Рэй Брэдбери - Дом

• Название: Дом
• Автор: Рэй Брэдбери
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27934-0

Билл и Мэгги купили дом. Билл — писатель и никогда в жизни не забил ни одного гвоздя. Но любовь к Мэгги и желание сделать её счастливой заставляют Билла всеми силами приняться за обустройство дома. Сможет ли Мэгги перебороть свою неприязнь к новому жилищу?

© asb

---

И он пошел прочь от нее вниз по лестнице.

Мэгги стояла и смотрела ему вслед. Она взглянула на разноцветные стекла. Что же он хотел такое сказать, что-нибудь до смешного банальное, а потом передумал? Она подошла к окну.

Сквозь розовое стекло мир внизу стал радостным и теплым. Запустелая округа из убогих домишек, сгрудившихся на краю пропасти, окрасилась в розовые закатные тона.

Мэг посмотрела сквозь желтое стекло. И мир наполнился солнечным светом, ярким, сверкающим и чистым.

Она посмотрела сквозь фиолетовое стекло. И мир закрыла туча, он стал болезненно-тоскливым, и люди в нем выглядели прокаженными, падшими духом и покинутыми. Дома казались почерневшими и безобразными. Как будто все покрылось синяками.

Она снова посмотрела сквозь желтое стекло. И вновь засветило солнце. Любая дворняжка казалась умным и милым псом. Самый грязный мальчишка казался чистюлей. Обветшавшие дома как будто засверкали новенькой краской.

Мэг взглянула на Уильяма, который, стоя внизу у лестницы, спокойно, с бесстрастным выражением лица, набирал номер телефона. Затем она снова перевела взгляд на цветные стеклышки и вдруг поняла, что он имел в виду. Ты можешь выбирать, сквозь какое стекло смотреть на мир. Сквозь темное или светлое.

Она почувствовала, что все потеряно. Она чувствовала, что уже слишком поздно. Иногда, даже если еще не поздно, чувствуешь, что все потеряно. Надо что-то сказать, произнести одно слово. Одно-единственное слово. Но она была не готова. Сама эта мысль была слишком нова для нее. Сейчас у нее не нашлось бы нужных слов, чтобы выразить, о чем она думает. Эта мысль просочилась внутрь нее. Она почувствовала лишь первое слабое волнение, но задушила его своим страхом и ненавистью к самой себе. А затем она почувствовала быстрые уколы ненависти к этому дому и к Уильяму за то, что они заставили ее ненавидеть саму себя. И в конце концов это вылилось в обычное раздражение, раздражение лишь против собственной слепоты.

Уильям разговаривал по телефону. Его голос разносился по великолепным лестничным маршам. Он звонил агенту по недвижимости.

— Мистер Вульф? Я по поводу дома, который вы мне продали на прошлой неделе. Послушайте, как вы думаете, могу ли я продать его? Быть может, с маленькой прибылью?

Тишина. Мэгги слышала, как учащенно забилось ее сердце.

Уильям положил телефонную трубку.

— Он может продать его, — сказал он, не глядя на Мэг. — С небольшой выгодой.

— С небольшой выгодой, — повторил Слухач в высотах дома.

Они молча обедали, когда кто-то громко постучал во входную дверь. Уильям, с несвойственным для него молчанием, пошел открывать.

— Чертов звонок не работает! — раздался в холле крикливый женский голос.

— Бесс! — воскликнул Уильям.

— Билл, старый сукин… эй, а местечко-то ничего!

— Тебе нравится?

— Нравится ли мне? Повяжи-ка мне платок на голову и дай в руки швабру!

Они начали о чем-то весело болтать. На кухне Мэгги отложила нож для масла и стала слушать, холодея от тревоги.

— Господи, что бы я только не отдала за такое местечко! — кричала Бесс Олдердайс, с топотом бегая по всему дому. — Ты только взгляни на эти перила ручной резки. Хейсус, как говорят испанцы; ты только посмотри на эту хрустальную люстру! Кто ж тебе такое сокровище втюхал, а, Билл?

— Нам повезло, что его выставили на продажу, — ответил Билл из прихожей.

— Я много лет назад положила глаз на этот дом! И вот ты, ты, проклятый везунчик, ты выхватил его прямо из цепких чумазых лапок добрейшей Бесс Олдердайс.

— Давай мой свои цепкие чумазые лапки и иди на кухню, пообедай.

— Обед, черт, когда ж мы будем работать? Я хочу приложить к этому руку!

Мэгги вышла в холл.

— Мэгги! — закричала ей Бесс Олдердайс в своем строгом габардиновом пальто и туфлях на плоской подошве. — Как я тебе завидую!

— Привет, Бесс.

— Что-то ты выглядишь какой-то усталой, — продолжала кричать Бесc. — Слушай, ты сядь посиди, а я помогу Биллу. У меня силы хоть отбавляй, потому что я ем хлопья «Уитиз»!

— Мы не будем здесь жить, — спокойно сказал Билл.

— Что? — Бесс посмотрела на него, как на помешанного. — Нынче здесь, завтра там, твое имя что — Фигаро? Ладно, продай его мамочке, мамочка хочет его купить.

— Мы попробуем найти какой-нибудь небольшой бревенчатый домик, — притворно весело сказал Билл.

— Сам знаешь, что такое эти бревенчатые дома, — фыркнула Бесс. — Ладно, раз уж я у тебя покупаю этот дом, Билл, давай хоть помоги мне прибраться у себя! Пособи-ка мне снять эти шторы!

И она подошла к окнам гостиной, чтобы сорвать с них изъеденные молью шторы.

Они трудились вдвоем, Бесс и Уильям, до самого вечера.

— Иди-ка ты полежи, дорогуша, — сказала Бесс, похлопывая Мэгги по плечу. — Я помогу и денег не возьму.

Дом гудел эхом голосов и скрипением щеток. То и дело раздавались взрывы хохота. В коридорах бушевали пыльные вихри, а один раз Бесс от смеха чуть не свалилась с лестницы. Слышался стук и скрип выдираемых из стен гвоздей, мелодичное позвякивание задеваемых люстр, шорох срываемых старых обоев.

— Это мы поставим в чайной гостиной, а это — здесь: так, а эту стену мы вообще снесем! — кричала Бесс сквозь облака пыли.

— Верно! — смеялся Уильям.

— А еще я видела недорогой набор старинных стульев, которые как раз сюда подойдут! — говорила Бесс.

— Отличная идея! — вторил ей Билл.

Они что-то живо обсуждали, расхаживая туда-сюда, добираясь до каждого уголка. Уильям рисовал синим мелом какие-то отметины, выбрасывал в окна ненужную мебель, которая с грохотом падала на землю.

— Молодчина! — кричала Бесс. — Как насчет того, чтобы развесить на этой стене красивые баварские тарелочки, а, Билл?

— Здорово! Превосходно!

Мэгги во всем этом не участвовала. Сначала она бесцельно поднялась наверх, в спальню, затем спустилась вниз и вышла из дома на солнышко. Но и здесь до нее доносился счастливый смех Билла. Он строил планы, раздумывал, хохотал, и все это вместе с другой женщиной. Он и думать забыл о продаже дома. Как он поступит, когда вспомнит, что звонил агенту по недвижимости? Уж конечно, ему будет не до смеха.

Мэгги скрестила руки на груди. И что такого в этой Бесс Олдердайс? Уж наверное, не ее плоскогрудое, костлявое, неуклюжее тело и не торчащая во все стороны нечесаная шевелюра или заросшие брови! Как бы то ни было, в ней было воодушевление, свежесть и напор, которых не хватало ей, Мэгги. А на что они ей? В конце концов, какое право имела Бесс приезжать сюда? Это ведь не ее дом? Пока что, во всяком случае.

Через открытое окно она услышала голос Бесс:

— Ты хоть знаешь, какая у этого дома история? Он был построен в тысяча восемьсот девяносто девятом году одним адвокатом. Раньше здесь вся округа была такая. Это был благородный дом, он и сейчас благородный. Люди гордились тем, что живут здесь. И они по-прежнему могут этим гордиться.

Мэгги стояла в холле. Как Бесс удалось все расставить на свои места? Все было наперекосяк, пока не вошла Бесс и не расставила все по мостам. Но как? Слова тут ни при чем. Словами вряд ли можно что-то поправить. Тут нечто большее. Это были дела, упорный и долгий труд. И сейчас Бесс нравилась Биллу больше, чем ему когда-либо будет нравиться Мэгги. Почему? Потому что у Бесс были проворные руки и живое лицо, она расправлялась с одним делом и переходила к следующему.

Но главное все же — Билл. Ему хоть раз в жизни приходилось забить гвоздь или перетаскивать ковер? Нет. Будучи писателем, он всю жизнь до сегодняшнего дня только сидел и сидел. К встрече с этим Домом Ужасов — подходи-налетай, цена — копейка, не скупись-покупай! — он был готов не больше, чем она сама. Как же ему удалось за одну ночь так перемениться, чтобы наброситься на этот дом, вцепиться в него зубами и ногтями? Ответ напрашивался сам собой. Он любит Мэгги. Это будет ее дом. Остановись они на одну ночь в какой-нибудь пещере, он сделал бы то же самое. В любом месте хорошо, если Мэгги рядом.

Мэгги закрыла глаза. Все замыкалось на ней самой. Она была катализатором. Без нее он сидел бы на месте и никогда не взялся бы за эту работу. А она сама весь день чувствовала бы себя потерянной. Весь секрет был не в Бесс или Уильяме, а в самой любви. Любовь всегда подвигала на труд, будила энтузиазм. А раз Уильям трудился, чтобы сделать ее счастливой, почему бы и ей не сделать того же для него? Любовь всегда что-то где-то строит. Иначе она угасает. Всю свою совместную жизнь вы строите — строите себя, строите дома, растите детей. Если один останавливается, другой подхватывает импульс. Но тогда получается лишь половина всего строения. В конце концов оно рассыпается, как карточный домик.