Виталий Калашников - Стихи Виталия Калашникова, которые очень нравятся Бакшутову, Давыдову и Маше

• Название: Стихи Виталия Калашникова, которые очень нравятся Бакшутову, Давыдову и Маше
• Автор: Виталий Калашников
• Издательство: Издательский центр "Булат"
• Жанр: Поэзия
• Год: 1999
• ISBN: 5-88187-096-4

---

1985

ВОСПОМИНАНИЯ О СТАРШЕМ БРАТЕ

Он спал тяжело и проснулся лишь перед обедом,
И горло потрогал, когда стал пиджак надевать,
И бабка сказала: "А ну-ка беги за ним следом,
А то на душе неспокойно мне — вдруг он опять…"

Он центр обошел в третий раз и во встречные лица
Глядел напряженно, и было понятно без слов,
Что взглядом своим он все ищет, за что зацепиться,
Но взгляд все скользил, и его все несло и несло.

Когда же он вышел на станцию и, папироску
Спросив у прохожего, жадно ее закурил,
Я больше не выдержал — выбежал из-за киоска
И с криком помчался, и ноги его обхватил.

Он часто дышал и все ждал, когда я успокоюсь,
Дрожащей рукою меня прижимая к груди.
"Ты что разорался?"
"Я думал, ты прыгнешь под поезд".
"Ну что ты, братишка… уже все прошло… ты иди".

1984

* * *

Из Василия Александрийского

Я бродил среди диких скал,
Вдалеке от любимых рож,
Я не то что от них устал,
Просто слишком на них похож.

И глядел на морской прибой,
И молился за них за всех —
Я беседовал сам с собой,
Обращаясь куда-то вверх.

Но в счастливой своей тоске
Не один я бродил, о нет!
За спиною в морском песке
Различал я мельчайший след.

И на каждый ответ немой,
Говоря и ступая в такт,
Собеседник незримый мой
Улыбался: все так, все так.

И упала завеса чар,
И раздался беззвучный гром,
Только истины теплый шар
Окружал нас со всех сторон.

Но недолог был мой улов.
Мир ворвался одним броском.
Лишь одна полоса следов
За спиною в песке морском.

Лишь громадины черных скал,
Лишь канаты седых валов,
Только мира немой оскал
И одна полоса следов.

Безутешен был мой упрек:
Тот, кто должен быть всех нежней,
Почему же ты так жесток
В миг, когда ты всего нужней?

Если все разлетелось в прах,
Если сердца разрушен дом,
И один лишь кромешный страх
В мире странном и нежилом,

О, верни нас в свои сады!
И услышал я в облаках:
"Тише, это мои следы.
Я несу тебя на руках".

1998

* * *

Тебя все чаще поднимают на смех,
и правда, ты теперь совсем жалка.
Но я — ловец, в тебя влюбленный насмерть,
чувствительней любого поплавка.

Я стерегу тебя на этой глади,
предчувствуя твою живую кровь,
не для того, чтоб целовать и гладить.
И это не похоже на любовь.

Я сознаю — ты мне необходима,
не зная сам, зачем и почему,
но главное — чтоб ты не приходила
ни просто, ни по зову моему.

Остерегись, я все успел завесить
незримой паутиною сетей,
и на машинке чутко дремлют десять
паучьих пальцев нежности моей.

1986

* * *

Н. З.

Есть искус, и ты его знаешь, и я говорю:
Не стоит ему поддаваться, ведь может случиться,
Что это ловушка — окно распахнуть февралю,
Когда он в него постучится продрогшею птицей.
Простая уловка, а ты ведь уже не вольна
Душе запретить потаенную слежку и сверку:
Смотри-ка: чуть станет мне плохо — и тотчас она
Закатит глаза и повалится лапками кверху.
Вот странно!
А это не странно, а это — силок.
Подкинутый искус душе — примерять парадигму,
Вот так Анна Павлова долго глядит на цветок
И вдруг произносит "Умрет он — я тоже погибну".
И все, и капкан. Паутина уже напряглась,
И сила слепая незримые тянет тенета:
Меж танцем и цветом налажена прочная связь,
И время цветка направляет пуанты полета.
А если душа потаенна, добра и нежна,
Тем больше найдется охотников смять, поживиться,

Хотя бы — дотронуться, да и самой ей нужна
Зацепка, опора — пусть розовый куст, пусть синица.
Но это приманка: щебечущий пестрый клубок,
В котором и жизни — на месяц. Зачем эфемеры,
Когда иммортели усеяли Юг и Восток?
Есть пляжи любви,
        есть приливы надежды,
                 созвездия веры.

1988

ПОДРУГЕ

Е. А.

Боже мой, как легко с тобой жить!
Так привычно, почти тривиально.
Нам придется кого-то убить,
Чтоб у нас была общая тайна.

1996

СТАРИННЫЙ СОНЕТ

Зажгу свечу и напишу сонет.
Сонет старинный с привкусом разлуки.
И вслух прочту, и растворятся звуки,
Смущавшие свечи высокий свет.

Но в воздухе оставит слабый след
Звук отошедший вдохновенной муки,
Заставившей уста, глаза и руки
Искать меж строк затерянный ответ.

Теперь усну, и помяну добром
Ушедший день. И можно о другом
Подумать, приглашая сновиденья.

И минут дни, и через много лет
Зажгу свечу и напишу сонет
Тот самый, не заметив повторенья.

1978

К ФРАГМЕНТУ СТАТУЭТКИ "ЭРОТ И ПСИХЕЯ"

Годы и войны безжалостно глину крошат
Что остается нам? Только фрагменты, детали…
Но узнаю:
     вот Эрот и Психея —
               Любовь и Душа
Снова слились в поцелуе и головы вновь потеряли.

1984

СТИХИ, НАПИСАННЫЕ ВО СНЕ

Есть нежеланье жить и есть желанье смерти —
И это вещи разные,
          поверьте.

1998

* * *

Здесь русский дух… А русский ли? Едва ли.
Когда огонь в Акрополе потух,
Нам дивное наследство передали —
Дух эллинства, неистребимый дух.

Как верующие с вечной жаждой чуда,
Глазами внутрь — святая простота,
Не там ли жизнь мы прожили, откуда
Для эллина сияла красота?

Не этот ли, знакомый нам до боли,
До головокруженья, до любви,
Родимый запах нам дарило поле,
И лес, и город, выросший вдали.

И в нас вошло за сопричастность эту,
Рожденную в далекой полумгле,
Стремленье неосознанное к свету
И эта тяга вечная к земле.

1983

НАПУТСТВИЕ ТО'МУ, ЧТО УШЕЛ ИЗ ДО'МУ, В НАЗИДАНИЕ ТОМУ', КТО ОСТАЛСЯ В ДОМУ'

Юноша прекрасный
Покидает дом,
А вокруг ужасный
Мир стоит вверх дном.

Юноша прекрасный,
Не пускайся в путь,
Замысел напрасный —
Мир перевернуть.

С юною замашкой
Вздумал глупый Том
Ставить вниз тормашкой
То, что кверху дном.

Это дело глухо,
Лучше не лукавь,
Шлюха будет шлюхой,
Как ее ни ставь,

Пуля будет пулей…
Как там ни крути,
Поджидает дуля
На любом пути.

Все архипелаги,
Словно напоказ,
Поспускали флаги
С рей — да в унитаз.

В этом мире скверном
Ждет тебя одно:
Грязная таверна,
Кислое вино.

Возвратись, упрямый,
К дому, где в слезах
Ждет старушка-мама,
Стоя на ушах.

1984

* * *

Работа, выпивка, семья —
Вот круг, в котором заперт я.
Да и тебе скажу, мой друг,
Не выходи за этот круг.
Вне круга та же кутерьма —
Психушка, КГБ, тюрьма.

1982

ПОРЫВ ВЕТРА

Первый порыв после утренней зорьки
Поднял волну и ударил по травам,
Был он настолько холодным и горьким,
Словно пропах пролетевшим составом.

Словно вослед за архангельским скорым
С Белого моря по белой равнине
Он проструился стальным коридором
Горькою весточкой, ласточкой зимней.

И просочились прозрачным тоннелем
Первые усики будущей вьюги,
Вмиг оплетая стволы и колени
И разметая листву по округе.

Листья кружат, и, наверно, с листвою
Ветер к калитке прибил телеграмму.
Вот я сейчас подниму и открою.
Господи, что же там: бабушка? мама?

1985