Вера Огнева - Возвращение к себе

• Название: Возвращение к себе
• Автор: Вера Огнева
• Жанр: Фэнтези

Фантазия на исторические темы

---

- Думаешь, дадут?

- Должны. У них к нам сейчас особый интерес. В первую очередь они начнут дознаваться, не с нами ли оставшееся золото Филиппа. Кстати, что это за монах шепчется с дамой Гербергой?

- Ее духовник. Вместе приехали. Зовут Петр.

- Ни много, ни мало!

- Ага, ага. Я было спросил его, как можно попустительствовать греху? Знаешь, что он ответил? Что два владыки пребывают в мире, и обоим надлежит служить.

- Не понимаю.

- Маннихей. Отродье дьяволово. Не слыхал о таких?

От чего граф Парижский был далек, и всегда далек, так это от теософии.

Альбигойцы, вальденсы, маннихеи наконец, - слышал краем уха. Кто-то называл их еретиками, кто-то наоборот шептал о истинном пути. Роберт Парижский о тонкостях их взаимоотношений с официальной церковью и между собой ничего не знал и знать не хотел, а после сарацинского плена и общения с Тафларом, вообще полагал, что каждый может поклоняться Богу по-своему, лишь бы соседей не трогал. Оказалось, сатанопоклонники тоже существуют. Не тем ли объясняются бесчинства творимые шайкой?

- А итальянец?

- Лупо. Полного имени не знаю. Приехал позже остальных. Он сам по себе.

Встретили его как вас, только к вечеру он уже вино хлестал вместе с Гербергой, да с монахом ее шушукался. Утром как проспался, весь замок обежал во все нос сунул. Ко мне тоже. Вертлявый, скалится, а сам по углам глазами зыркает. А что у меня высмотришь? Что было ценного, в первые дни выгребли. Так он, представляешь, на книги позарился. Отступился только, когда я пригрозил анафемой. От двери крикнул: все равно заберу, тебе, мол, старому сморчку и шею свернуть не долго.

Вот и смотри теперь: шайка из отпетых, а во главе отступник, бес и блудница.

Откуда такие?

- ОТТУДА. Кто жив остался, да деньги и слава обошли. В Азии их еще больше. Я сам понимаю и не понимаю одновременно, почему так все обернулось. Может, ты объяснишь?

- Вас стало слишком много, - отозвался старый священник после длительного раздумья. - Сильные, смелые, благородные, вы даже кодекс свой создали. Смешная детская забава - рыцарство - превратилась в силу. Ваши принципы стали претендовать на статус законов. В них не было места лжи, подлости, наживе.

Рыцарь стал мерилом справедливости. Рыцарь, а не прелат! И вас слили.

- Что?

- Слили как воду - в Палестину, воевать, освобождать, то, что в освобождении не нуждалось. Паломники ведь невозбранно могли идти к христианским святыням.

Христиане могли жить в Иерусалиме, да хоть где на землях сарацинского бога.

Плати и молись, кому хочешь.

- Франкское королевство обезлюдело. Города опустели, ярмарочные площади заросли травой. На дорогах разбойники под каждым кустом. Чего добились? Запустения?

- Затишья. Те, кто вас туда посылал, ведь преследовали не одну цель. Вашими руками сейчас перекачивается золото восточных владык. Поверь, оно не долго залежится в сундуках. Сколько благородных людей заплатило жизнью за то золото, кто вспомнит, когда на выморочных развалинах начнет подниматься новое королевство?

- Кто его поднимет? Покрытый язвами живой мертвец, король Филипп? Папа его отлучил, а Бог от него просто отвернулся.

- Сколько ему осталось? На его место придет другой. Он будет лучше, честнее. И вы, те, кто выжил и вернулся, потянетесь к нему.

- Считаешь, труп должен радоваться, что сквозь него прорастает молодая трава?

- Труп - нет. Радоваться может его душа.

Гарет заворочался на неудобной узкой лавке, поднял кудлатую седую голову:

- Идут.

Прислушались. Из-за каменной кладки доносилось тихое карябанье. Большая мышь скреблась в отдалении.

- Мы пойдем. Что познакомились с Вами, говорить не будем. - Роберт начал поспешно натягивать кольчугу. Гарет помог, потом облачился сам.

- Чтобы вы ни говорили, вам все равно не поверят. Они всех меряют по себе, а впрочем, лучше молчать.

Старик перекрестил обоих и отворил дверь.

Свечи почти догорели. От одной остался причудливый весь в наплывах огарок. Рядом в плошке плавал умирающий синий огонек. С той стороны дверь трогали, подергивали, не разобравшись пока, отчего не поддается.

- Что надо? - грубо спросил Роберт.

- Заперлись, бродяги, открывайте!

- Герик?

- Открывай! Иначе подожжем. Обложим хворостом и подпалим. Сгорите вместе со стариком.

- С кем?

- Он к вам не вышел?

- Не знаю, о ком говоришь.

- Сумасшедший Иворий?

- Не видел такого. А насчет поджога ты хорошо придумал. Сгореть не сгорим, так хоть погреемся.

С той стороны заругались. Герик для верности тряхнул дверь, не причинив ей, впрочем, большого беспокойства. Так бы и дальше переругивались. Но от жилых покоев послышался топот. Когда оттуда приблизились вплотную, даже запертые створки не удержали кислого запаха перегара и чеснока.

- Что ты возишься? - крикнула Герберга начальнику замкового отряда.

- Затворились.

- Сколько раз предупреждала, чтобы убрали брус! Открывай теперь сам. А не откроешь…

- Он за дверью, - остерег Герик.

- О, черт!

Роберт еще не решил с кем начнет торговаться. Хорошо бы они тут сейчас передрались и поубивали друг друга, или, в крайнем случае, остался бы кто-то один. Жаль, такого подарка от судьбы не дождешься. Вон побурчали, взаимно оскорбились, и Герберга потребовала:

- Выходите, не то хуже будет.

- Вы не оригинальны, мадам. Нам уже грозили. Спросите вашего сторожевого пса.

- Такой идиот может сболтнуть любую глупость. Обещаю: вам не причинят вреда.

- Даже после того как мы отдадим Анне, то, что передал Филипп?

Семя брошено. Пусть подумают, только ли письмо привез наглый рыцарь, а заодно пусть повнимательнее наблюдают друг за другом.

- Ты оскорбил нас своим недоверием, - дама уже не кричала, не молотила в дверь, норовя голыми руками вынести створки. - Мы благородные господа. Нашему слову можно доверять.

Как же! Да я тебе бродячую собаку не доверю, благородная!

Анна де Барн сидела в куцем креслице у камина, спиной к огню. По неубранному, столу раскатились кубки. На пол капало вино. Собаки, вставая на задние лапы, стаскивали и уносили недоеденные куски.

Лицо женщины, как и оплывшая фигура, едва угадывались в сумраке. Одежда - бесформенное покрывало. Никто не озаботился посветить, но мириться с этим Роберт не собирался:

- Раз уж нас удостоили аудиенции, прикажи принести факел. Невежливо беседовать впотьмах, - мирно обратился он к даме Герберге.

- Света достаточно. К тому же, мои воины тебе не слуги, посылай, если тебе так нужно, своего вассала, - необъявленное перемирие, кажется, заканчивалось, голос у дамы Герберги опять истерически подрагивал. Однако на брошенный вызов Гарет покладисто прогудел, что это, мол, мигом. Факел он вынул из кольца при входе, вернулся и встал рядом с креслом хозяйки замка. Герберга отшатнулась.

Просмоленная пакля чадила и разбрасывала искры.

В пляшущем, но ярком свете Роберту, наконец, удалось разглядеть Анну. Личико маленькое треугольное, очень бледное, неподвижное. Глаза опущены долу.

Подрагивали длинные слипшиеся ресницы. От них по щекам метались острые тени. И в каждой черточке - как крик - стыд. Она вся сжалась, пытаясь руками прикрыть позорный живот. За спиной Роберта послышались сопение и смешки. Интересно, кто такой смелый? Или просто пьяный. Неважно. Роберт шагнул к женщине, встал на колено, взял холодную мокрую ладошку. Анна попыталась отнять, он не выпустил.

- Мадам, со мной письмо, которое продиктовал ваш муж незадолго до смерти, пока еще мог говорить. Если изволите, я прочту его вам.

- Дайте. Я сама, - всхлипнуло-шепнуло над головой.

Она, наконец, подняла глаза. Когда-то это были солнечные васильки. Сейчас на рыцаря смотрел синий туман. 'Это - Рай?' Ему едва удалось подавить приступ бешенства. Разнести тут все, разрушить, размазать. Он прижался лбом к ее холодной руке, стараясь удержать порыв. Но когда поднимался, с колен красная мгла еще клубилась в сознании.

Роберт достал из-под кольчуги футляр со свитком, отвинтил крышку, вытряхнул на ладонь туго скрученный пергамент. Тонкая бледная рука Анны уже потянулась к нему, когда раздался напряженный голос Герберги:

- Отдай мне, сестра. Тебе в т в о е м положении ни к чему волнения. Я потом сама тебе почитаю. Мы останемся наедине и вместе оплачем Филиппа.

Окончание фразы прозвучало настолько фальшиво, что, кажется, даже сама Герберга это почувствовала. Впрочем - ни стыда, ни смущения, наоборот: она вплотную придвинулась к креслу Анны и требовательно протянула руку.

Свиток так и остался у Роберта. Анна же склонила голову и затряслась от плача.

- Дай! - Герберга обернулась к рыцарю.

- Послание предназначено не тебе.

- Может быть, как раз мне! Я ходила с Филиппом в Святую землю, вместе с ним сражалась. А она, - гневный жест в сторону плачущей женщины, - не дала себе труда достойно нести вдовий крест. Да будет тебе известно, она беременна.