Вера Огнева - Возвращение к себе

• Название: Возвращение к себе
• Автор: Вера Огнева
• Жанр: Фэнтези

Фантазия на исторические темы

---

Огнева Вера Евгеньевна: другие произведения. Возвращение к себе

 В июльский полдень лета 1106 от Рождества Христова солнце обыденно и просто проливало себя миру: косо и скупо освещало северные фиорды, где норманны, забыв имя Одина, возносили молитвы Христу; беспощадно ласкало тонкие минареты и голубые купола Востока, откуда навстречу его яростной благодати возносился крик муэдзина; смаргивало дождливую слезу над полуязыческими просторами Гардарики; беспечно и мягко согревало прекрасную, изобильную, зеленую, благодатную, скудную, склочную, страстную, умную, скупую и щедрую Европу.

Под вечной пылью Палестины в смертельном противостоянии сцепились две силы. В небо никто не смотрел. Земное давно и прочно овладело душами детей Креста и детей Полумесяца. На их знаменах и хоругвях полоскались священные символы, но люди, - большинство из них, - сражались уже только за свой кусок.

Кто не смог, кого сломало, кто разуверился, прерывистыми цепочками тянулись к кораблям, чтобы навсегда покинуть страшную, негостеприимную, вожделенную, священную землю.

А солнце равнодушно отдавало ежедневную толику себя миру, безадресно и милостиво позволяя жить.

Глава 1

Отряд из пяти рыцарей и одного приблудыша вторые сутки пробирался по дороге, которая и дорогой-то называлась исключительно по недоразумению. Тропа чуть шире звериной петляла как басурманская вязь, сворачивая то в гнилой овраг, то на сыпучий холм. Узловатые корни не давали коню шагу шагнуть, а ветки, вцепившись в путника, норовили скинуть на землю, на худой конец глаз выхлестать, и пусть дальше катится.

Ехавшему в авангарде командиру маленького отряда иногда казалось, что они кружат на месте и уже никогда не вырвутся из колючих лап леса.

Впрочем, на ровных участках он проваливался в чуткую дрему. Но и под войлок усталости проникали фырканье лошадей, стук железа или редкое слово кого-нибудь из спутников. На очередной колдобине конь вскидывался, человек выныривал из теплой глубины полузабытья на зябкую поверхность яви.

Полянка объявилась, когда продираться сквозь чащобу не было уже ни сил, ни желания. Рыцарь свернул на солнечную плешку, отмахнув товарищам привал.

За спиной ожили, загомонили. Пока спутники спешивались, расседлывали и развьючивали, самое время было уйти подальше от назойливого внимания и такой же назойливой заботы товарищей. Как нашли его после гостевания у Святого Протасия, так и тряслись, словно слезливые мамки над беспомощным младенцем.

Бросив поводья - подберут - командир пошел с поляны корявой походкой кавалериста.

Рядом, за невысоким кустарником, обнаружилась широкая прогалина - трава по колено, тишина, и ни живой души.

Ну, что, - спросил вечный внутренний собеседник, - ушел, оторвался? Падай в траву, пока никто не видит, пусти слезу и колоти кулаками в безмолвную твердь Можно ее на зуб попробовать, можно лбом постучать. Что еще делают печальные рыцари в сагах? О! Выходят на перекресток в надежде, встретить удальца, который убъет-победит и самого рыцаря и его печаль, соответственно. Еще в странствия пускаются, искать дракона или колдуна злодея. Живет себе мирный злодей колдун, а тут я - к нему со своей тоской.

Рыцарь остановился в центре прогалины. Бежать дальше не имело смысла. Внутри начало помаленьку отпускать. Туго сжатая пружина боли, уже не грозила взорваться яростной, неконтролируемой вспышкой.

Вообще-то он давно привык к постоянной, гнетущей тоске. Так увечный привыкает к отсутствию руки или ноги… вернее к неудобству, связанному с их потерей.

Оно было с ним, в нем; неотвратимое и мертво-спокойное, как стоячее, черное, болотное окно. Но иногда тоска поднималась волной, грозя накрыть и затопить до смерти. Тогда он уходил подальше, чтобы не сорваться при друзьях. Перемогал.

Учился жить дальше.

Возвращаться, однако, пока не хотелось. Он опустился в траву: окончательно заглушить дрожь в душе, да и просто отдохнуть.

Посреди залитого ярым августовским солнцем луга раскинулся человек. По небу скользили мелкие, кудрявые облачка, таща за собой по земле прерывистую, прозрачную тень. Ветерок шевелил метелки овсюга над его головой. Рядом, в ветвях бузины верещала пичуга. Кто-то сновал у подножия трав. Осмелев, закопошилась мелкая живность, быстро переставшая опасаться, рухнувшего с высоты, великана.

Серая ворона падальщица, привлеченная блеском наборного пояса, осторожно наблюдала за таким редким в ее лесу явлением, но подлететь, попробовать 'на зубок' пока не решалась. Во-первых, непонятно умер он до конца или еще нет, во-вторых, над поляной нарезал круги пернатый хищник. Тоже примеривается пообедать? - помыслила ворона, - что ж, она подождет: добыча велика, и ей что-нибудь да останется, когда более сильные утолят голод.

Разумеется, молодая глупая ворона ошибалась, принимая лежащего за мертвеца: прощелкала клювом и не заметила, как он открыл глаза.

Человек, не мигая, смотрел в небо, впрочем, сейчас еще больше напоминая покойника.

Мог ли Роберт Робертин, блестящий граф Парижский, покидая восемь лет назад родину, думать, что возвращение обернется предательством, подлостью, позорной ловушкой, из которой он будет отчаянно искать выход. И не находить.

Облака над головой тянулись как стадо чистеньких кудрявых барашков. Небесный пастух - хищник - двигался плавными, широкими кругами, сужая их при каждом новом витке. Движение завораживало. Роберт лениво считал заходы. Мысли текли плавно, как полет птицы.

Тревога кольнула только, когда в одно мгновение мерное движение прекратилось, и птица, сложив крылья, камнем пошла вниз. В глубине человеческого сознания прорезался первобытный, позорный страх: сейчас эта тварь вцепится ему в лицо, в траву полетят кровавые ошметки…

А, может, так оно и лучше? Принять все свыше…

Но рука в латной перчатке уже вскинулась, готовая отбить снаряд, выпущенный из небесной катапульты.

С начала падения птицы сердце успело сделать три торопливых удара. Четвертый совпал со шлепком. Рядом послышался тихий клекот. Рыцарь одним движением вскинул себя на колено. Упершись одной рукой в землю, другой он приготовился смять птицу, если та все же вздумает атаковать.

А ведь только что помирать собирался, - ехидно пискнуло внутри. Роберт отмахнулся. Сейчас он был бойцом.

Сражения, однако, не последовало. Шагах в пяти, в траве клекотал, переступая лапками, крупный пестрый сокол. Обращенный на человека, черный глаз насторожено поблескивал. Резкое движение напугало птицу, но 'посланник небес' не торопился улетать восвояси. Он только отпрыгнул. За лапкой тянулся обрывок красного шнурка.

Ну, конечно! ловчий сокол потерялся или сбежал от хозяина. Такая птица могла принадлежать только человеку благородного сословия. Немудрено, что она, обмишурившись, полетела на блеск доспехов.

Плавно поднявшись, Роберт согнул перед собой руку. Сокол взмыл вверх и оттуда мягко спланировал ему на перчатку.

- Здравствуй, - серьезно сказал человек. - Я - Роберт Робертин, бывший граф Парижский.

Птица покосилась на говорящего, попробовала зачем-то клювом крепость брони и, только убедившись в ней, негромко и как-то даже степенно заклекотала.

- Извини, я по-птичьи, не понимаю. А было бы неплохо узнать, кто ты и откуда.

Утвердившись на руке, птица заметно успокоилась.

- Ладно, - усмехнулся Роберт. - Подарок, чей бы ты ни был… человека не боишься, сам ко мне пришел. Пойдем, представлю тебя друзьям.

По мере их приближения, - люди бросали свои дела. Поражало даже не то, что на руке Роберта сидел сокол, а что губы друга и командира нет-нет, да кривились в подобии улыбки. Такое случилось, наверное, впервые с возвращения в Европу. Они уже забыли его улыбку, а Дени, - мальчишка, важно называвший себя пажом, на деле же - бродяжка, подобранный в Марселе, - ее вообще никогда не видел.

- Лерн! - Высокий худощавый молодой мужчина в обтрепанном, когда-то зеленом плаще тотчас оказался рядом.- Смотри, кто почтил нас своим явлением.

- Откуда он взялся?

- С неба упал.

В процессе представления птица не проявляла ни малейшего беспокойства, но когда Роберт поравнялся с Дени, завертела головой и тревожно заклекотала. Мальчишка держал в руках полуосвежеванного зайца.

- Кинь мясо в траву.

Как только кровавый комок коснулся земли, сокол сорвался со своего насеста и начал рвать тушку, заглатывая куски. Спутники Роберта стояли кругом, рассматривая странного гостя.

- Говоришь, сам к тебе пришел? - проскрипел навечно сорванным голосом самый старый из них - Гарет.

- Я его не подманивал.

- Хорошая примета.

Роберт только дернул углом рта. Жизнь давно отучила его верить в приметы.

- Надо его как-то устроить.