Александр Чаковский - Нюрнбергские призраки (книга вторая)

• Название: Нюрнбергские призраки (книга вторая)
• Автор: Александр Чаковский
• Жанр: Современная проза

Хоть он и "антифашистский", но, тем не менее, здесь рассказывается о первых месяцах после капитуляции в Германии, о главарях рейха, о том, как они вели себя на процессе, о мечтах реванша и подлости американцев, настроенных против большевизма и фактически сотрудничающих с национал-социалистами. очень интересно о "вервольфах" и "пауках".

Хотя автор закончил эту книгу в 1989 году, она остается актуальной до сего времени. Неофашизм в наши дни набирает силу, особенно в некоторых бывших советских республиках, в первую очередь в Прибалтике, а также на Украине.

 Первая книга романа опубликована: «Роман-газета» № 22 — 1988

---

— Никого, — ответил Рихард. — Вот только у самого забора стоял какой-то парень.

— Вот видите! — удовлетворенно воскликнул Штольц. — О вашем приезде охрана была предупреждена. Если все же случится так, что незваные, гости нагрянут сюда в момент испытания, охрана затеет с ними длительные пререкания, а мы тем временем успеем извлечь наших ребят из ям.

…Все это произвело на Рихарда глубочайшее впечатление. На фоне этой подлинно боевой активности их сборища в Аргентине выглядели детскими играми. Но тут вдруг его обожгла неожиданная мысль.

— Скажи мне, Клаус, — спросил он, — а как потом складываются отношения между теми, кто был в яме, и остальными?

— Это нелепый вопрос, — ответил Клаус. — Каждый из членов группы побывал и внизу и наверху.

— Значит, по очереди?

— Разумеется.

— А ты… ты выдержал бы такое испытание? — Я его выдержал. Иначе и быть не могло.

— Стало быть…

— Стало быть, я прошел соответствующую подготовку в этом кружке. Иначе я не мог бы стать тем, кем стал.

— А кем ты стал, Клаус? — Рихард понизил голос. — Я об этом никогда тебя не спрашивал, так сказать, напрямую.

— Мог бы и спросить! Я руководитель боевой молодежной группы, сочувствующей НДП.

— И такие группы есть повсюду в стране?

— Нет. Если говорить откровенно, их пока еще немного. Это наша мюнхенская инициатива.

— И я стану членом твоей группы?

— Будущее покажет, — с загадочной усмешкой ответил Клаус.

— Когда мы опять увидимся? Завтра?

— Даже раньше. Я заеду за тобой сегодня вечером. А завтра ты пойдешь на митинг, один из предвыборных митингов НДП. Мы будем его охранять.

— Охранять? — удивился Рихард. — От кого?

— От коммунистов, социал-демократов и прочих лженемцев. Они пользуются любым случаем, чтобы срывать мероприятия национал-демократической партии.

— Погоди, Клаус! — воскликнул Рихард. — Я совершенно упустил из виду: завтра я должен встретиться с одним человеком. Извини, что я не сказал тебе об этом раньше.

— Что это еще за "человек"? — насторожился Клаус.

— Видишь ли… я сам толком не знаю, — сказал Рихард. — Когда я уезжал из Буэнос-Айреса, отец рекомендовал мне нескольких знакомых, к которым я могу обратиться в случае каких-либо затруднений. Среди этих знакомых он назвал некоего Гамильтона.

— Гамильтона? — пытливо всматриваясь в лицо Рихарда, переспросил Клаус. — Американца?

— Да. Отец говорил, что в свое время Гамильтон помог ему и моей матери перебраться из Германии в Аргентину. Честно говоря, я об этом американце не вспоминал. Но вчера вечером Гамильтон сам позвонил мне. До сих пор не могу понять, откуда он узнал, что я уже приехал, не говоря уже о номере телефона…

— Та-ак… — многозначительно протянул Клаус.

— Он предложил, чтобы мы встретились сегодня. Но, поскольку ты должен был утром за мной заехать, я решил сначала рассказать тебе о его звонке. Короче говоря, он пришлет за мной машину завтра в пять вечера. Но если состоится митинг, то я отправлю этого Гамильтона ко всем чертям.

— С чертями ты не торопись! — сказал Клаус. — Митинг начнется в двенадцать и больше двух часов не продлится. При всех условиях к пяти ты будешь свободен. С Гамильтоном тебе надо встретиться… Думаю, что твой отец не дал бы тебе плохого совета.

— А ты-то случайно не знаешь, кто он такой, этот Гамильтон?

— Совершенно случайно знаю. Американский журналист. Представляет здесь несколько американских газет… Итак, выясни, что он хочет. С моей стороны возражений нет.

— В тот же вечер Клаус привез Рихарда к себе домой. Это была удобная, хотя и довольно скромно обставленная трехкомнатная квартира. В гостиной стоял небольшой обеденный стол, слева от двери — узкий диван, у противоположной стены — телевизор. Между двумя окнами располагался застекленный сервант, заполненный пестро расписанными пивными кружками. В кабинете Рихард увидел письменный стол, заваленный какими-то бумагами, на одном его краю стояла пишущая машинка, на другом — телефон. На стене висел большой портрет Гитлера. На книжной полке справа от стола книг было немного — десятка два или три. В спальне стояла небрежно застеленная кровать.

— Вот так я и живу, — с несколько виноватой усмешкой сказал Клаус. — Квартирка, как видишь, неплохая, удобная, но порядка в ней нет. Нанять служанку не решаюсь — чужой человек в доме ни к чему. Да и спать ей было бы негде. В самом деле, не со мной же! — добавил он и рассмеялся коротким смешком.

В этот момент Рихард услышал звонки, доносящиеся из передней: три коротких и один длинный.

— Свои, — взглянув на часы, сказал Клаус. — Ровно восемь. — И, уже направляясь к входной двери, добавил на ходу: — Сейчас мои ребята начнут собираться.

И действительно, в последующие десять — пятнадцать минут то и дело раздавались условные звонки.

Клаус бегал открывать дверь и, вводя в гостиную вновь пришедшего, представлял его Рихарду: "Курт… Герман… Вольф… Макс… Герберт".

"Совсем молодые люди! Я тут наверняка старше всех", — с удовлетворением отметил про себя Рихард.

Когда все подошли к столу, Клаус достал из серванта пивные кружки, не торопясь расставил их, а затем принес несколько бутылок пива. Откупорив их, он сказал:

— Садитесь, друзья!

Когда все гости расселись, Клаус заговорил снова:

— Я хотел бы рассказать вам кое-что о нашем новом товарище. Он приехал сюда из Аргентины. Как вы знаете, многие достойные люди покинули нашу страну, когда русские ворвались в Германию. Большинство из них устремилось в Аргентину и Парагвай, потому что антикоммунистические правительства этих стран всячески способствовали такой иммиграции. За последние десять лет я не раз бывал в Аргентине, где и познакомился с родителями Рихарда. Отец его, несмотря на преклонные годы, все еще работает. Он ведает аргентинским отделением банка, с которым связан и я. Положение, которое он занимал в третьем рейхе, — надежная гарантия его преданности нашему делу… Рихард жил мечтой о возвращении в Германию — особенно с тех пор, как узнал о создании национал-демократической партии. Завтра он вместе с нами будет участвовать в охране митинга. Особых схваток я не предвижу, но, что ни говори, это будет для Рихарда своего рода боевым крещением. А теперь выпьем за его здоровье. Хайль!

Клаус встал и поднял кружку, наполненную пенистым пивом. Все остальные тоже встали и протянули к центру стола свои кружки.

Когда с пивом было покончено, Клаус сказал:

— Ну, вот… теперь я пойду и приготовлю кофе. А вы пока можете поближе познакомиться с нашим новым товарищем. — И вышел из комнаты.

Некоторое время за столом царило молчание. Рихард не знал, следует ли ему начать разговор или надо ждать, пока к нему кто-либо обратится.

Наконец рослый, широкоплечий парень лет двадцати, которого Клаус назвал Куртом, обратился к нему с вопросом:

— Значит, тебя зовут Рихардом? Что ж, хорошее немецкое имя! Сколько раз ты уже бывал в Германии?

— Ни разу, — ответил Рихард.

Ему трудно было преодолеть свою скованность — он чувствовал себя новичком среди этих ребят, явно уже видавших виды.

— То есть как это ни разу? — недоуменно спросил подстриженный почти наголо парень.

Рихард почувствовал, что краснеет. Он боялся, что сейчас последует вопрос: "Какой же ты немец, если ты родился на чужбине и никогда не был в Германии?"

Собравшись с духом, он сказал:

— Я родился в Аргентине вскоре после того, как мои родители прибыли туда Но то, что вам сказал

Клаус, — чистейшая правда. Я мечтал приехать в Германию. И вот наконец я здесь…

— А потом ты вернешься в свою Аргентину танцевать танго? — с насмешкой спросил белобрысый юноша в очках, сидящий рядом с Куртом.

— Погоди, Вольф! — осадил его Курт. — Откуда ты знаешь, что он делал в Аргентине? Ведь там есть наша организация…

Рихард был глубоко задет. Он так мечтал вернуться на родину, и вот теперь, когда его мечта сбылась, он от своих же слышит такое.

— Я не танцевал в Аргентине, — сказал Рихард, с трудом подбирая слова. — Я работал на благо Германии. Занимался в немецком военно-спортивном лагере. На протяжении последних трех лет через мои руки проходили деньги, которые мы собирали и пересылали в Германию для национал-демократической партии. Спросите у Клауса, он не раз приезжал к нам в качестве партийного курьера, и мы подружились. Я поставил целью своей жизни…

Рихард умолк. У него перехватило дыхание, и он не мог выговорить ни слова. А хотел он сказать многое. И прежде всего то, что он вырос в подлинной нацистской семье, что его отец лично знал Гитлера, Геринга и Гиммлера…

В это время дверь, ведущая в кухню, открылась, и на пороге появился Клаус с большим подносом в руках. На подносе стояли маленькие чашечки.