А. Лаврин - 1001 Смерть

• Название: 1001 Смерть
• Автор: А. Лаврин
• Издательство: «Ретекс»
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1991

От автора

Три великих тайны есть в нас: рождение, любовь и смерть. Оставляя первые две за пределами своего внимания, некоторое время назад я начал собирать материалы, связанные со смертью. Прекрасно понимая, что тема эта необъятна так же, как и сама жизнь, (поскольку является ее частью), я не ставил себе целью узнать о смерти все. Мне хотелось понять ее. Это можно назвать праздным любопытством, бегством от жизни, преодолением страха перед мистическим ужасом физического небытия…

---

Его стали посещать видения и сны. Когда он заболел, ученики просили старца молиться духам о выздоровлении.

— А следует ли это делать? — спросил Конфуций; и когда ему сказали, что правила предписывают поступать так, он сказал: «Я молился давно». Этим он, может быть, хотел сказать, что вся его жизнь была служением Небу.

В 479 году он прервал свои литературные занятия, чувствуя приближение конца. В беседах с учеником Цзы Кунгом он, однако, все время возвращался к древним временам. Он снова стал сетовать на то, что «не нашлось ни одного правителя, который захотел бы стать его учеником».

Под конец он в тоске воскликнул: «Кто после моей смерти возьмет на себя труд продолжать мое учение?» — это были его последние слова.

КОРНИЛОВ Лавр Георгиевич (1870–1918) русский генерал, во время Гражданской войны в России командующий Добровольческой армией белых. Корнилов был убит при штурме Екатеринбурга. О том, как это произошло рассказывает другой участник событий — генерал Антон Деникин:

«С раннего утра 31-го (13 апреля 1918 г. по новому стилю. —А.Л.), как обычно, начался артиллерийский обстрел всего района фермы.[42] Корнилова снова просили переместить штаб, он ответил:

— Теперь уже не стоит, завтра штурм.

Перебросились с Корниловым несколькими незначительными фразами — я не чувствовал тогда, что они будут последними…

Я вышел к восточному краю усадьбы взглянуть на поле боя; там тихо; в цепях не слышно огня, незаметно движения войска. Сел на берегу возле фермы. Весеннее солнце стало ярче и теплее; дышит паром земля; внизу под отвесным обрывом тихо и лениво течет Кубань; через голову то и дело проносятся со свистом гранаты, бороздят гладь воды, вздымают столбы брызг, играющих разноцветными переливами на солнце, и отбрасывают от места падения в сторону широкие круги.

Подсели два-три офицера. Но разговор не вяжется, хочется побыть одному. В тиши — тягостное чувство, навеянное вчерашней беседой с Корниловым. Нельзя допустить непоправимого… Завтра мы с Романовским, которому я передал разговор с командующим, будем неотступно возле него…

Был восьмой час. Глухой удар в роще: заметались кони, зашевелились люди. Другой, совсем радом — сухой и резкий…

Прошло несколько минут…

— Ваше превосходительство! Генерал Корнилов…

Предо мной стоит адъютант командующего подпоручик Долин-ский с перекошенным лицом и от сдавившей горло судороги не может произнести больше ни слова. Не нужно. Все понятно.

Генерал Корнилов был один в своей комнате, когда неприятельская граната пробила стену возле окна и ударилась об пол под столом, за которым он сидел; силой взрыва его подбросило, по-видимому, кверху и ударило о печку. В момент разрыва гранаты в дверях появился Долинский, которого отшвырнуло в сторону. Когда затем Казанович и Долинский вошли первыми в комнату, она была наполнена дымом, на полу лежал генерал Корнилов, покрытый обломками штукатурки и пылью. Он еще дышал… Кровь сочилась из небольшой ранки в виске и текла из пробитого правого бедра.

Долинский не докончил еще своей фразы, как к обрыву подошел Романовский и несколько офицеров. Принесли носилки, поставили возле меня. Он лежал на них беспомощно и недвижимо. Я наклонился к нему. Дыхание становилось все тише, тише и угасло.

Сдерживая рыдания, я приник к холодеющей руке почившего вождя…

Неприятельская граната попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного.

Вначале смерть главнокомандующего хотели скрыть от армии до вечера. Напрасные старания: весть разнеслась, словно по внушению. Казалось, что самый воздух напоен чем-то жутким и тревожным и что там в окопах еще не знают, но чувствуют, что свершилось роковое.»

КОСЫГИН Алексей Николаевич (1904–1980) — Председатель Совета Министров СССР, член Политбюро ЦК КПСС. Известна оценка, данная Косыгину еще в 1964 г. американским журналом «Ньюсуик»:

«Косыгин — новый тип советского руководителя, не столько идеолог, сколько практик… Человек такого типа мог бы возглавлять крупную корпорацию вроде «Форда» или «Дженерал моторе», но не кажется способным руководить политической партией».

Косыгин пережил Сталина и Хрущева, но не успел пережить Брежнева. Зять Косыгина академик Д.Гвишиани свидетельствует, что в последние годы отношение Брежнева и его окружения к Косыгину резко ухудшилось.

Тем временем и здоровье стало подводить премьера. Он серьезно заболел. Как вспоминает бывший член Политбюро ЦК КПСС В.В.Гришин, «у него был инфаркт миокарда, причем очень обширный. Чазов говорил мне: удивительно, как жив человек, у него вместо сердечной мышцы «отгонка», как он выражался. Сам Косыгин плохо оценивал свое состояние, хотя и был очень активен, подвижен, но в конце концов Четвертое главное управление Минздрава внесло в Политбюро официальное представление, что работать он теперь уже не может».

Находясь в больнице, в октябре 1980 г. Косыгин вынужден был написать заявление об освобождении его от обязанностей Председателя Совета Министров СССР. Заявление было послано вечером, накануне сессии Верховного Совета, но уже после состоявшегося пленума ЦК.[43] Было оно очень кратким, в нем ничего не говорилось о членстве в Политбюро.

На второй день после отставки с поста Председателя его лишили охраны, правительственной связи, служебной машины, которая, правда, больше не понадобилась — оставшиеся дни он провел в больнице. Никто из коллег, бывших помощников, охранников не навещал и не звонил ему, чтобы сказать доброе слово, все чего-то опасались, как в былые времена. Умирая в больнице, он бредил цифрами, переживал за предстоящую пятилетку, опасаясь ее полной неудачи, огорчался нежеланием Политбюро заниматься этим вопросом…

18 декабря 1980 г. Косыгин скончался в больнице. О его смерти официальная пресса сообщила лишь через три дня.

КРАНМЕР ТОМАС (1489–1556) — архиепископ Кентерберийский, деятель английской Реформации.

Кранмер положил жизнь на, утверждение в стране англиканской (протестантской) церкви, но когда умерли Генрих VIII и Эдуард VI, на престол взошла Мария Тюдор, прозванная впоследствии «Кровавой», и восстановила в Англии католицизм. После этого Кранмер был обвинен в государственной измене и заключен в тюрьму. Конечной целью королевы было отлучение «еретика» от церкви и его казнь. С ее благословения организовали диспут в Оксфорде между Кранмером и католическими богословами, результат которого был предрешен — университетские теологи проигравшим признали архиепископа. Ему предоставили 80 дней для апелляции к папе римскому, но при этом почему-то «забыли» выпустить из тюрьмы. Папа, который когда-то утвердил архиепископский сан Кранмера, теперь его этого сана лишил. Остальное, как говорится, было «делом техники». И тут случилось неожиданное, — пишет историк, — Кранмер, долго проявлявший непреклонность, вдруг капитулировал. Несколько раз под давлением осаждавших его испанских прелатов (Мария Тюдор была обручена с испанским принцем Филиппом. — А.Л.) Кранмер подписывал различные «отречения» от протестантизма, то признавая свои прегрешения, то частично беря назад уже сделанные признания. Обреченный на смерть старик руководствовался не только страхом за свою жизнь, хотя его отречение от протестантизма, быть может, и было продиктовано надеждой на помилование и взято обратно, когда эта надежда не оправдалась. Он был готов принять смерть протестантом, как это бесстрашно сделали его единомышленники Латимер и Ридли. Но он был согласен умереть и католиком, если это, как ему вдруг показалось, приведет к спасению души. Подготовив и подписав многочисленные экземпляры своего очередного, наиболее решительного покаяния, Кранмер в ночь перед казнью составил два варианта своей предсмертной речи — католической и протестантской. Уже на плахе он предпочел последний вариант. Более того, он нашел в себе силы, чтобы сунуть в огонь свою правую руку, написавшую многочисленные отречения. Протестанты очень восхищались этим мужеством на эшафоте, тогда как несколько обескураженные католические авторы разъясняли, что Кранмер не совершил ничего героического: ведь эта рука все равно была бы сожжена через несколько минут…

Но, как бы то ни было, утром 21 марта 1556 г. Кранмер с большим мужеством и достоинством принял смерть на костре. Огонь горел не слишком усердно, и, когда он окончательно погас, палачи стали ворошить золу. В ней отыскались несгоревшие части тела бывшего архиепископа. Враги Кранмера использовали это для очередного очернения — они стали утверждать, что не сгорело сердце еретика — оно, мол, слишком было пропитано пороками.

КРОУХЕРСТ ДОНАЛЬД (1932–1969) — английский яхтсмен. Историю Кроухерста знаменитый мореплаватель-одиночка сэр Френсис Чичестер назвал морской драмой столетия.