Александр Чаковский - Нюрнбергские призраки (книга вторая)

• Название: Нюрнбергские призраки (книга вторая)
• Автор: Александр Чаковский
• Жанр: Современная проза

Хоть он и "антифашистский", но, тем не менее, здесь рассказывается о первых месяцах после капитуляции в Германии, о главарях рейха, о том, как они вели себя на процессе, о мечтах реванша и подлости американцев, настроенных против большевизма и фактически сотрудничающих с национал-социалистами. очень интересно о "вервольфах" и "пауках".

Хотя автор закончил эту книгу в 1989 году, она остается актуальной до сего времени. Неофашизм в наши дни набирает силу, особенно в некоторых бывших советских республиках, в первую очередь в Прибалтике, а также на Украине.

 Первая книга романа опубликована: «Роман-газета» № 22 — 1988

---

— С хорошенькой девушкой беседовать не возбраняется, — сказал Клаус, — с хорошенькой девушкой, но не с врагом.

— Врагом?! — изумленно воскликнул Рихард. — Что это все значит?

— Ты знаешь ее фамилию? — спросил Клаус.

— Да. Валленберг.

— Вот именно! — сказал Клаус. — Как только я увидел твою Герду, мне сразу вспомнилось, что она не раз бывала на наших митингах.

— Ну и что?

— А то, что через день или два в какой-нибудь газете появлялась злобная статейка, подписанная инициалами "Г. В.",

Клаус искоса взглянул на Рихарда.

— Но послушай! Может быть, это просто совпадение!

— Поверь мне, — сказал Клаус потеплевшим голосом, — к тебе это не имеет ровным счетом никакого отношения. Ты мой друг, и, честно говоря, мне самому неприятно, что я не смог скрыть своего отношения к этой… Герде. Но я убежден, что не ошибаюсь. Герда Валленберг то и дело выступает в печати против нашего движения. Черт ее знает, в какой газете она работает! Во всяком случае, она нередко бывает на наших митингах, а потом поднимает визг о растущей фашистской угрозе. Теперь понял?

— Просто не верится! — нерешительно проговорил Рихард. — Мы провели с ней вместе столько часов… А о политике почти не говорили. Впрочем, кажется, Герда что-то сказала о росте безработицы в Германии. Вот и все Но мне показалось, что она настроена несколько критически…

— Надеюсь, ты ничем не выдал своих убеждений? И не говорил, зачем ты едешь в Германию?

— Да нет же! — неуверенно произнес Рихард.

— И правильно сделал! Иначе ты тут же оказался бы на крючке у наших противников… Значит, о своих симпатиях к НДП ты не упоминал?

— Конечно, нет.

— Ну и молодец! — уже совсем по-дружески сказал Клаус и добавил: — Если ты с ней где-нибудь случайно столкнешься, сделай вид, что не узнал ее. Договорились?

— Да, да, — поспешно ответил Рихард и, резко меняя тему разговора, спросил: — Как идет предвыборная кампания? Наши ребята уверены в победе?

— К власти мы на этих выборах не придем. Но в том, что наберем достаточно голосов, чтобы иметь свою фракцию в бундестаге, я не сомневаюсь.

Рихарду стало немного не по себе, когда он начал вспоминать свои разговоры с Гердой. Конечно, из его высказываний она легко могла заключить, что национал-социализм он не осуждает. Но Герда тоже не слишком скрывала свои политические симпатии. "Может быть, мне это только теперь кажется, после того, что сказал Клаус? — подумал Рихард и мысленно произнес: — Ладно! Как бы то ни было, все контакты с ней следует оборвать".

— А куда ты меня везешь, Клаус? — спросил он. — Где я буду жить?

— Я присмотрел для тебя в Мюнхене пансионат неподалеку от центра города. Довольно уютный и к тому же недорогой. Относительно, конечно.

Машина мчалась мимо худосочных рощиц, лугов, пестревших пятн-ами выцветшей прошлогодней (травы, деревушек, лепившихся вокруг церквей с готическими шпилями, мимо каких-то казематов за колючей проволокой. Читая названия населенных пунктов на дорожных указателях, Рихард понял, что автострада оставляет все города в стороне, и ему оставалось только читать надписи на указателях: Ашаффенбург… Ротенбург… Динкельсбюль… Нойбург… Дахау…

Последняя надпись вызвала у него прилив злобы и одновременно любопытство. Злобу потому, что слово «Дахау», сколько он себя помнил, употреблялось в газетах, журналах и книгах, которые ему доводилось читать, как своего рода символ зверств, приписываемых национал-социализму врагами третьего рейха. Сколько раз Рихард беседовал с отцом на эту тему и сколько раз слышал от него, что все россказни о газовых камерах, массовых расстрелах, печах для сжигания трупов — еврейско-коммунистическая клевета Отец объяснял сыну, что Германия не могла не изолировать своих врагов и поэтому лагеря были жизненной необходимостью.

— Дахау, — задумчиво проговорил Рихард, когда они проехали указатель с названием этого города. — Как ты думаешь, Клаус, есть хоть какая-нибудь доля правды в том, что утверждают наши противники?

— Сплошная ложь! — угрюмо отозвался Клаус. — Да, в лагерях наказывали провинившихся, иногда и расстреливали… А как прикажешь поступать с теми заключенными, которые бунтовали, готовили побеги, нападали на солдат охраны? Я тебе так скажу: мало врагов мы тогда истребили, очень мало!

— Верно! — с облегчением сказал Рихард.

Машина тем временем свернула с автострады и въехала в какой-то пригород.

…Пансионат находился в небольшом трехэтажном особняке. В холле их встретил портье — пожилой человек в серой форменной куртке.

— Комната для господина Альбига! — отчеканил Клаус и добавил: — Я зарезервировал ее неделю назад.

— Яволь, майн герр! — приторно улыбаясь, сказал человек в серой куртке и повторил вслед за Клаусом: — Комната для господина Альбига.

Он положил на стол маленький картонный квадратик — анкету, которую Рихард под наблюдением Клауса тут же заполнил. Слева на столе лежала кучка буклетов. Увидев, что это путеводители по Мюнхену, Рихард взял один из них и положил в карман.

— Вещи в машине? — осведомился портье и, не дожидаясь ответа, крикнул: — Ганс! Вещи господина Альбига.

Тотчас же из узкой боковой двери выскочил парень в синей блузе, крикнул «яволь» и бросился к выходу.

— Машина открыта! — успел сказать ему Клаус. Минуту спустя парень вернулся в холл, неся два больших чемодана.

— Второй этаж, комната двадцать восемь, — сказал портье, протянув ключ. И добавил: — Завтрак с семи до девяти утра.

По ковровой дорожке, устилавшей лестницу, они поднялись на второй этаж.

Отперев дверь, Рихард увидел просторную комнату с двумя окнами, выходившими во двор, — их можно было открывать, не опасаясь городского шума. Между окнами стоял массивный письменный стол, а на нем — несколько старомодный телефон и лампа под зеленым абажуром. Справа от двери сверкал никелем небольшой умыв-альник под круглым зеркалом в деревянной рамке. Сбоку от правого окна манила к отдыху кушетка, обитая зеленым бархатом. У левой стены стояла кровать, прикрытая пуховой периной. В середине комнаты возвышался круглый стол, а вокруг него — три стула с изогнутыми спинками.

— Что ж, пойдем перекусим, а потом на некоторое время расстанемся, — сказал Клаус. — Ты, конечно, захочешь вымыться с дороги. Здесь есть душ, по коридору направо. Буфет на первом этаже.

— Ты надолго собираешься покинуть меня? — робко и даже с какой-то опаской в голосе спросил Рихард. Комната показалась ему вдруг неуютной, и его охватило чувство безотчетной тревоги.

— Мне еще надо уладить кое-какие дела. А ты должен как следует отдохнуть после такого длительного перелета Советую тебе после душа сразу же завалиться спать. Смотри, какое роскошное ложе! — Он сел на кровать, похлопал по перине обеими руками и воскликнул: — У баварских королей такой постели не было! Завтра, — проговорил он, вставая и потягиваясь, — мы займемся твоими делами, зайдем в банк, погуляем по городу, пропустим по кружечке пива, а попозже, может быть, заглянем в какой-нибудь ночной бар… Все будет хорошо, Рихард, уверяю тебя. Ты тут быстро освоишься. Если денег хватит, купишь себе машину. Подумаем о твоей работе."

— Ты говоришь о службе?

— Ну, конечно. Тебе же нужен постоянный заработок. Ведь ты не собираешься жить на средства отца до конца своих дней!

— Подожди, Клаус, — решительно сказал Рихард, — присядем на несколько минут. — Они сели. — Я хочу поговорить с тобой серьезно. Ты знаешь, что я приехал в Германию не для того, чтобы протирать штаны в какой-нибудь конторе. Я должен действовать, понимаешь, действовать! Как? Где? Этого я еще не знаю. Но когда мы с тобой беседовали в Аргентине, ты обещал мне, что я смогу включиться в активную борьбу. Сразу же по приезде. Немедленно.

— Боюсь, что ты воспринял мои слова очень уж буквально, — покачал головой Клаус. — У нас еще нет гражданской войны. Схватить автомат и броситься в бой пока нельзя. Нет, дружище, сегодня наша борьба носит более будничный характер. Но вместе с тем она сложнее и изощреннее, чем уличные схватки, хотя без них дело не обходится… Сейчас, например, главный вопрос — это предстоящие выборы. Если ты хочешь принять участие в борьбе, ты должен сначала осмотреться, освоиться с нашими методами и тогда уже занять место в строю… Болтаться без дела ты не будешь! — твердо сказал Клаус. — И раз уж ты такой нетерпеливый, я тебе завтра кое-что покажу. Идет?

— Спасибо, ты меня успокоил!

— А теперь пойдем поедим. Тут неподалеку вполне приличный ресторан. Я его присмотрел, когда искал для тебя пансионат.

"Да, — подумал Рихард, — сначала, конечно, надо закусить и выпить пару кружек пива…" Сколько раз отец в Аргентине мечтательно вспоминал о баварском пиве!