Your Name - Летать, как птица.

• Название: Летать, как птица.
• Автор: Your Name
• Жанр: Научная Фантастика

Сборник фантастических рассказов и повестей.

---

Через целую жизнь, через два с половиной часа времени картины, любой зритель мог ощутить это — пустоту достижения цели. Спокойствие целой души, которая только что покорила самое себя, стоя на самой вершине гигантской горы, покрываемая ветрами всех сторон света, и которая не имела смысла жить дальше. Если только не выдумать новую цель, чтобы снова поселилась внутри жажда деятельности, чтобы было чего достигать, чего-нибудь невозможного, неподвластного.

И тогда небо, ровно пополам, расчертила полоса, словно граница чего-то неведомого. Будто провели карандашом по листу бумаги. До и После.

Есть что переступать…

* * *

— Даже не верится, если честно! — пробормотал Андрей Петрович.

Вместе с режиссером фильма, Алексеем Сергеевичем, они стояли на балконе, при полном параде, держа в руках бокалы с шампанским. Премьера прошла с оглушительным успехом, папарацци дежурили не только у всех входов и выходов, но и торчали во всех ближайших окнах окружавших Гранд Театр домов.

— Просто не верится, что все это может чувствовать наш сын. Ведь ему всего лишь тринадцать лет! — Марта потрясенно замолчала.

Старик хмыкнул:

— Он талантлив, чист и неиспорчен. Он великолепен. Кроме того, наша подготовка не прошла даром.

— Подготовка?

— Разумеется. Далеко не сразу, даже у таких актеров, как Максим, все получается. Он очень долго готовился к этому.

Марта поплотнее закуталась в короткий белый плащик — на этом этаже довольно сил дул ветер. Она поежилась, вспоминая, что чувствовал Максим, находящийся на высоте почти пятнадцати километров, когда мощнейшим порывом ветра сдуло с утеса того самого геолога-разведчика и он повис на силовых тросах, ударившись об скалы. Его, потерявшего сознание, весом в скафандре в пять сотен килограммов, трое вытаскивали целый час. Из-за жуткой усталости они остались на этом утесе на двое суток.

— Расскажите. Мы должны знать.

Режиссер невесело рассмеялся:

— Вы сейчас просите раскрыть меня производственные секреты, а ведь я давал расписку о неразглашении. Да и в контракте с вами был указан этот пункт.

— Он наш сын, — отец упрямо выставил подбородок, — Кроме того, мы и так уже многое узнали без вашей помощи.

— Ах да… Это ваше расследование. Ну что же. Вы хотите знать детали?

— Конечно! Ведь вы и ваша кинокомпания получает просто сумасшедшие деньги за прокат этих фильмов!

— Вы тоже немалые, — парировал Алексей Сергеевич. Марта побледнела и поджала губы. — Ладно, оставим эту тему, а не то скатимся до взаимных оскорблений. Если честно, то в определенном смысле я завидую Максиму.

— Вот как? Известности или его душевному состоянию? — Андрей Петрович очень постарался добавить в голос как можно больше сарказма и ему это удалось.

— Скорее состоянию, — совершенно серьезно ответил режиссер, пожевав фильтр сигареты. — Я прожил довольно длинную жизнь, скоро она подойдет к концу. Она была не слишком радостна и безоблачна, в результате я остался совершенно один. У меня нет ни семьи, ни хоть сколько-нибудь стоящих друзей. Хотя, конечно, есть что вспомнить… А вот ваш мальчик прожил не одну жизнь. Яркую, наполненную событиями. Несколько десятков разных судеб, разных жизненных ситуаций, разных обстоятельств.

— Что?

— Мне все-таки удалось удивить вас, да? — старик подмигнул. — Вижу, удалось. Неужели вы думаете, что тринадцатилетний мальчишка может обладать тем гигантским запасом воли и характера, чтобы возглавить экспедицию на покорение самой великой вершины? Или стать командиром отряда специального назначения, и успешно провести не одну операцию на территории противника? Вспомните фильм «Мы воевали»! Или, может, он до конца поверил в серьезность угроз каких-то там злых магов в фильме «Чудеса волшебной страны»? Хотя в это как раз он и мог поверить. Возраст.

Так вот! Каждую свою роль он действительно прожил, от начала и до конца. Сам, практически без нашей помощи. Правда он не помнит об этом, мы стираем прожитые сценарии.

Алексей Сергеевич глянул на родителей мальчика и его уколола совесть, совсем немного. Подступает старость, однако. Он продолжил:

— И не надо так на меня смотреть! На это способен практически любой человек, в определенных условиях. Например, при аутизме, когда мозг не реагирует на внешние раздражители и живет сам в себе. Мы можем моделировать в сознании пациента настоящие, с его точки зрения, миры и ситуации — это не так сложно, как кажется. Технологии уже отработаны, а производительность головного мозга, особенно такого молодого, настолько велика, что уместить пятьдесят лет можно всего в один месяц реального времени.

Марта потихонечку нащупала позади себя стул и аккуратно присела, чтобы осознать все то, что ей сейчас сказали.

— Э-э-э, мы, конечно, предполагали что-то подобное, — промямлил, наконец, Андрей Петрович, — но чтобы так!

— Вы должны немедленно прекратить это! — Марта выглядела очень решительно, — Мы настаиваем!

— Вот как? Вы настаиваете? Кажется, вы не до конца осознаете случившееся. — Режиссер поставил бокал на низкий столик.

— Да что тут понимать! Это… это же просто чудовищно! Он же только ребенок, а вы сделали из него… Вы сделали из него непонятно что! Мы немедленно забираем его домой! Сами найдем подходящую клинику и компетентного врача.

— Никаких проблем, — режиссер пожал плечами, — Его никто не держит, впрочем, как и вам никто не мешает видеться с сыном. Можете забрать его хоть завтра. К тому же контракт нами заключался как раз на три картины, если помните.

Родители Максима явно не ожидали, что никакого сопротивления не будет. Они опять выглядели удивленными.

— Но советую вам все-таки подумать, прежде чем принимать какое-то решение. Хорошенько все взвесить. Вы слышали про актера Александра Бровского?

— Да, конечно… Один из первых сенсоактеров. Звезда мировой величины, легенда.

— Вот его адрес, — Алексей Сергеевич протянул бумажку, — вам стоит встретиться.

* * *

… В яму его просто зашвырнули, как грязную тряпку бросают в ведро. Он влетел в темноту, чувствительно ударился ногами и упал на пол. Сил для того, чтобы встать не было.

— Новенького подогнали, — хмыкнул кто-то в темноте, — Поднимите его.

Его подхватили под руки и поставили прямо, еле живого от побоев.

— Эк уделали-то как! — крякнул неизвестный, — Авось неделю-то протянет.

Едва ворочая языком, новичок просипел:

— Не дождетесь…

— Га, га, га!!! С гонором новичок-то, поглядите-ка… — то ли обрадовался, то ли разозлился говоривший, — Ну? Чего встали как столбы! На шконку свободную положите его, пусть отлеживается. Боец, блин.

Первые несколько дней его не трогали, но и не помогали: «Выживет — славно, сдохнет — всем же лучше», раны от ожогов на груди постепенно покрылись жесткой коростой и уже не саднили, как раньше. Иногда, примерно раз в день, возвращавшиеся с работ приносили ему еды: зачерствелый кусок хлеба и еще что-то непонятное, мерзкое, но напоминающее мясо. Теми зубами, что остались после побоев, он жадно грыз пищу и тут же забывался сном.

С ним никто не разговаривал, он и сам не стремился к общению. Даже когда он в первый раз встал и, шатаясь, побрел к «сраному углу», никто не обратил на него внимания. По крайней мере, не показал этого.

А на утро его пинком сорвали со шконки и вытащили из ямы, вместе со всеми. Ударами вбили в строй:

— Гляди-ка! Пилот очнулся! — блестя белыми зубами, удивился один из жилистых охранников, — А я думал, помер уже.

Так его и кликали с тех пор, Пилотом. Ничего не спрашивая, ни на чем не настаивая, не пытаясь влезть в душу. Просто Пилот и все…

Работа на руднике была адская, чудовищно тяжелая. Опускаясь в узкие, кривые шахты на километры под поверхность, начинала мучить клаустрофобия. Крысы шныряли в неверном свете тусклых фонарей, практически не обращая на узников никакого внимания. Как и они на них. Потому что надо было работать. Если не выработать дневную норму — то никакой еды, и хоть вой, хоть ползай в ногах своих сокармерников — не получишь ни крошки.

День длился, безостановочно и беспросветно. Краткие секунды сна, а именно так и пролетали те четыре часа, что давались на отдых, никак не разграничивали снулые дни. Рудник, еда, яма. Без перемен.

Через полгода он сбежал. Это оказалось несложно. Набраться сил, отпихнуть надсмотрщиков, задыхаясь пробежать длинные коридоры, где не было никакой охраны, выскочить к шлюзовой. Включить обе двери и вырваться наружу.

Его тут же сбил с ног сильный ветер, поволок по кругу, а он цеплялся за серые камни и откашливал песок, давясь ядовитым воздухом. Лучше сдохнуть здесь, чем в шахте. Так он думал.

Перед мониторами внешнего наблюдения охрана делала ставки:

— Оп-па! Смотри, встать пытается! Ставлю двадцать, что протянет пять минут!