Motley Crue - Грязь

• Название: Грязь
• Автор: Motley Crue
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эта невероятная и захватывающая автобиография изучает мятежную жизнь одной из наиболее влиятельных икон американской рок-истории Motley Crue.

---

Но я уже не был прежним — я был ожесточенным и деструктивным, а Виктор нашел себе новых друзей. Я проходил мимо его дома, по крайней мере, два раза в день, чувствуя свою отрешённость, и гнев нарастал ещё больше, когда я шёл через двор средней школы, где меня забрасывали различными спортивными снарядами, по пути в Gasden District Junior High, где я учился. Я просто ненавидел это. От злости я начал красть книги и одежду из чужих шкафчиков, ходил в центральный магазин «Piggly Wiggly’s», воровал там леденцы и заедал их «Hot Wheels» — попкорн в мешочках по десять центов, в надежде, что меня не поймают. На Рождество дедушка продал часть самого дорогого, что у него было, включая радиоприёмник и свой единственный костюм, только для того, чтобы купить мне индейский нож, и я вознаградил его жертву тем, что резал им шины у автомобилей. Месть, ненависть к самому себе и скука проторили мне дорогу в несовершеннолетнюю преступность. И я хотел идти этой дорогой до самого конца.

Бабушка и дедушка, в конечном счете, возвратились в Айдахо, на шестидесятиакровое поле в Туин Фолс (Twin Falls). Мы жили рядом с силосной ямой, которая наполнялась шелухой и отходами, остававшимися после уборки урожая. Всё это сваливалось в кучу, смешивалось с химикалиями, закрылось пластиковой крышкой и оставлялось гнить в земле до тех пор, пока не становилось достаточно вонючим, чтобы этим можно было кормить коров. Тем летом я жил жизнью Гекельберри Финна (Huckleberry Finn — герой романа американского писателя Марка Твена) — ловил рыбу в ручье, гулял по железнодорожным рельсам, подкладывал мелкие монетки под колёса проезжающих поездов и строил форты из стогов сена.

Большинство вечеров я бегал вокруг дома, воображая, будто езжу на мотоцикле, затем запирался в своей комнате и слушал радио. Однажды ночью ди-джей поставил песню «Big Bad John» («Большой плохой Джон») в исполнении Джимми Дина (Jimmy Dean), и в тот момент я совершенно потерял голову. Она как косой скосила всю мою скуку. Песня была мощная и стильная: это было круто. “Есть! Я нашёл, — подумал я, — это то, что я искал”. Я так много раз звонил на радиостанцию, чтобы заказать «Big Bad John», что, в конце концов, ди-джей сказал мне, чтобы я прекратил звонить.

Когда началась школа, всё повторилось в точности, как в Энтони. Дети дразнили меня, и я снова должен был пустить в ход кулаки, чтобы остановить их. Они высмеивали мои волосы, мое лицо, мои ботинки, мою одежду — ничто не оставалось без внимания. Я чувствовал себя, как головоломка с одной потерянной частью, и никак не мог понять, что же это за часть и где её следует искать. Тогда я присоединился к футбольной команде (football — речь идёт об американском футболе), потому что насилие было единственной вещью, которая заменяла мне любой смысл и дарила ощущение власти над другими людьми. Я делал это первоклассно, и, хотя я играл и в нападении, и в защите, я преуспевал именно как защитник на последней линии, где я мог крушить куотербэков (разыгрывающих). Мне нравилось делать больно этим засранцам. Я был абсолютным психом. Я мог так завестись на поле, что иногда срывал с себя шлем и начинал лупить им других ребят, точно так же, как это было с моей «Apollo 13» в Энтони. Мой дедушка до сих пор говорит мне: “Вы играете рок-н-ролл точно так, как будто играете в футбол”.

Через футбол постепенно пришло уважение, и через футбол же пришло признание со стороны девчонок. Они начали замечать меня, а я начал замечать их. Но как только я, наконец, начал находить для себя хоть какую-то нишу, бабушка и дедушка снова переехали. Теперь это был Джером, штат Айдахо (Jerome, Idaho), и я снова должен был начинать всё сначала. Но на сей раз, было отличие: благодаря Джимми Дину, у меня теперь была музыка. Я мог слушать радио по десять часов в день: «Deep Purple», «Bachman-Turner Overdrive», «Pink Floyd»… Однако первой записью, которую я приобрёл, была «Нильсон Шмильсон» («Nilsson Schmilsson») в исполнении Гарри Нильсона (Harry Nilsson). У меня просто не было выбора.

У одного из моих первых друзей, жлоба по имени Пит (Pete), была сестра — загорелая белокурая провинциальная горячая штучка (hottie). Она всегда ходила в коротких обрезанных джинсах, что вызывало у меня приступы желания и паники одновременно. Ее ноги были словно золотые арки, и каждую ночь всё, о чём я мог мечтать, лёжа в кровати, было то, как хорошо было бы вогнать между ними. Я следовал за нею повсюду будто клоун, спотыкаясь о собственные ботинки. Она болталась в аптеке, киоске с содовой водой и в магазине грампластинок, где, когда я, наконец, скопил достаточно денег, чтобы купить альбом «Fireball» группы «Deep Purple», она так улыбнулась мне своими большими белыми зубами, что внезапно я обнаружил, что покупаю «Нильсон Шмильсон», только потому, что она упомянула о нём.

Это был город Джером, который повёл меня вниз по узкой дорожке, которая, спустя годы, приведёт меня в Общество Анонимных Алкоголиков, где, по иронии судьбы, я встретился и подружился с Гарри Нильсоном. (на самом деле, в бредовом состоянии воздержания, мы фактически обсуждали с ним возможность сотрудничества на альбоме). Джером имел самый высокий процент токсикоманов на душу населения по сравнению с любым другим городом Соединенных Штатов, что было внушительно для городка с населением всего в три тысячи человек.

Я подружился ещё с одним мужланом по имени Аллан Викс (Allan Weeks), и мы проводили большую часть времени у него дома, слушая «Black Sabbath» и «Bread», уставившись в школьный ежегодник и рассуждая о том, за какими девчонками мы хотели бы приударить. Конечно же, когда речь заходила о конкретных действиях в этом направлении, мы имели довольно жалкий вид. На танцах в средней школе, мы всегда стояли снаружи, слушая доносившуюся из-за дверей музыку и испытывая смущение всякий раз, когда мимо нас проходили девчонки, потому что мы очень боялись танцевать с ними.

Той весной мы услышали, что приезжает местная группа, чтобы выступить в нашей школе, и купили билеты. Басист был огромный негр с повязкой на голове, как у Джими Хендрикса (Jimi Hendrix), а у гитариста были длинные волосы и байкерские усы, как у Ангелов Ада (Hell’s Angel). Они казались настолько крутыми: у них были настоящие инструменты, большие усилители, и они приковывали к себе внимание трёхсот очарованных гимназистов Джерома. Это был первый раз, когда я видел живую рок-группу, и я был охвачен благоговением (хотя они, наверное, ненавидели всех, кто пришёл на их выступление в этой задрипанной школе в маленьком городишке). Я не помню ни то, как они назывались, ни то, как они звучали, ни то, исполняли ли они кавера или свои собственные песни. Все, что я помню, это то, что они были похожи на богов.

Я был слишком бестолковым, чтобы иметь хоть один шанс с сестрой Пита, так что я согласился на Сару Хоппер (Sarah Hopper): жирная, веснушчатая девчонка в очках, никаких коротеньких шортов, а ноги её скорее больше походили на одутловатые полукруги, чем на золотые арки. Держась за руки, Сара и я прогуливались по центру Джерома, который размером был всего с один квартал. Потом мы шли в аптеку или смотрели на те же самые грампластинки снова и снова. Иногда, чтобы произвести на неё впечатление, я выходил с альбомом «Beatles», спрятанным под моей рубашкой, и мы слушали его в безукоризненном доме, где жили ее квакеры-родители (квакеры — члены религиозной общины).

Однажды ночью, я лежал на зеленом, цвета авокадо, ковре моих бабушки и дедушки, когда их черный бакелитовый телефон, которым пользовались настолько редко, что он просто висел на стене без стола и стула поблизости, вдруг зазвонил.

“Я хочу сделать тебе подарок” — голос на другом конце провода принадлежал Саре.

“Хорошо, а что это?”, - спросил я.

“Я назову тебе только инициалы”, - ворковала она в трубку, — ”B.J.”.

А я ответил: “Что это?”

“Я сижу с детьми. Приходи”.

Пока я шёл к ней, я перебирал в голове возможные варианты — пластинка Билли Джоэла (Billy Joel), фигурка младенца Иисуса (Baby Jesus), большой косяк (Big Joint)? Когда я пришёл, то увидел, что на ней было красное дамское бельё, которое плохо подходило ей по размеру, принадлежавшее, судя по всему, хозяйке дома.

“Ты хочешь пройти в спальню?”, - спросила она, заложив руку за голову и опершись локтем о стену.

“Зачем? “, — спросил я, как идиот.

Вот так, в то время, как дети играли в соседней комнате, я впервые занимался сексом и обнаружил, что это очень похоже на мастурбацию, но требовало гораздо больших усилий.

Сара, однако, не отпускала меня так просто. Она хотела этого все время: пока ее родители готовили для нас печенье на кухне, я трахал их дочь в соседней комнате. В то время как ее родители были в церкви, мы делали это в автомобиле. Это становилось рутиной, пока ко мне не пришло внезапное осознание, которое, приходит ко всем мужчинам, по крайне мере, один раз в жизни: я трахаю самую уродливую девчонку в городе. Почему бы не перейти на качественно новый уровень?

Таким образом, я бросил Сару Хоппер, а также свалил и от Аллана Викса. И меня совершенно не заботило, что они чувствовали, потому что я впервые имел смелость думать, что смогу стать выше всего этого. Вместо этого я начал болтаться с классными ребятами, такими как 136-тикилограммовый мексиканец по имени Бубба Смит (Bubba Smith). Я стал светским парнем и пристрастился к алкоголю и наркотикам, которые, как я думал, заставят меня выглядеть круто, особенно в свете ультрафиолетовых фонарей, которые я вскоре купил в свою спальню. А любой подросток в доме знал, что, если у кого-то в спальне есть ультрафиолетовые фонари, то этот ребенок больше не ваш. Теперь он принадлежит только своим друзьям. Прощай шоколадное печенье и «Beatles», здравствуй марихуана и «Iron Maiden».