Чарльз Диккенс - Домби и сын

• Название: Домби и сын
• Автор: Чарльз Диккенс
• Жанр: Классическая проза

Москва - Ленинград, 1929 год. Государственное издательство.

Роман создавался в годы наивысшего подъема чартизма - наряду с другими шедеврами английского критического реализма.

Роман выделяется особенно острым и многообразным сатирическим обличением английской буржуазии. Созданный Ч.Диккенсом образ мистера Домби - один из наиболее ярких образов английского капиталиста, холодного дельца, знающего одно мерило поступков и чувств - выгоду.

---

Но сады Стаггса… увы, увы! — нѣтъ болѣе садовъ Стаггса! Безжалостная сѣкира уничтожила ихъ съ корнями и вѣтвями, и ни одинъ клочекъ англійской земли не напоминалъ объ ихъ существованіи.

Наконецъ, послѣ многихъ безполезныхъ поисковъ, Вальтеръ, сопровождаемый кучеромъ и Сусанной, наткнулся на одного человѣка, сохранившаго смутное воспоминаніе о садахъ Стаггса. Это былъ опять-таки нашъ старый знакомецъ, рельсовый трубочистъ, который теперь пополнѣлъ, потолстѣлъ и сдѣлался человѣкомъ очень порядочнымъ.

— Тудля вы спрашиваете? Знаю. Служитъ при желѣзной дорогѣ?

— Да, да! — вскричала Сусанна, высовываясь изъ кареты.

— Гдѣ онъ теперь живетъ? — торопливо спросилъ Вальтеръ.

— Въ собственныхъ заведеніяхъ компаніи, второй поворотъ направо, пройти дворъ, повернувъ опять направо. Номеръ одиннадцатый. Ошибиться нельзя. Не то — спросить, гдѣ живетъ Тудль, паровой кочегаръ. Всякій скажетъ.

При этомъ неожиданномъ успѣхѣ, Сусанна Нипперъ выскочила изъ кареты, схватила Валыера за руку и побѣжала во всю прыть, приказавъ извозчику дожидаться.

— Давно ли, Сусанна, боленъ бѣдненькій мальчикъ? — спросилъ Вальтеръ.

— Онъ ужъ давно захирѣлъ, м-ръ Вальтеръ, да только никто не зналъ. Охъ, ужъ эти мнѣ Блимберы?

— Какъ Блимберы?

— Да такъ. Если бы они попались въ мои когти, я бы выгнала всю эту шайку на большую дорогу копать ямы и заставила саму докторшу возить кирпичи. Да только теперь не до того. Сердце надрывается, когда смотришь на этого мальчика, a онъ бѣдненькій ни на кого не жалуется и всѣми доволенъ.

Миссъ Нипперъ пріостановилась на секунду перевести духъ и потомъ помчалась еще быстрѣе. Вальтеръ тоже бѣжалъ изо всей мочи и уже не дѣлалъ болѣе никакихъ вопросовъ. Наконецъ, они постучались y дверей и вошли въ маленькую опрятную гостиную, наполненную множествомъ дѣтей.

— Здѣсь ли м-съ Ричардсъ? — воскликнула Сусанна, озираясь вокругъ. — Ахъ, м-съ Ричардсъ, пойдемъ со мной, пойдемъ!

— Какъ, это вы Сусанна? — съ изумленіемъ вскричала Полли, выставляя свое честное материнское лицо изъ-за группы маленькихъ дѣтей.

— Да, м-съ Ричардсъ, это я, — сказала Сусанна, — хотя оно бы, можетъ, лучше, если бы не я, да только нашъ маленькій м-ръ Павелъ боленъ, очень боленъ и сегодня сказалъ своему папа, что онъ желаетъ взглянуть на лицо своей кормилицы, и онъ, и миссъ Флой надѣются, что вы поѣдете со мной и съ м-ромъ Вальтеромъ; a про старое забудьте, пожалуйста, м-съ Ричардсъ, и сдѣлайте одолженіе нашему голубчику. Онъ увядаетъ, м-съ Ричардсъ, ахъ Боже мой, какъ онъ увядаетъ!

Сусанна Нипперъ зарыдала, Полли расплакалась, младенцы запищали, дѣти разинули рты и съ изумленіемъ смотрѣли на мать. М-ръ Тудль, только что воротившійся изъ Бирмингама и усѣвшійся за свой обѣдъ, бросилъ ножикъ и вилку, накинулъ шаль на плечи жены, поправилъ чепчикъ, хлопнулъ ее по спинѣ и сказалъ съ выраженіемъ отеческаго чувства:

— Полли! живѣй!

Вся компанія подступила къ извозчичьей каретѣ гораздо скорѣе, чѣмъ ожидалъ кучеръ. Усадивъ Сусанну и м-съ Ричардсъ въ карету, Вальтеръ занялъ мѣсто подлѣ извозчика, чтобы не сбиться съ дороги, и, наконецъ, цѣль путешествія была достигнута. Молодой человѣкъ проводилъ своихъ дамъ въ залу м-ра Домби, гдѣ, мимоходомъ, онъ увидѣлъ съ нѣкоторымъ изумленіемъ возлежавшій на столѣ великолѣпный букетъ цвѣтовъ, напомнившій ему таковой же, пріобрѣтенный поутру капитаномъ Куттлемъ. Ему очень хотѣлось освѣдомиться о юномъ страдальцѣ и оказать какую-нибудь услугу, но, не смѣя болѣе медлить, чтобы не раздражить такою навязчивостью м-ра Домби, онъ потихоньку побрелъ домой, грустный и съ растерзаннымъ сердцемъ.

Не прошло пяти минутъ, какъ лакей догналъ его и попросилъ воротиться отъ имени м-ра Домби. Вальтеръ ускорилъ шаги, какъ только могъ, и вошелъ въ печальный домъ съ горестнымъ предчувствіемъ.

Глава XVI Всегда говорятъ одно и то же морскія волны

Павелъ уже не вставалъ болѣе. Спокойно день и ночь лежалъ онъ на своей маленькой постели, прислушиваясь къ уличному шуму, и мало заботился о томъ, какъ проходило время. Но онъ наблюдалъ и время, и все, что его окружало.

Когда солнечные лучи врывались въ комнату черезъ тонкія сторы и колебались на противоположной стѣнѣ, подобно золотымъ волнамъ, Павелъ зналъ, что наступилъ вечеръ, и что небо, позлащенное заходящимъ свѣтиломъ, было прекрасно. Какъ скоро отраженіе лучей замирало, и мракъ уныло прокрадывался на стѣну, онъ внимательно наблюдалъ за постепеннымъ приближеніемъ ночи. Потомъ онъ думалъ, какъ длинныя улицы з_в_ѣ_з_д_и_л_и_с_ь лампами и какъ настоящія звѣзды сіяли въ океанѣ безпредѣльнаго неба. Его фантазія, по какому-то странному притяженію, постоянно направлялась къ рѣкѣ, которая, какъ онъ зналъ, проходила черезъ большой городъ, и теперь, думалъ онъ, — какъ черна эта рѣка, и какою неизмѣримою казалась она, когда миріады звѣздъ отражались въ ея глубинѣ. Онъ съ наслажденіемъ думалъ, какъ рѣчной потокъ встрѣчался, наконецъ, съ волнами безбрежнаго моря.

Въ поздніе часы, когда стихалъ уличный шумъ, Павелъ очень хорошо слышалъ рѣдѣвшіе шаги, считалъ и слѣдилъ ихъ, пока они не исчезали въ пустомъ пространствѣ. Онъ терпѣливо дожидался разсвѣта и внимательно наблюдалъ кольца и круги вокругъ свѣчи. Его безмятежный покой изрѣдка только нарушался быстротою рѣки. Онъ старался иногда остановить стремительный потокъ своими дѣтскими руками или запрудить его песчаною плотиной, и онъ плакалъ, когда видѣлъ, что предпріятіе не удается. Но одно слово изъ устъ Флоренсы, неотлучно сидѣвшей подлѣ постели, — и ребенокъ успокаивался. Онъ приподнималъ головку къ ея груди, разсказывалъ о своемъ снѣ и улыбался.

Съ наступленіемъ разсвѣта онъ наблюдалъ солнце, и когда лучи его проникали въ комнату, онъ рисовалъ самому себѣ — нѣтъ — онъ видѣлъ на утреннемъ небѣ высокіе шпицы церквей, видѣлъ и наблюдалъ, какъ городъ оживляется, какъ люди еще разъ призываются къ жизни, какъ повеселѣла быстрая рѣка и какъ отдаленныя поля блистали освѣжительной росой. Привычный гулъ снова начиналъ жужжать на улицѣ подъ окномъ, домашніе вставали и суетились; въ дверяхъ показывались знакомыя лица и освѣдомлялись о его здоровьи. Павелъ всегда отвѣчалъ самъ:

— Мнѣ лучше. Покорно благодарю. Скажите папенькѣ, что мнѣ гораздо лучше.

Мало-по-малу уличная суматоха его утомляла. Стукъ экипажей и толкотня проходившей толпы надоѣдали. Онъ впадалъ въ дремоту и вдругъ просыпался опять, растревоженный быстрымъ теченіемъ рѣки… ребенокъ не зналъ, на яву или во снѣ боролся онъ съ волнами.

— Ахъ, Флойі отчего же никогда не остановится эта рѣка? — съ безпокойствомъ спрашивалъ онъ сестру. — Зачѣмъ она уноситъ меня все впередъ и впередъ? Ахъ, Флой!

Но Флой всегда умѣла успокоить и разнѣжить его. Онъ клалъ ея головку на свою подушку и приглашалъ отдохнуть.

— Ты всегда ухаживаешь за мною, Флой. Позволь и мнѣ посмотрѣть за тобой.

Его обкладывали подушками въ углу постели, и онъ, приподнимаясь, смотрѣлъ съ невыразимою любовью, какъ сестра покоилась на его изголовьи. Иногда онъ нагибался поцѣловать ее, и тѣмъ, кто стоялъ подлѣ, шепталъ, какъ она устала, и какъ она, бѣдняжка, по цѣлымъ суткамъ, не смыкая глазокъ, все сидѣла подлѣ него.

Такимъ образомъ день, возвышаясь и понижаясь въ температурѣ и свѣтѣ, постепенно склонялся къ вечеру, и опять золотыя волны струились на стѣнѣ.

Три знаменитыхъ врача постоянно посѣщали маленькаго Павла. Они собирались внизу для совѣщаній и потомъ всѣ вмѣстѣ всходили наверхъ. Тихо и спокойно было въ комнатѣ больного. Павелъ не любопытствовалъ и не развѣдывалъ, о чемъ говорятъ эскулапы, но онъ наблюдалъ ихъ съ такимъ вниманіемъ и съ такимъ успѣхомъ, что даже хорошо изучилъ разницу въ боѣ ихъ карманныхъ часовъ. Весь интересъ его преимущественно обратился на доктора Паркера Пепса, который всегда сидѣлъ на стулѣ подлѣ его постели. Уже давно слышалъ Павелъ, какъ этотъ джентльменъ былъ съ его мамой, когда она держала въ объятіяхъ Флоренсу и умерла. Онъ не могъ забыть этого теперь. Онъ не боялся доктора Паркера Пепса и полюбилъ его.

Всѣ лица вокругъ Павла измѣнялись съ такою же непостижимою быстротою, какъ въ первый вечеръ y д-ра Блимбера. Только Флоренса никогда не измѣнялась. Флоренса всегда была Флоренсой. A то, что за минуту было д-ромъ Паркеромъ Пепсомъ, теперь принимало фигуру отца, который сидѣлъ въ глубокомъ молчаньи, облокотившись головою на свою руку. Старая м-съ Пипчинъ, дремавшая въ спокойныхъ креслахъ, часто превращалась въ миссъ Токсъ или въ тетушку Чиккъ. Для Павла это было все равно. Онъ даже съ нѣкоторымъ удовольствіемъ смыкалъ глаза, чтобы потомъ, открывъ ихъ опять, полюбоваться на новыя превращенія. Но эта фигура съ головою на своей рукѣ, возвращалась такъ часто, оставалась такъ долго, сидѣла такъ тихо и торжественно, ничего не говоря, ни о чемъ не спрашивая, что Павелъ начиналъ сомнѣваться, дѣйствительно ли это была живая фигура. Разъ, увидѣвъ ее опять въ глубокую полночь, на своемъ обыкновенномъ мѣстѣ, въ своей обыкновенной позѣ, онъ испугался.