Motley Crue - Грязь

• Название: Грязь
• Автор: Motley Crue
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эта невероятная и захватывающая автобиография изучает мятежную жизнь одной из наиболее влиятельных икон американской рок-истории Motley Crue.

---

Я заплатил за девочек, вернулся к себе в номер и отключился. Если кто-нибудь и стучал в мою дверь той ночью, то я этого не слышал. Или, возможно, я на самом деле слышал, впустил их и был отшлёпан какой-нибудь жирной кореянкой. Я действительно не мог вспомнить, но секс был последнее, что отложилось в моей голове. Когда я проснулся следующим днём, я проблевался, засадил последний кокаин из своего запаса, надел свои кожаные штаны и встретил Дока и господина Удо в вестибюле.

“Вы, парни, получили от меня свои подарки?” спросил я.

“Никки”. Док скорчил гримасу. “Ты больной. Я открыл дверь, а там стоят две тёлки: одна в нацистской форме, другая монахиня. Ты что рехнулся?”

“Чёрт, Док. Я просто пошутил. А вы, господин Удо? Вы насладились вашими подарками?”

“Моя жена для меня как воздух”, сказал он.

“Чего?..”

“Без неё я не могу жить. Она — мой воздух”.

Я стоял там и чувствовал себя огромной жопой. Я чуть было не испортил ему воздух.

“Теперь вы отправитесь домой”, сказал господин Удо. “Вы не поедете в Бангкок, хорошо?”

“Хорошо”, проскрипел я. Наконец, я нашёл хоть кого-то, кто взял на себя роль моего отца, и за двадцать четыре часа я уже разочаровал и раздосадовал его. Я заслуживал того, чтобы быть снова покинутым.

В тот же день господин Удо возвратился к Токио, а Док заказал билеты на самолёт на следующее утро: для себя до Нью-Йорка, а для меня до Лос-Анджелеса. Той ночью я был занят тем, что блуждал по узким улочкам Гонконга со своей переводчицей в поисках наркотиков. Мы свернули с Ванчай Роад (Wanchai Road) в длинный переулок, в конце которого светился одинокий фонарь, раскачиваясь на ветру. Перед ним была видна крышка люка, из которого валил пар, поднимаясь в воздух. Это напоминало кадр из фильма ужасов, и, конечно, я сказал переводчице, что хочу пойти туда вниз по переулку.

В конце него под фонарем не было никого, кроме маленького старого китайца в коричневой одежде. “Кто он?” просил я переводчицу.

“Он — провидец”.

“О, круто”, сказал я. “Может он предскажет мне мою судьбу?”

Она поговорила с ним, а затем попросила меня дать ему четыре гонконгских доллара и показать ему свою ладонь. Я сунул свою руку прямо ему под нос. Он провёл своей рукой по моей, затем вдруг свернул мою ладонь и оттолкнул её от себя. Его лицо исказилось, будто он только что выпил кислого молока. Он что-то сказал ей, а затем подал ей знак уйти.

“Что он сказал?” спросил я переводчицу.

“Вам этого лучше не знать”, сказала она, отворачиваясь и идя вперед.

“Нет”, преследовал я её. “Что он сказал?!”

“Он сказал, что до конца года вы умрёте, если не измените себя”. Было 21-ое декабря. “Он также сказал, что вы не способны ничего изменить”.

Не думаю, что Бог мог ниспослать мне предостережений больше, чем Он послал мне за последние несколько недель. Моя жизнь скатывалась к печальной, одинокой зависимости, и каждому, от такого честного бизнесмена, как господин Удо, до сумасшедшего старого предсказателя, это было ясно, как белый день. Всем, но только не мне. “Помилуйте”, заорал я переводчице. “Я только что впустую потратил десять долларов на это!”

Когда мы возвратились в гостиницу, я позвонил моему дилеру в Лос-Анджелес, чтобы как обычно договориться с ним о встрече. “Я прилетаю завтра”, сказал я ему. “Встреть меня с товаром на штуку баксов: смэк и немного кокса, шприцы и коробочек «Кристал» («Cristal»). У меня будет немного свободного времени прежде, чем я отправлюсь в Европу, и я хочу максимально его использовать”.

Я прилетел в международный аэропорт Лос-Анджелеса, тут же вмазался в серебристом лимузине, который уже ждал меня, и возвратился домой. Порой вы не можете сказать, насколько вы изменились, когда вы далеко от дома и не видите себя в своём домашнем зеркале. Это хороший способ сравнить себя с тем, каким вы были раньше, когда в последний раз смотрелись в него. Мне захотелось заплакать. Моё лицо опухло от алкоголя, как у Джимми Пэйджа (Jimmy Page) или Мика Марса. Мои руки стали тонкими, как прутья, и были покрыты выцветшими следами наколок, а остальная часть моего тела была чем-то мягким и дряблым. Моё лицо напоминало одну из силиконовых детских кукол, у которой под кожей слой жидкости. Хотя игрушка, которую напоминал я, явно принадлежала какому-то невоспитанному малышу, который жестоко с ней обращался. Мои волосы выпадали клоками, а концы выглядели секущимися и опалёнными. Я разлагался прямо на глазах.

Мне необходимо было выйти на сцену, чтобы убежать от собственного распада и одиночества. Я пролистал свою телефонную книжку в поиске старых друзей. Я позвонил Роббину Кросби (Robbin Crosby), затем Слэшу (Slash), потому что «Guns N’ Roses» должны были открывать нас в Америке после европейского тура. Я захватил Роббина из его дома на серебристом лимузине, который я любил арендовать, и дал ему немного кокса. По пути к «Фрэнклин Плаза Отэль» («Franklin Plaza Hotel»), где жили «Guns N’ Roses», т. к. все они были бездомными, я облевал весь лимузин. Я вытерся куском бобровой шерсти, которой был отделан цилиндр, который я купил в подарок Слэшу, и у его двери вручил его ему вместе с бутылкой виски. Кое-кто из парней «Megadeth» также остановился в гостинице, так что все мы погрузились в лимузин. Роббин раздобыл немного героина у своего дилера, который был не слишком рад, увидев у своего дома бросающийся в глаза лимузин. Мы засадили героин, затем наступил провал в памяти.

Мы добрались до «Кэтхаус» («Cathouse» — ночной клуб), устроили заваруху и, шатаясь, погрузились обратно в лимузин, с ордами фанатов, преследующих нас. Мы вернулись во «Фрэнклин», где нас ждал дилер Роббина. Он сказал, что, пока нас не было, он получил немного сладкого персидского героина, и спросил, не хочу ли я его попробовать. “Да”, сказал я ему. “Только это сделаешь ты”. Тем вечером я был слишком обдолбан, чтобы сделать это самостоятельно. Единственный раз, когда я позволил кому-то сделать мне укол, был на с’ёмной квартире в Хаммерсмит (Hammersmith), где меня чуть было не выбросили в мусор.

Он закатал мой рукав, перетянул мою руку резиновым жгутом и ввёл «перса» в мои вены. Героин добрался до моего сердца, взорвался по всему моему телу, и я мгновенно посинел.

Я потерял сознание. Когда я открыл глаза, всё, что я увидел, было пятно света, цветное и движущееся. Я лежал на спине и двигался сквозь какой-то коридор. В ушах были слышны звуки, сначала неразличимые, но медленно выделяющиеся из белого шума.

“Мы теряем его, мы теряем его”, говорил кто-то.

Я попытался сесть, чтобы выяснить, что происходит. Я думал, что будет трудно подняться. Но, к моему удивлению, я взлетел вертикально вверх, словно был невесом. Затем я почувствовал, будто что-то очень нежное захватывает мою голову и тянет меня вверх. Надо мной всё было ярко-белого цвета. Я посмотрел вниз и понял, что я покинул своё тело. Никки Сикс — этот грязный татуированный контейнер, который когда-то вмещал меня — лежал теперь накрытый простынёй от лица до пальцев ног на каталке, которую санитары заталкивали в машину скорой помощи. Фанаты, которые следовали за нами всю ночь, толпились на улице, вытягивая шею, чтобы посмотреть что происходит. Затем я увидел припаркованный поблизости серебристый лимузин, который возил нас всю ночь, которая уносила меня теперь к моему…

Вдруг я почувствовал на своей голове что-то уже не столь нежное, а чью-то руку, что-то грубо и бесцеремонно схватило меня за ногу. Я молниеносно понёсся вниз сквозь воздух, сквозь крышу санитарной машины и с болезненным ударом приземлился обратно в свое тело. Я изо всех сил попытался открыть глаза, я увидел иглы с адреналином — не одну, как в «Криминальном чтиве» («Pulp Fiction» — культовый фильм Квентина Тарантино), а две. Одна из них торчала из левой части моей груди, другая — из правой. “Никто не умрёт в моей грёбаной «реанимации»”, услышал я мужской голос. Затем я потерял сознание.

Когда я очнулся, я увидел прожектор, который светил мне прямо в глаза. “Где ты берёшь свою наркоту?” рявкал голос. Я стонал и пробовал освободиться от тумана и боли в моей голове. “Ты — наркоман!” Я пытался отвернуть голову, чтобы избежать мощного потока света, который, казалось, прожигает мой череп. “У кого ты взял эту дурь?” Я не мог ничего видеть. Но я чувствовал, что у меня из носа торчат трубки, и иглы приклеены пластырем к моим рукам. Единственное из всех ощущений, которые я мог распознать в бреду, была игла в моей руке. И полицейский. “Отвечай мне, ты, чёртов наркоман!”

Я открыл рот и втянул в себя то, что ощущалось, как первое дыхание моей новой жизни. Я почти задохнулся от него. Я закашлялся и задумался, почему мне подарили второй шанс. Я был жив. Что я мог сделать, чтобы прославить это драгоценное чудо второго рождения? Что я мог сказать, чтобы выразить свою благодарность?..

“От***ись!”

“Что?! Ты — долбанный ублюдок, наркоман, подонок!” завопил мне в ответ полицейский. “Кто дал тебе эти наркотики!”