Дагмар Тродлер - В оковах страсти

• Название: В оковах страсти
• Автор: Дагмар Тродлер
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-486-01170-

Обессиленный, измученный великан стоял перед ней в грязных лохмотьях. Пленник молчал. Но его жадный, внимательный взгляд вонзался в тебя, словно нож входил в растопленное масло. Кто этот человек? Чем провинился?… На его наголо обритой голове видны какие-то знаки, руки и торс испещрены заморскими символами. Король лесных эльфов, полуживой дикарь, чудище, тролль, языческий колдун… Что скрывает этот безгласный варвар? Самые безжалостные истязания не давали ответа на этот вопрос. Только нежному, влюбленному сердцу удастся приоткрыть эту зловещую тайну…

---

Наконец из большого зала вышел мой отец с черным от дыма и чада лицом. В глазах его сверкали озорные огоньки. Он чувствовал себя победителем. Рихард, с той же военной вы правкой, стоял рядом, раскачивая меч из стороны в сторону. От них обоих исходила неуемная жажда жизни и борьбы. С высоко поднятой головой я направилась прямо к ним. Отец, увидев меня, поначалу даже растерялся. Потом взгляд его обрел металлический блеск. Рихард что-то шепнул ему, но отец оттеснил его в сторону.

— Ступай умойся, ты выглядишь как попрошайка, и жди в женской башне пока я не позову тебя! — прикрикнул он на меня.

Горничная Майя встретила меня у двери и повела в купальню. Она не задавала никаких вопросов, приготовила мне воду, как всегда, раздела и помогла забраться в бочку. От горячей воды пахло розмарином и вербеной, она поглотила меня и не совсем быстро, но все же дала возможность расслабиться. Чисто вымытая, намазанная мазями, я возлежала на ложе, как на небесах, все более погружаясь в блаженство.

Глава 11.

Как я видал, то оравшие нечестие и сеявшие зло пожинают его.

(Иов 4,8)

Жители замка Зассенберг праздновали с необычайно веселым буйством, столь горды были они одержанной победой. Днем и ночью со двора замка доносилась музыка, пиво и мед лились рекой, от двух ослов, которых забили в спешке, скоро остались лишь кости на вертеле. Люди плясали, смеялись, пока не падали с ног от усталости и засыпали под какой-нибудь скамьей. В праздничном зале людям благородного происхождения предлагались бургундское вино, мед и кушанья, хотя кладовые были почти пусты, и фрау Гертрудис заламывала руки, озабоченная тем, чем кормить замок всю весну. В угаре триумфа мой отец мог позволить себе быть великодушным и не экономить на подарках своим соратникам. Под вопросом было лишь одно: сможет ли он распространить свое великодушие на свою старшую дочь?

Но все торжества проходили мимо меня, я проспала не менее двух суток напролет. Майя с любовью ухаживала за мной, кормила меня молочной кашей и грушевым муссом, а когда я просыпалась, не мучила меня вопросами.

Около двенадцати пополудни отец наконец приказал позвать меня к себе. Майя усадила меня перед большим зеркалом в бронзовой оправе и начала сражаться с моими обстриженными волосами.

— О Боже, как вы выглядите! Кто-то под горшок обкромсал ваши волосы! Кроме того, вы сожгли их, здесь и здесь… все это я должна обрезать!

С помощью ножа она попыталась спасти то, что еще можно было спасти. И когда она закончила свою работу, я едва смогла узнать себя в зеркале. От прежней шапки волос остались лишь кудряшки до подбородка. Обрамляя мое лицо, они делали меня похожей на оруженосца отца.

— Они отрастут вновь, девочка, — попыталась успокоить меня Майя. — А с другой стороны, вы можете носить все ваши накидки и платки, и никто ничего не заметит.

Накидки. Платки. Я чувствовала, что выгляжу еще отвратительнее, чем прежде, и отвернулась. Ее ловкие пальцы втерли в мои волосы миндальное масло, прежде чем накинуть сеточку из серебряных нитей и укрепить ее на макушке серебряной заколкой.

— Посмотрите, так вы выглядите будто дама. Дополним все это накидкой на ваше зеленое платье, и вы увидите, что ваш отец не сможет противостоять вашему очарованию.

Она с удовлетворением осматривала свою работу. Я погладила рукою тонкое полотно и стала поворачиваться перед зеркалом. Получилось действительно очень мило. Я не знала, что отец вовсе не расположен замечать очарование своей старшей дочери. Требовалось совсем другое оружие. Невольно я стала нащупывать кинжал, который всегда носила с собой в кармане. Но в данный момент он был в темнице лекаря. Далеко отсюда.

Господа как раз собрались на первую дневную трапезу. Они ели суп, хлеб, сладкое и слушали пение горбатого барда. На отце был лучший его наряд, и даже дядя Рихард красовался за столом в одежде из голубого бархата. Вокруг восседали их соратники, в боях доказавшие свое мужество, и громко хлебали из своих мисок.

Когда доложили о моем приходе, отец сделал знак барду прекратить пение. Сникнув, тот сразу вышел, за ним побежала его тощая собака. В зале воцарилась тишина. Некоторое время отец с любопытством разглядывал меня. Одежда на мне была чистой, обувь вычищена, из-под платка, как всегда, дерзко выбивалось несколько кудряшек. Со шрама Майя заботливо смыла засохшую корку крови, спрятав его под легким гримом. Все выглядело вполне благопристойно. Но я была уверена, что от орлиных глаз свободного графа не ускользнула ни одна мелочь…

Отец громко откашлялся.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

Он сложил руки на животе и откинулся на спинку кресла. Высокое кресло заскрипело. Голос отца звучал дружелюбно, слишком уж дружелюбно для такой ситуации. Господа выпрямились за столом и с нескрываемым любопытством уставились на нас. То, что должно было произойти, случалось редко. И отцу нужны были зрители.

— Я прошу прощения, что так долго не давала о себе знать.

В ответ — тишина. Отец улыбнулся.

— Она просит прощения как трогательно! — И тут же взорвался, перейдя на крик: — Как осмелилась ты одна, без моего согласия покинуть замок?

Его громкий голос зловещим эхом отскакивал от каменных стен.

— Я…

Проклятье! Я не находила нужных слов.

— Ну, так что же? Я жду. Мне нужна веская на то причина, так что подумай хорошенько.

Отец скрестил руки на груди, выставив вперед бородатый подбородок.

— Я… я получила известие, что мой слуга еще жив. Я выехала за ним, чтобы привести сюда.

— Что ты?

Он наклонился вперед и сощурил глаза.

— Он был ранен…

— От кого ты получила известие? От кого?

Матерь Божия, я и Габриэля втянула в это!

— От друга из стражников…

— У тебя есть друг-стражник?

Кто-то прыснул в кулак, но смех тут же захлебнулся, как только мой отец, вскочив, с грохотом опрокинул кресло и выпрямился в угрожающей позе.

— Друг-стражник? Друг? Я правильно расслышал? Ты не должна иметь друзей-стражников! У тебя вообще не должно быть друзей! Ты баба и потому обречена лишь на то, чтобы сидеть за прялкой…

Меня охватил гнев.

— Но ведь это я принесла вам сообщение о готовящемся нападении, — попыталась я козырнуть своей заслугой.

— Это здесь никому не интересно! Вызывает интерес лишь твое болезненное любопытство и то, что ты презренная бродяжка! Мне будет стыдно за тебя до конца моих дней! Скромная, пристойная девушка не покинет замка, тем более — перед началом военных действий! И здесь дел было невпроворот!

Я готова была от стыда провалиться сквозь землю. Сопя, он спустился с хоров вниз. Шпоры его сапог угрожающе звенели, когда он дважды обошел вокруг меня. И остановился совсем рядом.

— Так почему, говоришь, ты покинула замок?

Он стоял так близко, что я чувствовала его кислое дыхание.

— Мой слуга, тяжело раненный, лежал на вражеской территории, я хотела забрать его, — произнесла я твердо.

— Ага. — Он сделал еще один круг. — Подойдем ближе к делу. Слуга. — И тут он взревел так, что я на мгновение перестала и видеть, и слышать. — Подумать только, что этот проклятый потаскун тому причиной! Клянусь всеми святыми, я собственными руками вырву у него кишки, прежде чем прикажу четвертовать! Сейчас же скажи мне, где он! — Сжав кулаки, отец вцепился в мое платье и затряс меня, как грушу. — Я отомщу ему за совращение моей дочери! Этот подлец будет повешен за свои трижды проклятые яйца и будет сучить ногами — скажи мне немедленно, где он! — С отвращением я почувствовала па лице его плевок. — Скажи мне, о проклятье…

— О ваша милость, умерьте свой гнев! — Голос моего духовного отца прозвучал резко.

Отец тут же оставил меня в покое и повернулся к хорам.

— Господа, то, что мы сейчас должны здесь обсудить, — дело серьезное. Моя дочь якшается со сбродом, так называемым другом-стражником и слугой-язычником. С рабом она путалась в лесу, защищала его — я отказываюсь верить услышанному…

Глаза господ заблестели. Разгорался скандал, о да, самый настоящий! Графская дочь и язычник — презабавная история! Почти всем внушал страх великан, упорно отвергавший благословение священника и с такой силой ударивший одного из конюхов, что тот хромал и поныне… Этот жуткий человек, которого граф чуть ли не до смерти пытал на дыбе, но так и не добился от него ни слова… Возможно, из мести он схватил дочь графа… Сохрани, Господь, его душу! Камергер уже начал бормотать молитву, а господин Герхард кинул на меня испуганный взгляд. Сглотнув слезы, я опустила подбородок.

— Ты можешь мне больше ничего не говорить, я все равно все узнаю. — Отец со злостью посмотрел на меня. — Мою дочь не совратят безнаказанно — он поплатится за это жизнью. — Я молча прикусила губу.