Газета День Литературы - Газета День Литературы # 61 (2001 10)

• Название: Газета День Литературы # 61 (2001 10)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Повторю: рассматриваемая книга хороша тем, что устами знаменитого Нобелевского лауреата (ее прочтут многие люди во всех странах) может развеять русофобские мифы о нашем государстве как "тюрьме народов", о взаимоотношениях с евреями, например, миф о погромах, устроенных якобы царским правительством… Но для православного человека она ничего нового пока что не дает.

Подождем все же второго тома о большевицком периоде в надежде, что Александр Исаевич оставит свои благожелательные, но утопические попытки примирить мотивы последователей Христа и антихриста и прислушается хотя бы к влиятельному религиозному автору из тех парижских кругов, с которыми связал свою писательскую и духовную биографию. Я имею в виду упомянутого протоиерея Сергия Булгакова, который в годы Второй мировой войны писал:

"В грядущих событиях центральное место принадлежит России и еврейству… Россия находится под игом большевизма… еврейство же претерпевает еще раз в своей истории гонение [в гитлеровской Германии. — М.Н.]. Но само же оно доселе остается в состоянии поклонения золотому тельцу и отпадения от веры, даже и в Бога Израилева. Все эти новые бедствия… кара за то страшное преступление и тяжкий грех, который им совершен над телом и душой русского народа в большевизме… В большевизме более всего проявилась волевая сила и энергия еврейства, все те черты, которые так известны уже и по Ветхому Завету, где они были предметом гнева Божия… Еврейство в самом своем низшем вырождении, хищничестве, властолюбии, самомнении и всяческом самоутверждении, через посредство большевизма совершило… значительнейшее в своих последствиях насилие над Россией и особенно над Св. Русью, которое было попыткой ее духовного и физического удушения. По своему объективному смыслу это была попытка духовного убийства России, которая, по милости Божией, оказалась все-таки с негодными средствами. Господь помиловал и спас нашу родину от духовной смерти". Так что большевизм — это была еще не победа сатаны над Россией. Это "ужасная победа сатаны над еврейством, совершенная через посредство еврейства" ("Расизм и христианство").

Таким образом, в ХХ веке в России разоблачило себя не только марксистское западничество как богоборческий инструмент "тайны беззакония", но и сама эта сатанинская «тайна», воочию явив своих главных носителей. Сейчас она открыто господствует над Россией в лице демократических потомков большевиков, ставших слугами "мировой закулисы". Видимо, это иго все еще оказалось нужно значительной части нашего народа — для наглядного разоблачения главного носителя "тайны беззакония", вышедшего наружу теперь в своем чисто национальном виде. Состав властных, финансовых и информационных структур РФ, объединенных в "Российском еврейском конгрессе" и синагоге, ханукальные пляски среди кремлевских святынь и развешанные по Москве еврейские лозунги с приветствием грядущему «мошиаху» — последний звонок к пробуждению русского православного самосознания.

Сейчас, когда "за антисемитизм" уже не расстреливают и не бросают в лагеря, российскому обществу надо срочно освобождаться от вековой "юдофильской повинности", то есть от тех табу, которые мешают откровенному и честному обсуждению этого жизненно важного для России вопроса. Будем надеяться, что данная книга Солженицына, независимо от степени преодоления этих табу самим автором, в силу его громкого имени станет катализатором этого процесса.

Лев Аннинский БИКФОРДОВ ШНУР ДЛИНОЮ В ДВЕСТИ ЛЕТ

С двух сторон ощущаешь на себе возможные, невозможные и еще нарастающие упреки и обвинения.

Александр Солженицын. Двести лет вместе. Том 1

Самый остроумный отзыв, донесшийся с русской стороны: для обоюдного взрыва обид хватило бы в этой книге и обложки… Соединить в одном сюжете русских и евреев! Нерасторопные русские если еще не обиделись, то обидятся непременно, как только почувствуют, что обиделись расторопные евреи. А та сторона уже в обиде. "Солженицын пишет, что у него много друзей-евреев. А зачем он их считает?"

Вообще-то я не помню, чтобы Солженицын оправдывался друзьями-евреями (такого рода оправдания действительно отдают пошлостью, но все зависит от контекста). Зачем он их считает? Затем, что он в данном случае исследует эту тему. Если бы он писал о шведах или о тасманийцах, считал бы и их.

Если же вы думаете, что евреев пересчитывают без повода и причины одни только антисемиты (в годы гонений в интеллигентской среде так боялись самого слова, что антисемитом казался каждый нееврей, произносящий слово "еврей"), то отвечу: их считают без повода, но не без причины. А причина та, что евреи, хотят они того или нет, тысячи лет являются фактором мировой истории. Если перестанут, тогда их никто и считать не будет. Вы этого хотите?

У меня появление книги Солженицына вызвало совсем иные чувства. Сам факт появления такой его книги. Подумалось: как, он и это успел?! И сил хватило, и времени! И никто не ведал, что готовится такое! Втайне, что ли, работал, как в советские времена? Во хватка, во схрон — молодец, зек!

Теперь насчет обилия материала. Иронизируют: «цитатник». Переворошил пару-тройку энциклопедий… А с другой стороны: "неточная тенденциозная подборка цитат".

Вы можете объяснить, что такое "точная подборка цитат"? Это, надо думать, вся, как формулируют социологи, генеральная совокупность: все, что написано. А подборка (социологи говорят: выборка) всегда так или иначе тенденциозна. Что бы вы ни выбрали, вам скажут: у вас тенденция.

Дойдем и до тенденции, а пока — о солженицынской выборке. Там не пара-тройка энциклопедий (хотя и они тоже). Там к каждой из двенадцати глав — сотня ссылок. «Цитатник»? Да! Любой поворот исторического течения событий выщупан свидетельствами, так что от свидетельства к свидетельству выстраивается сюжет, читаемый запоем. Нет, это не «цитатник», господа заседатели, и не «фактограф», — это драма, выстроенная из исторических реплик, прошитая острым пунктиром ремарок.

Ремарки эти выдержаны в убойном солженицынском стиле — и потому, что непоежисты, то есть пахнут "Словарем расширений" и — узнаваемы по неотступной точности эмоционального окраса. Кто подлец, кто трус, кто болван, кто проныра — в каждом эпизоде сказано очень даже определенно.

И — главная загадка, потаенный нерв, бытийный парадокс текста: при беспощадности частных оценок — сверхзадача щадящая: ни на чью сторону не встать! Если обе стороны виноваты, то пусть обе и каются, причем сами, без указующего перста от правосудного автора (таких призывов к чужому покаянию сейчас полно, и всегда зовущий других выглядит самым совестливым). Так вот: эту мерихлюндию Солженицын спокойно отметает. Он "погружен не в полемику, а в события". Он исследователь (подчеркну: художественный исследователь, то есть вооруженный писательской психологической интуицией), а не прокурор и не адвокат. И не метафизик-проповедник. Метафизику он тоже отводит. Хотя знает, что она «есть», и предупреждает об этом читателей.

Тем не менее ему очередной упрек: зачем уклонился? Зачем не взял в расчет религиозную несовместимость евреев и русских? В ней-де все дело: "все от иудофобии, то есть от неприятия иудаизма".

Отвечу на это так: если все упереть в несовместимость религиозных начал, то и толковать не о чем, кроме как о том, что они несовместимы. Такие начала в принципе несопрягаемы и даже необсуждаемы, они — предмет веры, результат духовного опыта, сокровение судьбы. Ни один иудей не объяснит вам и не докажет, что хорошего в том, чтобы придерживаться шести сотен ритуальных запретов тысячелетней давности, и зачем надо быть богоизбранным народом, точно так же, как ни один православный не растолкует вам внятно, зачем ему древлее благочестие и чем ему не угоден римский папа. Это именно метафизика, с этим надо жить, то есть уживаться, не пытаясь ничего свести к общему знаменателю и признавая, что религиозная пестрота в человечестве природна и будет всегда.

Упереть русско-еврейский вопрос в юдофобию или христолюбие — значит не наплодить ничего, кроме новых обид. Правильно Солженицын "небесное оставил Богу".

Это не значит, что в его исследовании вообще нет метафизической сверхзадачи. Она есть, только возникает из «событий» как бы "сама собой". Это план «историко-бытийный», историософский, соотносимый с дальним смыслом событий, и прежде всего — с судьбами стран и народов. В конце концов, это и геополитический аспект тоже, в каковой мы теперь все время с изумлением утыкаемся. В таком общечеловеческом контексте действующие лица солженицынской драмы обретают символическую значимость и требуют от автора чисто писательской интуиции.