Александра Анисимова - На короткой волне

• Название: На короткой волне
• Автор: Александра Анисимова
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Ян рассказал, что многие жители Бренны слышали в тот вечер гудение самолета над селом и догадывались о парашютистах.

Немцы объявили награду за поимку меня и майора, а партизаны передали через своих связных: кто найдет меня и поможет добраться до них, тот получит от партизан центнер муки и центнер сахару. Для многих поляков в то время это было настоящее богатство.

- Вот теперь нам придется делить эту награду на двоих - мне и Михалу, - смеялся Ян.

- А когда мы пойдем к партизанам?

- Мы не пойдем к ним, - ответил Ян. - Они сами приходят ко мне. Вчера были. А теперь не знаю, когда придут - сегодня или завтра... Да вы не беспокойтесь, у меня есть где спрятаться.

- А о майоре что-нибудь известно? Где он?

- Нет. О майоре партизаны ничего не знают.

Жена Бойды, сочувственно покачивая головой, все угощала меня и лишь изредка задавала какие-нибудь вопросы. Чем-то она напоминала мою мать: такие же грустные глаза и волосы с проседью...

Вдруг недалеко от стола, за которым мы сидели, приподнялось в полу несколько досок, и из-под них высунулся мужчина в гитлеровской форме. Я вскочила, схватила револьвер, но Ян усадил меня на стул и сказал смеясь:

- Не бойтесь, это и есть партизаны.

Партизан уже вылез из подполья и представился:

- Карел.

Следом за ним вылезло еще человек пять.

В такой же густой темноте шла я с партизанами к ним в бункер землянку. И все расспрашивала об остальных членах нашей группы. Оказалось, что в бункере есть один русский, только он просил не называть его.

- Так интереснее, - шутили партизаны. - Вот придете и узнаете.

Наконец мы пришли в самую гущу молодого букового леса. Один из партизан постучался в небольшую крышку, которой обычно закрывается подполье в доме. Крышка приподнялась, из-под нее пахнуло теплом, приятным запахом чего-то горячего, жареного. Человек, приподнявший крышку изнутри, вылез на землю.

- Добрая ночь, панна Ася, мы вас давно уже ждем. Давайте познакомимся: меня зовут Юзеф. Пойдемте скорей, ужин стынет. Спускайтесь вот сюда!

Я оступилась, упала сразу на вторую ступеньку, села на нее и зажмурилась, ослепленная ярким светом.

- Ася, Асенька! - позвал меня кто-то...

8

Я смеялась и плакала, спрятав лицо на груди у Василия. А он успокаивал меня:

- Ну, хватит, хватит плакать... Ну, перестань... - И голос его дрожал.

Тихо гудела карбидная лампа. Я осмотрелась. Землянка, или бункер, как ее называли партизаны, была небольшой, прямоугольной ямой. С левой стороны от входа и до угла тянулись нары, которые служили и постелью и столом. В правом углу помещался ларь для продуктов, на нем немецкий радиоприемник. Ближе к входу с правой стороны железная печка, а возле нее маленький кухонный столик. Узкий проход - шагов шесть в длину и шаг в ширину.

Партизаны - их было человек двенадцать - наблюдали за нашей встречей. Юзеф, спокойно расставляя миски и разливая в них суп, все время что-то говорил. Трудно было уследить за ходом его мыслей. Чуть выше среднего роста, темноволосый, с остренькой черной бородкой, он, когда разговаривал, в упор смотрел на собеседника. В глазах его было что-то жесткое и неприятное.

Я очень беспокоилась о судьбе радиостанции и сразу же попросила помочь разыскать ее. Помню, в какой стороне от дерева закапала, в каком месте, а вот на какой горе - уже не помню.

- Я знаю это дерево, - сказал Алойзы, мальчишка моложе меня, в зеленом мундире и огромной форменной фуражке. - Я видел, как полицаи снимали с него парашют.

- Вот и хорошо, - обрадовался Юзеф. - Отдохните пока. Потом сходим за радиостанцией. А за эти дни, может быть, и майор отыщется. Нам уже говорили, что видели в окрестностях двоих неизвестных... Ну, а сейчас давайте ужинать...

Через два дня, когда я немного оправилась от болезни и отдохнула, было решено идти за рацией.

- До того места, куда вы пойдете, - сказал Юзеф, - километров восемнадцать - двадцать. Обратно в ту же ночь вам не вернуться. День проведете там, в лесу. Только получше замаскируйтесь. Возьмите с собой продукты. Старшим пойдет Карел. Самое главное - будьте осторожны.

Мы поднялись из бункера наверх. Попрощались, и маленькая наша группа растворилась в густом сумраке наступавшей ночи.

На рассвете, по знаку Алойзы, мы остановились.

- Вот это дерево, панна Ася.

Я недоверчиво покачала головой:

- Нет... То было выше и толще... - Мне казалось, что дерево, на котором я просидела ночь, должно быть особенным. А это ничем не выделялось среди своих соседей.

- Да нет, панна Ася, то самое дерево. Я точно говорю.

Ну что ж, если "то самое", значит, направо восемь шагов. Я приподняла кусок дерна. Крепко связанная ремешками, лежала сумка с радиостанцией.

Четыре шага влево от радиостанции - и через минуту в моих руках сумка с батареями. Теперь меня беспокоило только одно: не сломалась ли рация при падении.

Следующей ночью мы вернулись в бункер.

Только на одиннадцатый день моего пребывания в районе села Бренна я наконец приступила к работе. Партизаны плотным кольцом окружили меня. Побледневший от волнения Василий сидел напротив. С любопытством и некоторой долей недоверия они смотрели, как я соединяю батареи постоянного тока. Я тоже волновалась, но старалась сдерживать себя. Несколько раз проверив расположение антенны и заземления, исправность передатчика, я наконец надела наушники. Алойзы, не вытерпев, спросил:

- С кем ты будешь говорить, панна Ася?

- С Москвой, - сдержанно и в то же время торжественно ответил за меня Юзеф.

И хотя это было не так, я кивнула головой и нажала на ключ.

"Как беспокоится там сейчас Шатров! Что думает командование?.. Ведь прошло уже десять дней, как мы вылетели с аэродрома..."

"ZKI, ZKI", - неслись в эфир позывные.

Неожиданно вспомнилось, как однажды ночью, во время дежурства на радиоузле, около двух часов я просидела у аппарата впустую, разыскивая на заданной волне какой-то "РОН", молчавший в течение многих дней. И вдруг громко и властно в хаосе эфира он зазвучал. Торопясь, захлебываясь, "РОН" звал меня всего пять минут, пять положенных по правилам минут. Но за это время я поняла, как он дорог мне, этот властно зовущий из темноты маленький огонек.

И вот сейчас я знала: кто-то с таким же волнением ищет в эфире мои позывные. Я взглянула на часы и, не доверяя им, простучала лишнюю минуту. Потом включила приемник. И вдруг сразу, сама не веря, услышала ответные позывные, громкие, четкие. Ликующая, я смотрела на партизан. Они задвигались, заговорили, заулыбались.

- Говорит Москва! Говорят Советы!

Как самую чудесную музыку на свете, слушала я точки и тире: "та-та, ти-та, та-ти-та..." Вся жизнь сосредоточилась сейчас в этих коротеньких звуках.

Я сообщила командованию о происшедших за десять дней событиях.

В тот же вечер партизаны встретили в лесу двух людей. В одном из них, по нашим с Василием описаниям, они узнали майора. Забыв о том, что одеты в немецкую форму, партизаны бросились к ним. Майор и его товарищ спрятались за камнями и приготовились к обороне. Напрасно партизаны звали их выстрелы из автоматов были им ответом.

Эмиль - высокий, светловолосый, в аккуратно застегнутом на все пуговицы мундире лесничего - крикнул:

- Пане майоже, мы есть партизаны! Ася уж есть у нас! Василь теж у нас! Ходьте тутай, пане майоже!

Длительное молчание, последовавшее в ответ, удивило партизан. Они осторожно подошли к камням, но там никого не оказалось. Огорченные вернулись партизаны в бункер.

Все эти дни я думала, что будет, если майору не удастся разыскать пути в партизанский отряд... И почему-то с каждым днем росла уверенность, что он придет. Не может быть, чтобы он не пришел сюда, чтобы мы не выполнили задания.

Часто вспоминался Молчанов. Вспоминались отдельные слова из сожженных записок и писем, он сам - с неправильной походкой, грустными "лермонтовскими" глазами и чуть заметной усмешкой. Лежа в углу бункера, я прикрываю глаза и вижу его как наяву: красивого, светлого... По-моему, он самый красивый из всех...

Однажды я лежала в углу, у стенки, обшитой тоненькими стволами молодых буков.

- Ася! - позвал меня Василий. - Иди-ка сюда.

- Зачем?

- Иди, иди!

Я подошла, вернее, переползла по постелям ближе к нему.

- Понимаешь, в чем дело. Ребята хотят выучить нашу песню "Партизан Железняк". Мелодию я им напел, а слова не все помню. Может, знаешь?

- Конечно! Слушайте!

В степи под Херсоном

Высокие травы.

В степи под Херсоном - курган...

- О, панна Ася, не так громко! - улыбнулся Юзеф.

Но разучивание песни продвигалось медленно - с большим трудом выговаривались русские слова. Настроив рацию на Москву, я стала слушать концерт. Юзеф посмотрел на часы, включил свой приемник и поманил меня пальцем:

- Идите сюда, сейчас будет интересная передача.

В приемнике послышался мужской голос.

"Говорит Нью-Йорк! Говорит Нью-Йорк! Начинаем передачу для поляков. Что говорим - то говорим: хорошее или плохое, но всегда - правду!.."