Тахави Ахтанов - Избранное в двух томах. Том первый

• Название: Избранное в двух томах. Том первый
• Автор: Тахави Ахтанов
• Издательство: Жазушы
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1978

Тахави Ахтанов — представитель среднего поколения казахских писателей. Участник Великой Отечественной войны. Его стихи и очерки печатались еще во фронтовых газетах. Первый роман «Грозные дни» вышел в 1956 году. Через два года был напечатан в журнале «Дружба народов». В дальнейшем, на русском языке выдержал пять изданий. Переведен также на немецкий язык и некоторые языки народов СССР.

Второй роман писателя — «Буран», за который автор удостоен Государственной премии Казахской ССР имени Абая. Роман опубликован я журнале «Новый мир» (1965) Переведен на немецкий, персидский языки, а также на языки народов СССР.

В первый том его избранных произведений вошли роман «Грозные дни» и драматическая поэма «Клятва». Второй том составили роман «Буран», «Индийская повесть», рассказы, эссе и размышления писателя

Тахави Ахтанов является также одним из ведущих казахских драматургов. Им написаны десять драматических произведений. Наибольшей популярностью среди зрителей пользуются драмы «Сауле», «Печаль любви», «Отец и сын», «Клятва». Писатель занимается литературоведением и переводами.

---

— Эх, забитый он человек, этот Кулбай. Притерпелся, привык к унижениям. Но и он скоро опомнится. Люди уже отведали плодов Советской власти. Это наша власть, бедняцкая. До сих пор она только подтачивала баев, а теперь, мне думается, изготовилась накинуть на них большой курук. Вот ты и привез этот курук. А сам знаешь — в табуне всегда найдутся сильные хитрые кони, которые ловко прячутся в косяках. Дербисали тоже знает. Ты, верно, и сам это заметил. От всего его богатого имущества остались у него одни поскребки. А ты ломаешь себе голову: куда, дескать, девалось его богатство, его скот? Не ищи в юрте Дербисали того, чего в ней нет. Если хочешь чего-нибудь разыскать, слезай со своей арбы, садись на коня и сбрось с головы свою городскую шапку. У меня дома есть лишняя шапка, надень ее. И давай вместе объедем аулы. Но запомни: хоть ты и сын бедняка Арыстана, но сегодня ты начальник. Первый встречный не станет изливать перед тобой свою душу, не скажет правды. А что касается имущества и живности Дербисали, чего не знаю я, то знают люди. Лишь бы не перевелись на свете бабы: тайна, записанная даже в Коране, перестанет быть тайной. Слушай. Я тебе устрою встречу с ловкими джигитами. Как погляжу, ты все не можешь найти дорожку к ним. Есть здесь джигит Картбай, такой же боевой, как и ты. Мы зовем его Каратаем. Возьми его с собой — будет надежным товарищем. Начальство-то предупреждало:при раскулачивании баев вы должны опираться на бедняков. Мы и есть те бедняки.

Мурат с новой энергией взялся за дело: у родственников Дербисали он обнаружил спрятанный скот и имущество бая и конфисковал их. Далось это, конечно, нелегко. Но не только конфискация, а и раздел байского скота между бедняками оказался трудным делом. То ли играла здесь роль агитация баев, то ли давили вековая отсталость и темнота, но многие бедняки упирались. «Из разорившегося аула не бери и былинки», — говорит пословица. «Пусть бог наградит нас нашим собственным добром, не можем мы за чужим трудом тянуть руки. Скот, не принесший счастья Дербисали, и нам не даст счастья» — такова была мудрость вчерашних батраков.

Дербисали перед откочевкой сказал Мурату так:

— Голубчик Мурат, время мы переживаем лихое, и на это, видно, воля аллаха. Не стало богатства, которое мы собирали по крупинке, ногтями выцарапывали из земли. Ты ведь мне не чужой. И корень зла не в тебе сидит. На тебя у меня нет обиды. Как говорится: если время твое обернулось лисой, ты обернись гончей и догоняй. Будь счастлив! А мы перенесем все, что ниспослал нам аллах. В незнакомых местах много рытвин и ухабов, голубчик Мурат. Хотя бы оставил меня жить среди родных. Но что поделаешь!

— Отагасы, что это вы все поминаете о времени? — сказал Мурат. — Народ говорит, что хорошее время только теперь и наступило. Время — не лиса, а мы — не гончие. Власть прочно перешла к нам в руки, вот мы и переделываем время. Не скорбите о скоте, скот нашел своего настоящего хозяина, того, кто ухаживал за ним и растил его. А теперь отправляйтесь побыстрей, а то народ шумит.

— Да, время теперь ваше, — сказал Дербисали, и в глазах его сверкнула ненависть. Но он тут же опустил их и проговорил беззлобно: — Конечно, что же тут другое можешь сказать? Будь здоров, голубчик, передай поклон Арыстану и Жамиле. Кто знает, встретимся ли еще?

Но через четыре года они встретились. Мурат окончил совпартшколу. В 1932 году его командировали в район Жандыза. Это было тяжелое время в Казахстане.

Были ошибки, произвол перегибщиков, происки вредителей... Все это мешало окрепнуть молодому колхозу. Засучив рукава, взялся Мурат за дело, сплотил вокруг себя таких бедняков, как Жангабыл, Картбай... В гору пошел колхоз. И вдруг — как в воду канули несколько колхозников, стал пропадать колхозный скот. Мурат собрал преданных ему людей на совет.

— И Жолман-рваный рот, мой родственник, тоже пропал, — сказал Каратай. — Я потихоньку кое-что выведал у жены. В наши края тайком вернулся Дербисали, Это к нему уходят люди. Я полагаю, они скрываются в густых камышах Соналы.

Мурат, с согласия колхозников, вооружил колхозных джигитов дробовиками и соилами и посадил их на коней.

— Если сможете, уговорите их добром сдать оружие. Надо полагать, они не с голыми руками засели там, — предостерег Жангабыл.

После двухнедельных поисков колхозный отряд натолкнулся на бандитов. Они появились из ущелья на холме Каналы, что на противоположной стороне Соналы. Увидев многочисленный отряд, они застыли на месте, не зная, ударить ли по колхозникам или броситься наутек.

Мурат остановил отряд и, взяв с собой Каратая, выехал вперед. Дербисали он узнал издали. На голове бая красовалась лисья шапка, на плечах — легкая накидка, перетянутая в поясе. Он сидел, подбоченившись, на гнедом коне, поодаль от своей группы. Когда Мурат приблизился, Дербисали взглянул на него со злостью и рассмеялся. Борода его еще больше поседела за эти годы, былая полнота пропала — перед Муратом был сухой, жилистый, крепкий старик. Мурат понял, что ничего хорошего ждать от него нельзя, и круто остановил свою лошадь.

— Ну, чего же не приветствуешь меня, сын Арыстана? — издевательски спросил Дербисали. — Что ж не пожелаешь здоровья?

— И так вижу, что ты здоров, — ответил Мурат, обводя бандитов холодным взглядом. Головы у них повязаны платками, рукава закатаны. Их было не меньше тридцати, у многих ружья. Одни положили их поперек лошадиных грив, другие держали, опустив дула вниз. Было ясно, что выбора нет: либо одолеть их, либо умереть от их пули.

— Я не затем приехал, чтобы узнать, хорошо ли вы живете, — громко сказал Мурат. — Первое мое слово к тем джигитам, которые пошли за тобой, Дербисали. И к тебе это тоже относится. Образумьтесь. Сейчас же следуйте за мной. Не буду скрывать: если ослушаетесь, вам не поздоровится.

— В те годы ты меня выселил, а теперь зовешь ехать с тобой? Чтобы в тюрьму упрятать? Нет, не дождешься. Если сможешь, попробуй взять силой! — крикнул Дербисали и кивнул головой на своих всадников, стоявших на холме. — Явились к нам из города лясы точить, хвастали, что построите новую жизнь. Что ж, увидели казахи эту новую жизнь. Попробовали, какая она на вкус. Теперь поглядим, как вы сумеете перетянуть казахов на свою сторону. На русских надеетесь, а у русских дела не лучше.

Мурат ответил:

— Дерево, вырванное с корнями, больше не даст листвы. И мы не позволим ему расти.

— А-а, это только вы думаете, что вырвали. Нет. Мои корни глубоко сидят в земле.

— Перережем корни. А о судьбе казахов не беспокойся, они нашли свою дорогу. И ты уже не сможешь сбить их с этой дороги. Все, что ты сможешь сделать, это подставлять им ножку. Не очень-то надувай зоб. Тебе кажется, что ты возглавил народ, а у тебя под рукой всего тридцать человек. — Мурат повернулся к холму. — Джигиты, вас сбили с толку! Дербисали вместе с собой и вас всех хочет утопить. Что доброго вы от него видели? Ну-ка возвращайтесь к своим детям и женам! От имени Советской власти объявляю вам прощение!

— Обманывает этот щенок! — Дербисали, обернувшись к стоящему рядом с ним черномазому человеку с рваным ртом, приказал: — Убери его!

Криворотый, вытаращив глаза, наставил на Мурата ружье. В эту минуту Картбай, пришпорив коня, вымахнул вперед, заслонил Мурата и закричал:

— А ну, стреляй в меня, криворотый, чтоб ты сдох...

У черномазого ружье выпало из рук. Бандиты опешили.

— Только попробуйте тронуть представителей Советской власти, она завтра же сметет вас со всеми вашими потомками и наследниками! Не лайтесь, дурни, возвращайтесь в аул! Эх вы, тупоголовые! Не послушаетесь — погибнете! В эту критическую минуту «агитация» Каратая подействовала куда лучше и сильней, чем речи Мурата. Один за другим всадники трогали коней и переходили поодиночке на сторону муратовского отряда. Дербисали в сердцах огрел своего коня. В воздухе, изгибаясь змеей, просвистел бугалык Картбая и опустился на шею Дербисали.

 

Коренные перемены в аульной жизни пришлись как раз на молодые годы Мурата. Он быстро возмужал и окреп. Весь жаркий огонь молодости он отдавал тому, что рождалось на обломках старого. В горячке работы, кажется, и не заметил, как быстро менялся, как изменился вчера еще темный, невежественный народ, растекшийся по широкой степи. Тридцатые годы отдалились, оставив в душе Мурата ощущение, что он очень давно живет на свете, очень много перевидел, очень много выстрадал и передумал.

В мучительной схватке с отживающим рождалась новая жизнь. Дело не кончилось тем, что подрезали байские корни. Порой приходилось воевать с самим собой, с кровью отрывать что-то, глубоко засевшее в душе. Но жизнь прожита недаром.

В большой борьбе есть и маленькая доля его усилий. Все лучшее в себе Мурат отдал этой борьбе. И она продолжается. Сейчас он ехал на войну, чтобы победить самого хищного врага.

III

Ержана угнетало изменившееся к нему отношение Мурата. Самолюбие молодого джигита было уязвлено. Он не переживал бы свою неудачу так сильно, если бы Мурат накричал на него или наложил взыскание. Военная жизнь приучила Ержана строго относиться к себе. Но Мурат просто махнул рукой. К чему, дескать, слова тратить? Когда они вошли в вагон, Мурат сделал вид, будто Ержана и нет здесь — разговаривал только с Добрушиным, с Картбаем и задание дал Зеленину лично, словно не Ержан командир взвода.