделал предложение… И того нет. Он только разыграл роль сердобольного опекуна: поставил условием сделки обеспечение Сани… Бог знает, что такое! На все это Иван Захарыч должен был согласиться и чувствует теперь, что сестра Павла еще больше заберет его; а на стороне у него на днях ожидается приращение незаконной семьи. Надо и тех обеспечить. Без продажи усадьбы нечего и думать обойтись; а лучшего покупщика не найти. Злиться на сестру он не смеет. Формально она права; но никак он уже не ожидал такого подхода.

Павла Захаровна поглядывала вкось на брата и прихлебывала чай с блюдечка. Она добьется того, что получит свое; но этот «кошатник» как-то сразу изменил ее позицию. Ему она будет обязана, а не своей мудрой голове. Точно подачку ей подал. И как он ни хитри, ему «девчонка» понравилась. Очень может статься, она угодит за него!.. Брыкаться и брат не станет; а ей и подавно нечего стоять за ненавистное отродье распутной невестки. И что же выйдет? Госпожа Теркина вот здесь барыней заживет, миллионщицей; отец совсем прогорит, продаст и вторую вотчину.

Положим, они с сестрой купят ее, и он при них останется. А если зятек с дочкой здесь очутятся? Они его к себе переманят… «Кошатник» из одного разночинского задора это сделает.

Чай плохо шел в горло Павлы Захаровны, и она то и дело откашливалась.

Теркин сидел между ними, но разговаривал больше с Саней. стр.440

Его подмывало настроение, сходное с чувством, когда удастся кого-нибудь вытянуть из воды. На Саню он поглядывал точно на собственное «чадо». Почему-то ему верилось, что теперь она уже не пропадет. Таксатора завтра же не будет здесь: он этого прямо потребовал. Не плутоватого маклака устранял он, главным образом, а нахала, способного развратить милую девушку. И он не стыдился такого сознания. Все сильнее и сильнее разгоралось в нем желание оставить Заводное за собою, если не сейчас, то через два-три года. Он уже решался взять на свой страх эту покупку. Если компания не одобрит ее, тем лучше: это будет его имение, и он на свой счет создаст в нем школу практических лесоводов.

Не одно это его тешило. Сидит он среди помещичьей семьи, с гонором, — он — мужичий подкидыш, разночинец, которого Павла Захаровна наверное зовет «кошатником» и «хамом»… Нет! от них следует отбирать вотчины людям, как он, у кого есть любовь к родному краю, к лесным угодьям, к кормилице реке. Не собственной мошной он силен, не ею он величается, а добился всего этого головой и волей, надзором за собственной совестью.

— Вам покрепче, Василий Иваныч? — донесся до него голосок Сани.

Она глядела на него из-за самовара.