Ильдиго фон Кюрти - Сердечный трепет

• Название: Сердечный трепет
• Автор: Ильдиго фон Кюрти
• Издательство: Амфора
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5 94278 536 8

Они совершенно не подходят друг другу. Он преуспевающий адвокат, а у нее свое кафе в Гамбурге. Его переполняют нереализованные желания, а она пытается в них разобраться. Он любит свою мебель, а она — свои проблемы. И при этом оба любят друг друга. Но в одно проклятое утро все рушится в одночасье. С разбитым сердцем садится она в машину, одержимая жаждой мести. Тем более что завтра ей исполнится 32 года.

---

«Вот, дорогая, я принес вам кольцо. А это, вероятно, тоже ваше».

Упс! Мой лифчик. Как неприятно. Часы своего сына Юлиус тактично прячет в карман пиджака. Джентльмен старой школы. Такой, наверное, скажет даме, случайно застав ее голой в своей ванной: «Excuse me, Sir!»

«Могу я вас подвезти?»

«Спасибо, не стоит. Моя машина стоит у „Занзибара"».

«В таком случае я позволю себе проводить вас до нее».

Мы молча идем рядом. Дорогу я знаю. И четырех месяцев не прошло с тех пор, как я гуляла здесь рука об руку с Филиппом.

Я выпила стаканчик или два сверх дозы. Я вообще люблю выпить лишнего. Удовольствия становятся острей. Вполне в духе моего любимого Бурги, когда в поздний час с блестящими от вина глазками он объявляет:

«Друзья, заявляю вам: веселье без алкоголя искусственно!»

Филипп тоже был изрядно навеселе в тот раз, когда мы покидали «Волнолом». Конечно, он может выпить больше, чем я, но алкоголь на него производит гораздо более заметное действие. Я по жизни вообще шутлива, словоохотлива и откровенна. Поэтому выпила я или нет, по моему поведению понять трудно. У Филиппа же это сразу заметно: после первой же бутылки он начинает смеяться чаще, и чем больше добавляет, тем сердечнее становится его смех. При этом видны его прекрасные ухоженные зубы.

«Филипп, — дразню я его иногда, когда утром он идет в ванную, — ты так редко показываешь зубы, что тебе нет необходимости их чистить».

Как бы то ни было, вечер получился очень веселым. Около двух часов Юлиус завел нас в свой подвал с сауной, солярием, джакузи и светящимся потолком в виде звездного неба.

Филипп, я, Юлиус и его маленький толстый партнер по гольфу уселись вокруг джакузи. Разумеется, при полном параде. Юлиус в смокинге, Филипп в костюме от Бриони, а толстяк — в клетчатых брюках и желтом свитере с ромбовидным вырезом. Юлиус заказал напитки по внутреннему телефону и пультом включил установку. Старая, самая лучшая музыка. Песни, которые еще во времена моей юности считались ретро. Чудесные. Я громко подпевала, мне вторило урчание джакузи, а тот факт, что я была самой юной в этой компании, наполнял меня восторгом.

Don't you look at my girlfriend,
she's the only one I got…[57]

Живы ли они еще, те люди, которых тогда, в каменном веке, называли «хипарями»?

Take a jumbo 'cross the water
like to see America.[58]

Я плескалась и странным образом тосковала по временам, ушедшим так давно, что я могла о них знать только понаслышке.

Потом мы говорили о любви вообще и о ней же в частности. Я люблю говорить на интимные темы. Так сказать, это мой конек. В чувствах я знаток и очень интересуюсь тем, что испытывают другие люди.

«Вы любите свою жену?» — спросила я маленького толстяка.

«Нет».

Казалось, он не хочет углубляться в тему. «А вы, Юлиус, вы любите свою жену?» «Нет, уже давно нет». «Почему же вы вместе?» «Боюсь, это только вопрос времени, моя куколка».

Он сделал музыку громче. «Что в нем происходит, — подумала я, — может, эта песня напоминает ему о времени, когда он еще любил свою жену?»

Я думала обо всех женщинах, благодаря которым их мужья стали такими, какими стали: успешными, самодовольными, относительно хорошо воспитанными и одетыми людьми, которые ежедневно меняют трусы, посылают матерям цветы ко дню рождения и, возвращаясь домой после своих важных дел, любят, чтобы их дети были уже в постели.

Никогда ради мужчины я не отказывалась ни от чего, если не считать моего душевного покоя, многих, многих плиток шоколада с нугой, равно как и многих часов блаженного послеобеденного отдыха, которые, вместо дивана, провела на тренажере. Я всегда утверждаю, как и все мои знакомые женщины, что ем обезжиренную пищу и сжигаю калории самыми мазохистскими способами только затем, чтобы чувствовать себя вольготно в собственном теле, но на самом деле это минимум на шестьдесят процентов ложь. Главным образом я хочу, чтобы так себя чувствовали другие, вступая в контакт с моим телом.

Но правда и то, что ни один мужчина на свете еще не сделал карьеры благодаря мне. Я никогда никому не обеспечивала тыл и не подчиняла своих желаний его желаниям. Для этого я слишком ориентирована на свои потребности. Практически я почти всегда только на них и ориентируюсь. И тем не менее я уважаю таких жен, как у Юлиуса Шмитта.

Марита Шмитт. Уже двадцать семь лет супруга Юлиуса Шмитта. Прервала свое образование, чтобы — пока учится муж — родить сына. Который спустя двадцать четыре года шептал мне на ухо всякую мерзость. На вечеринках готовила для шефа мужа, когда у того еще был шеф, разные необыкновенные кушанья. При этом Марита поправилась на два или три размера. Так же, впрочем, как и ее супруг.

Юлиус и Марита, как и многие люди, долго прожившие вместе, все сильнее походят друг на друга. С Маритой я познакомилась на пятидесятилетии Юлиуса. Они произвели на меня впечатление брата и сестры. У них одинаковая манера держать бокал с вином, разделывать рыбу и повышать голос в конце предложения — похоже на звук двухмоторной «Щессны», берущей неожиданное препятствие.

Трогательно. Когда супруги перенимают черты и манеры друг у друга. Для этого не обязательно так уж любить друг друга, достаточно просто проводить вместе определенное количество часов в неделю. Обмен привычками иногда приводит к курьезам. Так, муж моей школьной подруги Кати из-за перенесенного воспаления глуховат на левое ухо. В разговорах он всегда слегка поворачивает голову, чтобы приблизить к собеседнику здоровое, правое ухо. И что бы вы думали? В мой последний визит я обнаружила у Кати тот же наклон головы, хотя она отлично слышит обоими ушами.

Шмитты даже внешне похожи. Оба среднего роста, широкие в бедрах и с удивительно толстыми носами. Или нос одного за годы брака стал толще? Стану ли я похожа на Филиппа? Может, через пятнадцать лет я стану такой же толстой, как он, то есть вдвое выше, чем сейчас? Или, чего доброго, он уменьшится? А может, я смогу перенять его уверенность в себе? Эту абсолютную убежденность в достижении любой цели, которая иногда просто не дает Филиппу радоваться успеху. Потому что он и так в нем не сомневался. Я тоже не очень-то радуюсь успехам, потому что всегда сомневаюсь, — ведь не могло это быть так уж сложно, раз удалось даже мне. Обрету ли я, как Филипп, когда-нибудь его уверенность? Научусь ли не воспринимать дельную критику лично в свой адрес? Неужели я буду покупать только такие книги, которые потом прочитаю, и употреблять только те иностранные слова, которые действительно понимаю? Прекращу ли я когда-нибудь задавать глупые вопросы? Например, такие:

«Тебе Гизела Бюндхен нравится больше меня?»

«Тебе ведь не нравится большая грудь, правда?»

«Посмотри-ка на ту похожую на крысу супермодель — она только что зашла в ресторан, — ты бы стал с нею спать, если бы не встречался со мной?»

«Ты уже готов был когда-нибудь мне изменить?»

«О ком ты думаешь, когда онанируешь?»

«Будешь ли ты считать меня красивой, когда мне будет сорок девять?»

«Ты какую-нибудь женщину любил больше меня?»

Почему мужчины не задают такие вопросы?

Действительно, почему? Потому что не хотят, чтобы им врали? Или боятся, что женщины ответят честно:

«Нет, пончик, я ничего не имею против твердых, как доска, мускулов на животе. Джордж Клуни, конечно, обворожителен, но в тебе меня привлекают скрытые достоинства. Уж я бы не выталкивала Джорджа из постели, тем более что в своих фантазиях я уже раз сто пережила с ним потрясающий секс. С твоими возрастными признаками я смирюсь только тогда, когда буду уверена, что со своими возрастными признаками не смогу найти никого моложе».

Нет, я не знаю ни одного мужчины, который бы задавал подобные вопросы, и к счастью, ни одного, который был бы так бессердечен, чтобы сказать правду в те моменты, когда ложь нужна, даже ожидаема. Можно лишь вообразить следующий апокалиптический диалог:

«Любимый, что было бы, если бы меня у тебя не было?»

«У меня была бы другая».

Фу, совершенно невозможно представить. Куда бы мы зашли, если бы женщинам грозила опасность всегда получать честные ответы на свои глупые вопросы? Человечество бы вымерло. В самом деле.

Юлиус разлил шампанское и прервал мои важные для антропологии размышления.

«Знаете, моя дорогая куколка, что особенно печально? Через двадцать пять лет брака я совсем не грущу, что больше не люблю свою жену».

«Если ты не грустишь, то радуйся», — бестактно закричал толстяк.

«Это действительно грустно», — сказала я с пониманием и сжала под водой руку Филиппа. Он обнял меня очень крепко, как будто хотел сказать: «Мы всегда будем любить друг друга, не беспокойся».

«Конечно, мы тоже раньше думали, что будем любить друг друга всегда», — сказал Юлиус.