Петр Краснов - Атаманская памятка

• Название: Атаманская памятка
• Автор: Петр Краснов
• Издательство: Ростиздат
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-7509-0218-8

КРАТКИЙ ОЧЕРК ИСТОРИИ Л.-Гв. Атаманского Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича полка

1775–1900

Как писал в 1891 году хорунжий Бородин: «Недостоин называться казаком тот из нас, кто не любит заслуг своих предков, кто не хочет быть похожим на них, кто не гордится их громкими делами! Но нельзя ведь любить того, чего не знаешь; нельзя, разумеется, гордиться тем, о чем никогда ничего не слыхал! Значит, мы, казаки, должны знать, как свои пять пальцев, — в чем состоят заслуги Тихого Дона? Почему про него идет повсюду такая слава?

Но если нам стыдно не знать всех подвигов наших отцов и дедов, го еще стыднее не знать отличий и заслуг своего собственного полка, не помнить имен главных героев!»

Данная книга является переизданием труда Петра Николаевича Краснова «Атаманская памятка» и повествует о славном боевом прошлом Лейб-Гвардии Атаманского Наследника Цесаревича полка, одного из старейших полков Российской Имперагорской Гвардии и Донского Казачьего войска. «Атаманская памятка» давным-давно стала библиографической редкостью, так как не издавалась с 1900 года.

Данная книга поможет всем, кто интересуется историей Донского казачества.

Издатели выражают огромную благодарность г.г. В.И. Грекову, И.А. Шлотфельдту, Н.Ю. Абрамову, А.Г. Чернявскому за их помощь и участие в издании этой книги.

---

В это время атаманцы носили уже одноформенные мундиры и шаровары. 18 августа 1801 года приказано было атаманцам вместо прежних длинных кафтанов носить чекмени из темно-синего сукна с голубыми выпушками по воротнику и обшлагам, шаровары с голубым лампасом, сапоги короткие, у офицеров и урядников со шпорами, у казаков без шпор. Шапки черные высокие, барашковые, с султаном из белых, а на корне черных и оранжевых перьев, с кистями из белого шелка. Чекмени подпоясывались белыми кушаками. Патронташи и портупеи были черной кожи. В летнее время вместо чекменей носились куртки, заправлявшиеся в шаровары. Вид у Атаманского полка был очень красивый. Один русский офицер, видавший его в 1807 году в немецкой земле, пишет, как мимо него пронесся знаменитый донской атаман со своим полком: «Матвей Иванович Платов, сухощавый, уже не молодой человек, ехал согнувшись, на небольшой лошади, размахивая нагайкой. За ним стройно по три шел его геройский полк. Все казаки Атаманского полка носили тогда бороды и у всех бороды были почти до пояса. Одеты казаки были в голубые куртки и шаровары, на голове имели бараньи шапки, подпоясаны были широкими патронташами из красного сафьяна, за которыми было по два пистолета. У каждого казака за плечами висела длинная винтовка, а через плечо, на ремне — нагайка с свинцовою пулею на конце, сабля на боку и дротик в руке наперевес. Люди были подобранные, высокого роста, плотные, красивые, почти все черноволосые, весело и страшно было смотреть на них».

Осенью 1806 года атаманцы простились с Черкасском и родными станицами и пошли в поход. В конце февраля полк стал в передовой линии за Прусской границей.

Тяжелая служба на заставах выпала на долю нашего полка. 28 февраля полк принял боевое крещение.

На заре прискакал казак из передовой цепи и доложил, что «француз наступает». Атаманцы поседлали коней и поскакали навстречу. Место было лесное, грунт топкий. Французы заняли опушку леса и начали обстреливать наши сотни.

Атаманцы спешились и с ружьями в руках побежали к лесу. Французы испугались и стали выходить на опушку. Как только они вышли на чистое, подскакали коноводы к стрелкам, казаки вскочили на коней и дружно в дротики атаковали французов. Неприятель убежал в деревушку Гронау и залег в ней за плетнями и заборами. Его конница пыталась остановить казаков, но атаманцы опрокинули ее, влетели в деревню и, перескочив через плетни, насели на французов. Одни из французов бросали оружие и просили пощады, другие бежали вразброд, куда попало. Вечерело. Короткий зимний день приходил к концу. Атаман, бывший при полку, приказал прекратить бой.

Наш командир, майор Балабин, был легко ранен, но не оставил своего места и продолжал командовать полком. Атаманцы взяли в плен двоих французских офицеров и 60 солдат.

И такие схватки были почти каждый день. Французы пытались захватить немецкие деревушки, казаки не пускали их, отчаянно атакуя своими заставами французские полки.

Те сотни, которые отдыхали от службы на заставах, стояли по деревням. Казаки помнили завет солдатский: «Обывателя не грабь — он нас поит и кормит» — и дружили с немцами. И на каком языке говорили с ними наши деды — Бог знает, но только их понимали. В хате казак помогал хозяину-немцу в работах, приходил француз — он защищал его от врага. За то и полюбили немцы наших казаков.

Однажды наша застава возвращалась со службы домой. Дело было уже весной, было жарко.

Казаки притомились. Навстречу к ним выбежали немецкие ребятишки и кричали «ура!». В это время по дороге шли женщины, возвращавшиеся с полей с молоком. Мальчишки увидали их, с громким гиком атаковали, отобрали молоко и принесли его своим усталым друзьям-казакам.

— Можно ли пить-то? — спрашивали казаки у баб. Те смеялись и кивали головами, дескать — можно, кушайте на здоровье.

Страшный для неприятеля в бою, казак после боя скоро сживался с ним и был хорошим товарищем. Зла казак не помнил. С одним из дедов наших в эту войну был такой случай.

Возвращаясь с границы в армию, наш казак в городе Гродно зашел в трактир и увидел там французского офицера, которого он недавно взял в плен. Офицер этот подошел к казаку и благодарил его за то, что тот ему сохранил жизнь. Разговорились. Конечно, знаками да кое-какими словами. Казак немного научился по-французски, француз узнал несколько русских слов. Как водится, выпили и закусили. Французский офицер хотел заплатить, но атаманец предупредил его.

— Послушай, камрад, — сказал он, — ты и при взятии в плен не был денежен, а теперь, я думаю, и того меньше, так уже лучше я заплачу за обед.

Прощаясь с ним, казак усиленными просьбами принудил французского офицера взять от него тридцать рублей серебром.

А на заставах тем временем круто приходилось казакам. Иной раз неприятель наступал в большом числе, и казаки должны были его отражать, не щадя своей жизни.

14 марта сильный отряд французов оттеснил казачью заставу и подошел к местечку Ортельсбургу, где находился Атаманского полка есаул Шульгин с двумя сотнями. Застава прискакала к Шульгину в большом смятении.

— Неприятель валом валит, — кричали казаки, — и все конные. Зараз будут здесь! Отступайте!

«Ну нет, — подумал Шульгин, — не на то пришли мы сюда, чтобы отступать, а за тем, чтобы заслужить себе громкую славу!»

— По коням!

Два казака поскакали с донесениями — один к атаману, другой к соседям — Павлоградским гусарам.

Не считая врага, с громким гиком поскакали казаки на французские эскадроны. Первый эскадрон не выдержал и повернул, но задние построили фронт и устремились на наши сотни. Сверкнула шашка в руках у Шульгина, и живо рассыпались казаки в лаву. Отстреливаясь с коня, атакуя в пики, отступали казаки. Каждая деревушка обращалась в крепость, каждый плетень давал случай казакам спешиться и обстрелять французов. Но их было много, и казаки уже покидали свою стоянку, как вдруг вдали показалась пыль. То скакал майор Игельстром с двумя эскадронами гусар.

— Не опоздали? — спросил он у нашего есаула.

— В самый раз! — отвечал Шульгин.

Сотни собрались. И атаманцы, и гусары ринулись в атаку и снова прогнали французов далеко за Ортельсбург.

На войне иногда бывают и смешные приключения. Так, однажды неисправные наши атаманцы, которых в мирное время строго бы взыскали за опоздание в строй, были причиной нашей победы.

Это было уже в середине апреля у селения Едвабно.

Сильный французский отряд занял позицию в лесу. Атаманцы и Павлоградские гусары были вызваны по тревоге и напрасно пытались выбить француза из леса. Неприятель отвечал ружейным огнем, и наши атаки были безуспешны.

Тогда майор Балабин спешил наш полк и рассыпал казаков в цепь. Едва раздались первые выстрелы атаманцев, как неприятель бежал, хотя был гораздо сильнее наших.

Что же оказалось?

Известно, у плохого казака дело никогда не клеится. А тем более во время тревоги. Другой уже коня поседлал и в строй стал, а он винтовку не найдет. Бегает, мечется, а она над яслями повешена. У другого потники пропали. Третий бранится: «Вишь ты, пика виклятая куда запропала». Все уже уехали, сражаются, а эти все возятся.

Вот таких-то опоздавших набралась порядочная компания. Когда наши сотни спешились и начали стрелять, они толпой поскакали на свои места. Французы увидали пыль, да еще в разных местах, и подумали, что это идут к русским подкрепления, испугались и отступили…

В мае месяце нашим дедам удалось отбить большой обоз, после этого несколько дней Атаманский полк отдыхал. В эти дни совершенно неожиданно на плохой позиции было сражение нашей армии с французской. Сражение было неудачно, и наши войска отступили.

Прикрывать это отступление должны были казаки. В каждой деревушке спешивались атаманцы, заставляли французов развертываться, атаковали их, а потом снова отступали. Так подошли они к Неману. Наш полк должен был прикрыть собою переправу других полков.

Уже все переправились на ту сторону и последний наш разъезд под напором французских конных егерей отходил к городу Тильзиту, где был мост, как вдруг у атаманского офицера лопнула на седле подпруга. Он слез и стал поправлять седло. Вестовой его хотел было ему помочь, но он отпустил его. Французы заметили одинокого атаманца и поскакали к нему. Офицер наш в это время уже справился и хотел догнать своих, но конные егеря пересекли ему дорогу. Тогда атаманец дал шпоры коню, поскакал прямо к реке и с обрыва бросился в воду. Как вкопанные остановились французы, не смея последовать за храбрым офицером. А он, соскочив с седла и ухватившись за гриву, плыл рядом с лошадью. Французы спешились и стали стрелять по нему.

Но ружья тогда были плохие, кремневые, Бог был защитой храброго, и он благополучно добрался до нашего берега.

Через несколько дней после этой переправы 7-го июня 1807 года был заключен мир между Россией и Францией. Немцы оказались плохими союзниками, выгоды России требовали мира, а Наполеон его просил.