Найо Марш - Смерть в день рождения

• Название: Смерть в день рождения
• Автор: Найо Марш
• Издательство: Издательство «Артикул-принт»
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-93776-065-4

Этот роман нередко называют лучшей книгой Найо Марш позднего периода. Это далеко не единодушное мнение критиков, но как бы то ни было, это одна из самых заметных ее книг, часто упоминаемых в критических статьях и заметках о ее творчестве.

«Смерть в день рождения» — один из выдающихся «театральных» романов мисс Марш, и не только потому, что многие персонажи из театрального мира. Подача сюжета вполне сценична (роман был впоследствии переделан в пьесу). В рецензиях снова появились упоминания пьесы Пиранделло «Шесть персонажей в поисках автора» и большого лондонского успеха мисс Марш, причем наиболее серьезные из них отмечали и заимствования, и находки автора при изображении взаимосвязи поведения персонажей и скрываемых ими обстоятельств. Роли, маски, ритуалистика, появление и уход действующих лиц, театральный лексикон — все это тщательно продумано и превосходно подано.

---

— Только запомни, Тимми, — произнес Маршант, когда они входили в дом, — я не связываю себя никакими обязательствами.

— Естественно, дорогой мой. Совершенно естественно. Однако вы свяжете себя ими. Это я обещаю. Свяжете.

— Мэри, дорогая! — воскликнули они оба, ныряя в гущу собравшихся.

Рози и Берти решили приехать вместе. Об этом они договорились после ленча, долго и мрачно размышляя, последовать ли велению гордости или принять во внимание профессиональную целесообразность.

— Пойми, душа моя, — говорил Берти, — если мы там не появимся, она опять расхулиганится и прямиком отправится в Правление. А ты знаешь, как Монти суматошится по поводу личных отношений. Если в театре все благополучно, ему обеспечен успех. Никто, ну просто никто не может себе позволить сказать другому резкое слово. Он ненавидит раздоры.

Рози, переживающая последствия своей утренней несдержанности, мрачно согласилась.

— Господь свидетель, — сказала она, — в моем теперешнем положении я не могу давать повод думать, что у меня тяжелый характер. Ведь мой контракт еще не подписан, Берти.

— Ясно как день. Нашим девизом должно стать «Великодушие».

— Провалиться мне на этом месте, если я стану перед ней пресмыкаться.

— Нам и не надо этого делать, дорогая. Пожатие руки и долгий-долгий взгляд прямо в глаза — этого вполне достаточно.

— Мне отвратительно так поступать.

— Не важно. Будь выше этого. Бери пример с меня. У меня в этом большой опыт. Соберись с силами и помни, что ты — актриса, — он хихикнул, — и будет даже забавно, если посмотреть на все со стороны.

— Что мне надеть?

— Черное. И никаких украшений. Она ведь вся будет ими увешана.

— Ненавижу ссориться, Берти. Что у нас за гадкая профессия. Особенно вот в этом.

— Это джунгли, дорогая. Приходится принимать все это — джунгли.

— А ты, — с завистью проговорила Рози, — кажется, не очень беспокоишься.

— Бедняжка моя. Мало ты меня знаешь. Я просто дрожу.

— Правда? Она действительно может нам навредить?

— Может ли удав съесть кролика?

Рози сочла за лучшее не продолжать темы. Они расстались, чтобы разъехаться по домам и приготовиться к приему.

Анелида и Октавиус тоже готовились. Октавиус, облаченный в черный пиджак и полосатые брюки, а также прочие дополнения, которые он счел уместными для своего наряда, отнял у своей племянницы массу времени. Она только успела принять ванну и хотела начать одеваться, когда в четвертый раз он постучал в дверь и предстал перед ней с видом озабоченным и необычайно опрятным.

— Волосы, — заявил он. — Мне нечем было их пригладить и я воспользовался оливковым маслом. Я не благоухаю, как салат?

Успокоив дядю, Анелида еще раз почистила его пиджак и попросила подождать ее в магазине. У Октавиуса были старомодные представления о пунктуальности и он начал тревожиться:

— Уже без двадцати пяти семь. Нас приглашали в шесть тридцать, Нелл.

— Это означает, что самое раннее в семь, дорогой. Поглядывай незаметно из окна и увидишь, когда начнут съезжаться гости. И пожалуйста, дядечка, ведь мы все равно не можем идти, если я буду в халате, правда?

— Да, да, конечно нет. Вместо шести тридцати в семь или без пятнадцати? Ага, понимаю. В таком случае…

И он отправился вниз.

«Хорошо, что у меня есть некоторый опыт быстрых переодеваний», — подумала Анелида.

Приведя в порядок лицо и причесавшись, она надела белое платье, единственную расточительную покупку, которую она себе позволила в этом году, большую белую шляпу с черной бархатной тульей и новые перчатки. Она посмотрела в зеркало, стараясь оценить себя беспристрастно, как в театре.

«И чувство как перед премьерой, — подумала она. — Интересно, Ричарду нравится белый цвет?» Приободренная мыслью, что платье ей идет и шляпка к лицу, Анелида по старой привычке принялась мечтать: вот они с Октавиусом прибывают на прием. Внезапно все замолкают. Олицетворяющий Правление Монти Маршант поворачивается к великому режиссеру Тимону Гантри: «Кто это?» И Тимон Гантри, внезапно втянув в себя воздух, привычка, которую все актеры, видели они это или нет, любят копировать, ответит: «Не знаю. Но, черт возьми, я это выясню». В сопровождении мисс Беллами они с Октавиусом идут по комнате, и ряды гостей расступаются. Слышатся приглушенные восклицания — они в центре всеобщего внимания. Все глаза обращены на Анелиду Ли. И замерший от восхищения Ричард…

На этом Анелида внезапно прервалась, смутившись, посмеялась над собой и совсем разнервничалась. Подойдя к окну, она взглянула вниз на Пардонез-плейс. К дому мисс Беллами уже стягивались машины. Подъехал огромный черный автомобиль со щегольски одетым шофером. Вышли двое мужчин. У Анелиды екнуло сердце. Один, с гарденией, был Монти Маршант, а другой, невероятно высокий, небрежно одетый — да, ошибиться было невозможно, — другой был величайший из всех режиссеров — Тимон Гантри.

— Ух ты, — сказала Анелида. — Только, Золушка, без глупостей.

Она досчитала до шестидесяти и отправилась вниз. Октавиус сидел у стола и читал. Ходж расположился у него на коленях. Оба выглядели на редкость самодовольными.

— Ты успокоился? — спросила Анелида.

— Что? Успокоился? А, да, — ответил Октавиус. — Все прекрасно. Спасибо, я читал.

— Ты что-нибудь замышляешь, дядечка?

— Замышляю? Я? Что ты хочешь сказать?

— Ты выглядишь так, будто что-то натворил.

— Правда? Интересно, почему? Ну, пошли.

Он согнал кота. И так как Ходж линял, Анелиде пришлось еще раз сходить за щеткой.

— Не променяла бы тебя даже на великого персидского шаха, — заявила она. — Ну что ж, дорогой, пойдем.

5

Отдохнув после ленча, мисс Беллами начала приготовления к приему, которые заняли часа полтора. Первые стадии проходили в обстановке совершенной секретности, и только Флоренс была допущена на правах камеристки.

Мисс Беллами улеглась на кровать, в то время как хранящая молчание с плотно сжатыми губами Флоренс зашторила окна и принесла из ванной разнообразные флаконы и флакончики. Стерев с лица хозяйки грим, она положила ей на глаза компрессы и начала слой за слоем накладывать маску из зеленоватого вязкого вещества. Мисс Беллами попыталась завязать разговор, но безуспешно. Наконец она нетерпеливо спросила:

— Что с тобой случилось? Загордилась?

Флоренс молчала.

— Бога ради, — воскликнула мисс Беллами. — Ты дуешься из-за того, что было утром?

Флоренс нашлепнула зеленоватую маску на верхнюю губу мисс Беллами.

— Жжется, — с трудом проговорила та. — Плохо перемешала.

Флоренс закончила накладывать маску. Еле шевеля губами, мисс Беллами попыталась произнести:

— Прекрасно, можешь убираться к черту и злиться там.

Но вовремя вспомнив, что с маской на лице говорить нельзя, промолчала и лежала, кипя от негодования. Она слышала, как Флоренс вышла из комнаты. Десять минут спустя она вернулась, постояла, глядя на зеленое незрячее лицо, и принялась снимать маску.

Туалет продолжался в полном молчании. Как всегда, следовало пройти многочисленные и нелегкие стадии. Лицо было изучено так внимательно, будто это был срез препарата под микроскопом, а каждой прядке волос определено свое место в прическе. И лишь когда стало очевидным, что достигнуто полное совершенство, двери комнаты мисс Беллами отворились для придворных.

В прежние годы ее посещали Рози и Берти: первая в роли наперсницы, второй — чтобы дать совет относительно завершающих штрихов туалета. Сегодня они не явились, и мисс Беллами совершенно уж непоследовательно почувствовала себя возмущенной. Хотя прежний гнев поутих, его привкус все же чувствовался в глубине души, и она понимала, что достаточно ничтожной причины, чтобы он вновь поднялся.

Прибывший первым Чарльз застал ее совершенно готовой к приему. На ней было платье из алого шифона, замысловатые складки которого скрывали талию и бедра. К вырезу глубокого декольте были прикреплены орхидеи и бриллианты. Бриллианты были повсюду в виде брошек, серег, сталактитами спускающихся с мочек ушей. Бриллианты охватывали шею и блестели на запястьях. Поистине, она была великолепна.

— Ну? — спросила она и посмотрела на мужа.

— Дорогая моя, — мягко произнес Чарльз, — я потрясен.

Что-то в его голосе вызвало ее раздражение.

— Тебе не нравится? — спросила мисс Беллами. — Почему?

— Ну что ты! Превосходно! Ослепительно!

Флоренс, открыв новый флакон духов, переливала их в пульверизатор из венецианского стекла. Комната наполнилась таким резким и сильным запахом, что он показался почти видимым. Чарльз слегка поморщился.

— Ты считаешь, что я слишком нарядна, Чарльз? — спросила мисс Беллами.