Валерий Шамбаров - Государство и революции

• Название: Государство и революции
• Автор: Валерий Шамбаров
• Жанр: История

Книга Валерия Шамбарова "Государство и революции" является логическим продолжением его работы «Белогвардейщина». В ней прослеживается история антисоветской борьбы от победы коммунистического режима до его падения, рассматриваются особенности внутреннего и внешнего положения нашей страны в разные периоды ее жизни. На основе богатого фактического материала в книге по новому, порой под неожиданным углом, освещаются некоторые важные страницы истории XX столетия и предлагается обобщенная модель, позволяющая объяснить закономерности становления социалистической системы и ее эволюции. Анализируя соотношение государственных и революционных, национальных и идеологических, духовных и политических ценностей, автор исследует в этом ключе как события советских лет, так и катастрофы 1990-х, выстраивая их в единую взаимосвязанную картину, и приходит к выводу о начинающихся в настоящее время процессах возрождения Российской державы.

---

Утонченным извращением был Менжинский. Он сам писал эротические стихи и романы. Любил приговаривать к смерти женщин и вести их допросы, причем лез в самые интимные подробности их жизни, и фактически для каждой сам же придумывал свой «роман», подталкивая «сюжет» в глубины темной и больной чувственности, запутывая и вынуждая признать сексуальные мотивы тех или иных поступков, убеждая в изменах мужей и любимых, загоняя в психологический тупик, где приговор как бы становился лишь выходом, развязкой накрученной им драмы. Малоэстетичные картины исполнения приговоров его уже не интересовали, на расстрелы он не ходил.

В отличие от другого руководителя ВЧК, Петерса, который любил и собственноручно убийствами позабавиться. И у которого тоже отмечались четкие «отклонения». Скажем, разъезжая по стране уже после гражданской, он держал при себе двух-трех «секретарш», то и дело меняя их. Прибывая в какой-нибудь город, требовал от местного начальства, чтобы надоевших девиц куда-нибудь пристроили и подобрали ему новых. А его заместитель Петросян, который сам, чтобы овладеть женщиной, расстрелял ее вполне «советского» мужа, рассказывал, что Петерсе "выделывал и худшие вещи". Сексуальная патология наблюдалась и у Бокия, терроризировавшего Петроград и Туркестан, основателя и шефа Соловков. Как открылось на следствии много позже, в 30-х, он в 1921-25 гг. организовал в Кучино "дачную коммуну" под своим руководством. Сюда его приближенные должны были приезжать на выходные вместе с женами, на содержание «коммуны» они вносили 10 % месячного заработка. Лица обоего пола обязаны были ходить там голыми или полуголыми, что называлось "культом приближения к природе", в таком виде они работали на огороде, пьянствовали, вместе ходили в баню и устраивали групповые оргии. Над упившимися потешались, измазывая краской или горчицей половые органы, «хороня» заживо или имитируя казни. Причем участвовали во всех этих действах даже несовершеннолетние дочери Бокия.

Садистом был и знаменитый командир "червоного казачества" Примаков, он даже под суд попал за чрезмерную жестокость — а в кровавом кошмаре гражданской войны для этого уж очень надо было выделиться. Его личный повар Исмаил был одновременно и личным палачом, и развлекал хозяина, мастерски снося головы пленным или гражданским лицам, которых тот обрекал на смерть. А вот Тухачевскому был присущ садизм другого рода — по воспоминаниям сослуживцев, он еще будучи в училище фельдфебелем, довел двух юнкеров своей роты до самоубийства. Не выходя за рамки уставов и своей дисциплинарной власти, так что и претензий к нему быть не могло — просто с жестокостью бездушной машины извел целенаправленными и методичными придирками… Нет, все же далеки, ох как далеки были от пропагандистских идеалов "строителей нового общества".

13. Система в действии

Обстановку первых лет революции, которую мы привыкли представлять по героическим и романтическим кинолентам, на самом деле могли бы передать разве что самые мрачные фантазии фильмов ужасов.

В качестве яркого примера можно взять Киев — о здешних кошмарах сохранилось довольно много свидетельств: и доклад Центрального комитета Российского Красного Креста в международный комитет в Женеве, и данные деникинской комиссии под председательством Рерберга, и книга Нилостонского "Кровавое похмелье большевизма", вышедшая потом в Берлине, и воспоминания других горожан, обнародованные в эмиграции. В городе угнездилось 16 карательных учреждений — Всеукраинская ЧК, Губернская ЧК, Лукьяновская тюрьма, концентрационный лагерь, особый отдел 12-й армии и т. д. Действовали эти мясорубки независимо друг от друга, так что человек, чудом вырвавшийся из одной, мог сразу попасть в другую. Главные из них компактно расположились в Липках — квартале богатых особняков, здесь же жили чекистские руководители, и согласно докладу Красного Креста, "эти дома, окруженные садами, да и весь квартал кругом них превратились под властью большевиков в царство ужаса и смерти".

ВУЧК возглавлял знаменитый М. И. Лацис (Я. Ф. Судрабс) — он же в качестве представителя Москвы и члена коллегии ВЧК на деле являлся неограниченным властителем Киева. Внешне благообразный, всегда вежливый, он проводил террор с латышской холодной методичностью и старательностью. По натуре он был «палачом-теоретиком», считал себя крупным ученым. Он на полном серьезе писал "научные труды" со статистикой, таблицами, графиками и диаграммами, исследующими распределение казней по полу и возрасту жертв, строил временные и сезонные зависимости, изучал социальный состав расстрелянных и подгонял свои выкладки под фундаментальные законы марксизма. И для публикации этих своих работ даже издавал журнал "Красный Меч". А под его началом действовала целая коллекция монстров, представляющая самые разнообразные типы убийц.

ГубЧК возглавлял Угаров, по натуре — необузданный зверь. Он больше выступал в роли организатора. Под его начало был отдан и создававшийся концлагерь, где он внедрял свои порядки — еще не имея исторических примеров, на "голом месте" продумывая формы отчетности, режим содержания, распорядок дня, введение номеров вместо фамилий, деление заключенных на категории: первая — смертники, вторая — заложники, третья — предназначенные просто для отсидки. Племянник Лациса Парапутц был откровенным грабителем, жадно наживаясь на вещах казненных. Бывший матрос Асмолов представлял собой тип "идейного палача", истребляя людей с твердой уверенностью, что строит таким образом светлое будущее для всего человечества. Палач Сорокин любил демонстрировать "крестьянскую натуру", приговоренных забивал равнодушно, как скот, и постоянно подчеркивал тяжесть и «неблагодарность» своего «труда». Были грубые мясники Иоффе и Авдохин.

Была комиссарша Нестеренко, которая заставляла солдат насиловать женщин и девочек в своем присутствии. Был мальчишка Яковлев, который расстрелял собственного отца, и был за это переведен с повышением в Одессу. Был франтоватый уголовник Терехов, обычно изображавший культурного светского джентльмена. Были супруги Глейзер, тоже из уголовников, наводившие ужас в концлагере — особенно прославилась жена, с каким-то болезненным наслаждением отбиравшая жертвы для очередной казни. А палач Сорин представлял эдакого рубаху-парня, демонстрировал широту натуры и убивал весело, с шуточками и прибауточками. И устраивал оргии, где обнаженные «буржуйки» плясали и играли на фортепиано — причем иногда во время таких оргий принимал и посетительниц, хлопотавших за своих родных. Конвейеры смерти действовали постоянно. Обычно раздетых приговоренных укладывали на пол лицом вниз, или слоями, на убитых ранее, и коменданты умерщвляли их выстрелами в затылок, после чего трупы вывозили и закапывали за городом.

Но это были лишь "трудовые будни" палачей, а существовали у них и «развлечения». Так, комендант ГубЧК Михайлов, холеный и изящный, любивший имидж «офицера», "в лунные, ясные летние ночи выгонял арестованных голыми в сад и с револьвером в руках охотился за ними". Выбирал он для таких забав красивых дам и девушек, иногда — юношей гимназического возраста. А перед этим мог вдруг завести со своей жертвой подобие "светской беседы", интересуясь ее чувствами и переживаниями. Другие чекистские руководители тоже развлекались различными «нестандартными» видами убийства и мучительства, которые зачастую совмещались с их оргиями в качестве эдакой пикантной добавки к пьянкам, кокаину и сексуальным игрищам. При допросах вовсю практиковались пытки — капали на тело горячим сургучом, запирали стоя в узких шкафах или забивали в гроб вместе с трупом, угрожая похоронить живым. В так называемой «китайской» ЧК демонстрировали коллегам пытки крысой, посаженной в нагреваемую трубу и грызущей жертву. Иногда зарывали в землю, оставляя на поверхности лишь голову — многих таких зарытых забыли при отступлении, и они спаслись, поведав обо всех этих кошмарах.

Хотя были забавы и более утонченные — например, "дело графа Пирро", которое потом фигурировало в советской литературе в перечне громких побед чекистов. Когда летом 19-го на Украине развернулось белое наступление, для организации обороны из Москвы был прислан Я. X. Петерс, назначенный комендантом Киевского укрепрайона, а Лацис стал его заместителем. И вдруг в это время в Киеве открылось… консульство Бразилии! На приемах в других консульствах «бразилец» Пирро вел себя странно, избегал разговоров по-английски и по-французски, но свободно говорил по-русски с простонародными выражениями. И акцент был, скорее, прибалтийский. Не умел правильно обращаться с ножом и с вилкой, а пил, как лошадь. И "по секрету" сообщал всем, что ненавидит большевиков, обещая любую помощь. А с другой стороны, уже через несколько дней на улицах было расклеено официальное объявление, что "граф Пирро снабжен особыми полномочиями, и все служащие бразильского консульства находятся под особым покровительством Советской Республики".