Motley Crue - Грязь

• Название: Грязь
• Автор: Motley Crue
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эта невероятная и захватывающая автобиография изучает мятежную жизнь одной из наиболее влиятельных икон американской рок-истории Motley Crue.

---

Затем они строем подошли ко мне и на глазах у всех фанатов сбили меня с ног, надели на меня наручники и посадили в полицейскую машину. Томми бежал следом, цепляясь за полицейских, и кричал.

“Возьмите и меня! Если он идёт в тюрьму, то и я, чёрт возьми, тоже!”

“Нет, нет, нет”, лаял Док, пытаясь выглядеть так, будто контролирует ситуацию, хотя сам он сидел с надетыми наручниками на заднем сидении полицейской машины. “Успокойся. Через час его выпустят”.

Спустя несколько часов они привели Дока и меня к столу сержанта в полицейском участке. На мне были кожаные штаны, высокие каблуки, порванная футболка и косметика. Я был весь потный и всё ещё абсолютно пьяный. Дело было после полуночи, и в помещении было темно, поэтому я снял свои солнечные очки.

“Я бы на твоём месте не снимал очки”, сказал Док. “У тебя кроваво-красные глаза, и грим растёкся по всему лицу”.

Я надел очки обратно и забросил свои ноги на стол сержанта. Мне было абсолютно насрать, что будет со мной дальше. Вошёл сержант и сказал что-то по-японски. Переводчик, которого прислал господин Удо, перевёл: “Он сказал, чтобы вы убрали ваши ноги со стола, пожалуйста”.

“Эй, могу я вас спросить?” огрызнулся я на сержанта.

Переводчик поговорил с сержантом, а затем сказал мне, что я могу задать свой вопрос.

“Хорошо”, сказал я. “Если бы мои яйца лежали у вас на подбородке, то где, по-вашему, был бы мой член?”

Сержант с надеждой посмотрел на переводчика. Переводчик вздохнул и начал переводить.

“Аригато гозаймасу”, сказал сержант. “Большое спасибо”.

“Пожалуйста”, кивнул я. Эти двое ещё немного поговорили, затем переводчик схватил меня за руку и вывел из участка.

“Что, чёрт возьми, только что произошло?” спросил я его по пути в гостиницу.

“Я сказал ему, что вы сказали, что бутылка случайно выскользнула у вас из руки и разбилась, что вы действительно сожалеете о случившемся, потому что вы любите Японию и японцев, и с нетерпением ждёте, чтобы отправиться домой и рассказать американской прессе о том, насколько японцы — гостеприимный народ”.

“Так вы что, ничего не сказали про мои яйца?”

“Нет”.

“Выходит, что вы — не очень хороший переводчик, не так ли?”

Следующей ночью была очередь Винса позорить нас. Он покончил с кувшином «камикадзе» («kamikazes» — водочный коктейль) в ресторане в Роппонги (Roppongi — район Токио) и был настолько пьян, что болтал безумолку. Единственная проблема состояла в том, что никто не понимал ни слова из того, что он говорит. За столиком рядом с нами сидели четверо бандитов «Якудзы» в костюмах («Yakuza» — японская мафиозная организация). Винс вдруг вскочил со своего места и процедил сквозь зубы, “Чё за хрень!” Затем он подошёл к столику «Якудзы», взял его руками за низ и перевернул прямо на них. «Якудза»-парни повалились на пол, выхватили из-за поясов пистолеты и подняли дула на край стола, целясь прямо в Винса. Фрэд Сондерс (Fred Saunders), наш телохранитель и нянька, прыгнул на Винса, будто тот был гранатой, которая должна была вот-вот взорваться, и вывел его из ресторана.

“Зачем ты это сделал, мать твою?” спросил Фрэд Винса.

“Т-те п-парни г-говорили всяк-к-кое д-дерьмо п-про м-м-меня”, нечленораздельно произнёс Винс.

“С чего ты взял, что они говорили про тебя дерьмо? Они говорили по-японски”.

“П-по яп-п-понски?” Винс непонимающе посмотрел на Фрэда.

“Да, мы в Японии”.

“О”. Винс нахмурил брови и вдруг затих. Я не думаю, что он вообще понимал, где он находится — и это в то время, когда, как предполагалось, он всё ещё находился на испытательном сроке.

Позднее той же ночью мы отправились в «Лексингтон Куин» («Lexington Queen» — знаменитый ночной клуб в Роппонги), где даже тихий Мик вышел из-под контроля, бегая повсюду со спущенными до колен штанами и маской Годзиллы на лице, топая по стёклам и пытаясь извергнуть огонь из собственной задницы. Винс вернулся в гостиницу с подругой какого-то «Якудза»-парня, а я слонялся по округе, завязывая кулачные бои: первый из которых с Томми (он до сих пор настаивает на том, что я дал ему по зубам, хотя он был настолько пьян, что упал прежде, чем я смог его ударить) и последний с американским туристом, чья голова в итоге повстречалась с железным прутом. Следующим утром я проснулся и вдруг осознал, что накануне я был так занят драками и освобождением из тюрьмы, что совершенно забыл отметить свой день рождения. Винс проснулся следующим утром на полу своего номера голый и без своего дорогого «Ролекса». Это была месть «Якудзы».

После трех выступлений в «Будокане» («Budokan» — спортивная арена в центральном Токио), мы, как предполагалось, должны были отправиться домой на Рождество перед началом нашего европейского тура. Томми не мог дождаться, чтобы встретить первое Рождество в своём многомиллионном особняке вместе с Хизер. Мик и Эми были в восторге оттого, что смогут, наконец, начать нормальные отношения дома. Винс постоянно рассказывал о том, как он трахает Шариз (Sharise), рестлершу из «Тропиканы» («Tropicana»), с которой он начал встречаться. А я… у меня не было никого. Никакой тёлки, никакой семьи и никаких друзей, кроме торговцев наркотиками. Поэтому, какой мне был смысл ехать домой, чтобы провести Рождество, ширяясь в одиночестве?

Я объявил всем, что отправляюсь в свой сольный тур. Не музыкальный тур, а тур по наркотикам и проституткам. Я собирался поехать в Гонконг, Малайзию, Пекин (Kong, Malaysia, Beijing), а затем закончить грёбаным траханьем в Бангкоке (Bangkok) (здесь имеет место игра слов — bang in Bangkok). Я сказал Доку отправить мой чемодан обратно в Лос-Анджелес. Всё, что мне требовалось, было: пара черных кожаных штанов, футболка и мой бумажник. Если мне нужно было сменить одежду, я мог просто купить её, поносить, а затем выбросить в мусор, и я так и делал. К чёрту всё. Мне вообще ничего не было нужно.

“Я ни за что не соглашусь на это”, сказал Док.

“Чёртов надзиратель”, со злостью выпалил я. “Если ты встанешь у меня на пути, считай, что ты уволен, мать твою”.

Мы спорили друг с другом в течение получаса, пока не вцепились друг другу в глотку. Наконец, вмешивался господин Удо. “Я поеду с вами”, сказал он.

“Что?!” Док и я, мы оба посмотрели на него с недоверием.

“Мы едём в ваш тур вместе”.

“Хорошо”, Док вскинул свои пухлые маленькие ручонки. “Я поеду тоже”. Затем он вышел прочь из комнаты, бормоча что-то про испорченное Рождество.

На следующий день мы втроём сели в самолёт до Гонконга. Я был настолько отвратителен, что никто даже не сел со мной в одном ряду. Наконец, господин Удо, одетый в строгий деловой костюм, занял место рядом со мной.

“Никки-сан, я должен поговорить с вами”, мягко сказал он мне на ухо. “В прошлый раз, когда мой друг был таким, он умер”.

“Я сожалею это слышать”, сказал я ему, не особо придавая этому значения.

“Моим другом был Томми Болин (Tommy Bolin)”.

“В самом деле?” заинтересовался я вдруг.

“Вы очень похожи на Томми-сан”, продолжал он. “Вы держите в себе много боли из вашего прошлого. А когда вы держите такую боль внутри себя, то иногда она травмирует вас. Она заставляет вас вредить себе. Я вижу, что вы — очень творческий человек, как и Томми-сан. Но вы убиваете ваш творческий потенциал. Я проводил много времени с Томми-сан, и я сказал ему, что я его друг и что он должен скоро умереть. Он ответил мне, что он не может умереть. Он умер меньше чем через год после этого. Так что сейчас я говорю вам, что вы должны умереть. Вы умрёте. Я — ваш друг. Вы для меня как Томми, и я не хочу потерять вас тоже”.

“Ай, господин Удо”, отмахнулся я от него. “Я просто дурачусь”.

Он нахмурился. Можно было сказать, что, хоть я не доставил ему ничего, кроме хлопот и огорчений, этот профессиональный японский бизнесмен, как бы там ни было, проникся ко мне симпатией и решил спасти меня от могилы, куда я так стремительно направлялся. Он видел, что где-то в земле прямо подо мной уже вырыта могила, и он знал, что она предназначена именно для меня. Только пути наши неисповедимы, и никто, кроме моего создателя, не знает, когда земля вдруг разверзнется у меня под ногами, и я упаду в неё так быстро, что у меня даже не будет времени, чтобы пожалеть о том, что я выбрал в своей жизни такую опасную стезю без единого путеводного просвета.

ТОЙ НОЧЬЮ В ГОНКОНГЕ я вышел из гостиницы и в одиночку отправился в стрип-клуб, который, по словам консьержа отеля, на самом деле был публичный домом. Внутри было четыре разных зала: в одном китайская группа играла американские песни из лучшей сороковки, в другом находились кабинки, полные бандитов из «Китайской Триады» («Chinese Triad» — криминальное сообщество), ещё в одном на сцене работали танцоры. Я занял место в четвертом, где женщины шествовали по всему залу под номерами от единицы до восьмисот. Здесь были всякие разные азиатские цыпочки на любой вкус и фетиш, который вы только могли себе вообразить, от миниатюрных нимфеток в детских чепчиках, сосущих леденцы на палочке, до женщин в ремнях и коже с атрибутами «садо-мазо» (S&M). Я подозвал хозяйку и заказал их как блюда в ресторане. “Я возьму номер четырнадцать, номер семь и номер восемь. Пошлите их в мой номер”. Затем я заказал десять девочек для Дока и дюжину для господина Удо. Я действительно считал, что окажу им услугу и отплачу за оказанную мне любезность сопровождать меня в моем сольном туре.